Если меня будут преследовать призраки - Миранда Сан

– Я… – он осекся. Кадык дернулся, когда он сглотнул. – Потому что я…

Кара не подозревала, как надеялась услышать, что небезразлична ему, но он так и не сказал этого. Глупо надеяться. В груди похолодело. Она отступила, глядя, как Зак пытается заговорить, беспомощно жестикулируя, и повернулась к Змее. Протянула запястье.

– Я готова.

– Как скажешь, Говорящая с призраками, – ответила Змея и начала уменьшаться. Она делалась все меньше, пока наконец не стала настолько маленькой, что обвилась вокруг запястья Кары и открыла челюсти, чтобы укусить. Где-то за спиной Бриттани потрясенно охнула.

– Подождите! – воскликнул Зак, и Кара обернулась. Его голубые глаза были дикими, наполненными чем-то, что она не могла назвать. – Тан, я…

Змея вонзила клыки в запястье Кары, и девушка вскрикнула. Две точки боли пронзили ее, расходясь дальше, пока не охватили все тело, пока боль не стала единственным, что она чувствовала. Мир стремительно сжимался, темнел, а возможно, это Змея возвращалась к изначальным размерам, заслоняя свет. Возможно,  и то, и другое.

Колени Кары подогнулись, и она почувствовала, как кто-то поймал ее, прежде чем она рухнула на землю…

«Зак…» – подумала она.

Лед обжигал вены. Она чувствовала, как антидот бежит в крови, устремившись к сердцу, к мозгу. Птичьи крики стихли. Кара старалась удержать глаза открытыми – но это казалось невозможным. Она разомкнула губы, пытаясь заговорить, и выдохнула:

– Зак…

Его ладонь стиснула ее руку.

– Я рядом, – сказал он, и это стало последним, что она услышала, прежде чем все обратилось в огонь.

Глава 29

Она горела как лес после удара июльской молнии.

Горела как масло, в которое попала искра.

Горела как факел – сильнее, сильнее, сильнее.

Кара не потеряла сознание. Напротив, оно стало невероятно ярким. Она чувствовала, как кровь течет по телу, как сужаются вены, пока противоядие разливается по ним. Пульс ревел в ушах, перекрывая все звуки. Гравитация сдавила легкие. Кара хватала ртом воздух, боялась, что провалится сквозь землю до самого ядра.

Но хуже всего была боль. Сильнее, чем от ран, которые нанес туман, сильнее, чем от ножа старателя, сильнее, чем от яда белого Змея. Раскаленная добела боль поджигала каждый нерв, давила на веки, ослепляя, делая Кару невосприимчивой к цветам, движениям, звукам – ко всему, кроме всепоглощающего ада.

Она горела, горела и горела, пока не обратилась в пепел, все ее чувства умолкли, а белизна, закрывающая зрение, почернела.

Темно и тихо.

Кара была благодарна тьме. В ней она могла парить, далеко от тела, в котором больше не нуждалась. Вселенной она безразлична. Она слишком незначительна среди сталкивающихся галактик и умирающих звезд, и поэтому ее отпустят. Было что-то важное, что-то срочное, зачем она пришла сюда, в это необъятное беззвездное небо, убаюкивающее ее в успокаивающих объятиях, но она забыла что. Она забыла, кто она, но это ее не тревожило. Это неважно. Все неважно. Она так устала, даже с закрытыми глазами в абсолютной тишине, ей хотелось лишь отдохнуть. Спать вечным сном.

Но кто-то звал ее по имени.

Или, по крайней мере, по имени, которое у нее когда-то было. Она ощутила раздражение. Кто бы это ни оказался, раздражение было той эмоцией, которую она часто связывала с этим человеком. У него нет права беспокоить ее, пока она дрейфовала в пространстве сновидений. Она скорее чувствовала, чем слышала, каждый удар своего сердца, медленный, мерцающий, как звезды.

Но среди тьмы голос был лучом света. Серебряной нитью, сияющей сквозь окутавшую ее ткань, спасательным тросом, за который она могла ухватиться. И вопреки всему она бросилась ему навстречу.

– Вернись ко мне, – умолял голос снова, и снова, и снова. – Кара, пожалуйста. Ты нужна мне, слышишь? Вернись ко мне. Прошу.

И она вернулась.

Кара хватала ртом воздух. Ощущая жжение в груди, словно она долго не дышала, и каждая частичка ее мучилась глубокой, неописуемой болью. Она застонала.

– Слава богу, – прозвучал голос Зака. – Тан? Ты слышишь меня?

С невероятным усилием она открыла глаза. Зак смотрел на нее, и между его бровей залегли глубокие складки. Молча она подняла руку, коснулась его встревоженного лица.

– Я… – хрипло начала Кара. Она сглотнула, облизнула губы и попыталась снова. – Я лучше бы не слышала.

Он вздохнул, его плечи опустились.

– Знаешь, я тебя правда ненавижу, – сообщил парень, и да, может, Кара не так хорошо читала его, как думала, но его пальцы были переплетены с ее, и эти слова он произнес с улыбкой. Вполне вероятно, это не было правдой.

– Как… как долго я… – начала Кара.

Бриттани возникла перед ней, нажимая кнопку на наручных часах.

– Двадцать две минуты.

В черном пространстве, где побывала Кара, двадцать две минуты были ничем.

– Самые долгие двадцать две минуты в моей жизни, – тихо сказал Зак.

Кара сморгнула, глядя на него, и нахмурилась, пытаясь вспомнить, через что сейчас прошла. Туманные воспоминания о боли клубились в голове, смутные, как дым, ускользали сквозь пальцы, когда она пыталась их поймать.

Но кое-что она помнила.

– Ты позвал меня по имени, – прошептала Кара.

– Ты первая.

– Неправда, – быстро возразила она, хотя ясно помнила это.

Зак закусил губу, сдерживая смех. Пальцы коснулись ее кожи, убирая с лица мокрую от пота прядь. Но единственное, что он сказал, было:

– Ну ладно, Тан.

Произнес он это так нежно, что она едва не расплакалась.

Голос Бриттани вклинился в их разговор.

– Я рада, что ты в порядке, и мне очень не хочется вас прерывать, но у нас тут часики тикают. Зак пока еще не ожил.

Черт. Кара попыталась сесть и поняла, где она: в объятиях Зака. У него на коленях.

– Можешь стоять? – спросил парень.

Когда Кара кивнула, он обнял ее крепче и поднялся. Осторожно поставил на ноги, но, когда она выскользнула из его рук, сжал ее ладонь, так и не отпуская. Тепло хлынуло от ее груди к кончикам пальцев.

Его прикосновение возвращало ее на землю. Змея, терпеливо ждавшая все это время, приблизилась.

– Поздравляю, Говорящая с призраками. Как ты себя чувствуешь?

Кара подняла руку, куда Змея укусила ее. Под кожей мелькали цвета – калейдоскоп синего, алого и золотого, мерцающий в венах. На глазах у Кары краски померкли, оставляя на ее загорелой руке два крохотных укуса у основания запястья.

Кара открыла рот, чтобы ответить: «Мне больно», но осеклась. Боль окончательно утихла.

Она чувствовала себя все лучше. Противоядие укрепляло ее, обостряя зрение, усиливая краски окружающего мира. Над головой сверкали птицы – вспышки света были слишком яркими, чтобы смотреть.

Вытянув руку, Кара призвала пламя.

Огонь вырвался из ее ладони, метнулся на несколько футов вверх. Это было самое большое пламя, которое она создала с такой легкостью. Зак рядом тихо выругался, Бриттани присвистнула. Огонь горел ярко-оранжевым – цветом, исходящим из сердца солнца, и жар трепетал, как львиная грива. Таким огнем она могла бы расплавить нож старателя за считаные секунды.

Кара встретилась взглядом со Змеей.

– Прекрасно себя чувствую.

Змея склонила голову.

– Остальное