Семиозис - Сью Бёрк

– Я хотел с ними встретиться, – проговорил я, но я не жаловался. Нам и правда надо было уходить.

– Может, цель – не мы, – предположил Роланд.

Сосна подняла ткань и вытрясла.

– Это не значит, что мы останемся невредимы.

– Это – разочарование, – вздохнула Мари, – но Татьяна – сторонница осмотрительности. Она поймет.

– И Стивленд тоже, – добавила Сосна.

Я так и не понял, сказано ли это, чтобы бросить вызов Мари.

– Но мы все равно оставим для стекловаров дары? – спросил я.

– О да! – отозвалась Мари так, что я почувствовал себя умным.

– Слишком многого мы не знаем, – сказал Канг, качая головой так, что его косицы пошли волнами. Он прошел к кострищу, осторожно выбирая путь, и поднял растрескавшийся от жара камень. Он держал его, как рубило. – Гм… Неплохое оружие может получиться.

– Нет, – возразила Мари. Она медленно и аккуратно прошла к вскопанной земле у домов. Взяв крупный камень, она несколько раз стукнула им по фундаменту и вернулась к Кангу. – Тут край острее. Все собираем вещи, но пойдем быстро и налегке. Бросьте здесь все, что можно. Роланд, бери кошку. Най, оставь несколько флейт и еще что-то, что им могло бы понравиться. Сосна, я ничего не забыла?

Канг уставился на свое новое оружие. Сосна уставилась на Мари, изумляясь тому, что с ней внезапно стали общаться как с заместительницей. Я подумал, что Мари реально умеет быстро отступать, и это то, что нам сейчас нужно, и уйти мне хотелось только немного сильнее, чем остаться. Встречу со стекловарами придется отложить на другое время. Я надеялся, что у них все в порядке.

– Надо оставить послание, – сказала Сосна, все еще выглядевшая удивленной.

– Отличная мысль. Какое? – спросила Мари.

Мы это обсудили и пришли к решению, не споря. С помощью флейт, подарков и дополнительных палок мы написали по-стекловски: «Мы желаем-вы дружба». «Вы» было написано флейтами. Одну я оставил себе – маленькую, из узорного дерева робинии, самую любимую.

Вещи мы собрали быстро: у нас их было немного. Большую часть нашего груза составляла еда. Мы взяли с собой продуктов для двухдневного перехода, а остальное положили рядом с посланием. Я пошел первым. Канг замыкал колонну, держа каменный топор.

Мы как раз миновали верхнюю точку тропы между скалами и начали спуск по противоположному склону, когда я увидел на участке влажной голой земли след и махнул рукой, останавливая остальных. У стекловаров раздвоенные копыта, но след был нечеткий. Роланд посмотрел и сказал:

– Олений краб, возможно.

А возможно, нет. Я не мог понять, что я чувствую: облегчение или разочарование.

Мы шагали еще несколько минут. Тропа обогнула валун. За ним в грязи обнаружились явные следы стекловаров.

– Несколько особей, – отметил Роланд. – Разный размер и глубина.

– Недавние, – добавила Сосна. – Края совсем не высохли.

– Направлялись в ту сторону.

Роланд указал вперед, туда, куда мы шли. Может, они и сделали ловушки, но они же дружелюбные, как и мы. И мы с ними встретимся!

Канг посмотрел на камень у себя в руке и выбросил его.

– Со стекловарами драться не стану. Обещал. – Он посмотрел на Мари. – Пусть Най что-нибудь сыграет. Мы за ними не гонимся. Мы – нет. Не подкрадываемся.

Мари кивнула. Я достал флейту. Мне не сразу удалось сделать правильный глубокий вдох, но наконец я заиграл веселый мотив. «Мы идем. Мы не подкрадываемся». Я хотел, чтобы они услышали это в моей музыке. «Не бойтесь. Приходите, познакомьтесь с нами. Наконец. Мы здесь». Я надеялся, что все будет быстро: радость сделала меня нетерпеливым. «Познакомьтесь с нами. Пожалуйста!» И будьте такими, как мы надеемся, будьте такими же дружелюбными, как мы. У нас много общего.

Роланд вышел на тропу, обогнав меня, и начал шагать в такт музыке. Сосна и Мари хлопали в такт, а Канг совершенно фальшиво засвистел. «Мы идем!»

Еще двести метров – и, еще не обогнув следующий валун, мы уже знали, что за ним ждут стекловары. Я увидел их тени. Стекловары! Роланд выставил руку вперед, широко улыбнулся и пошел вперед. Я шел следом, продолжая играть, но слишком волновался, чтобы получалось хорошо, чтобы правильно дышать, чтобы вспомнить мотив или еще что. Сейчас я увижу стекловаров!

Стекловары перегородили тропу за валуном. На мгновение они показались мне просто мешаниной древесных пней и сухих веток. А потом я их разглядел – тела и головы, тонкие изогнутые руки и ноги. На Земле их назвали бы насекомыми. Две руки, четыре ноги. Коричневатые, словно стволы деревьев, – разных оттенков коричневого. Около двадцати пяти. Их большие глаза сверкали.

Они наставили на нас копья. Копья!

Все было совсем не так, как я надеялся, но я продолжал играть – играл и смотрел. Мы стояли на месте и хлопали и топали в такт, но я еле шевелился, потому что готов был с ног свалиться от волнения. И с каждой нотой я понимал, что я не единственный это испытываю. Канг перестал свистеть, а кто-то хлопал уже не в такт.

Стекловары не двигались, не издавали ни звука. Это были работники и основные – ниже, чем я ожидал, гораздо ниже нас. Но одеты они были не так хорошо, как стекловары с фресок. На них были простые потрепанные куски ткани, наброшенные на спины, кожаные гетры на ногах. К бокам у них были подвешены корзины. На некоторых были кожаные шляпы и ошейники.

От них пахло гнилыми древесными грибами – и так сильно, что меня начало тошнить.

Наконечники их копий были из камня. Из камня, как у нас. Где же их технологии?

Один из основных, в пледе в коричнево-зеленую клетку, шагнул вперед.

Может, это исследователи? Наши исследователи мало что с собой носили и одевались просто. И мылись они не часто. У них с собой были простые инструменты. Мне не следовало ожидать, что они будут великолепно выглядеть. И не стоило удивляться, что тут нет самок. У них наверняка есть занятие получше.

Я сыграл еще один припев марша, притоптывая в такт ногой, а остальные хлопали. Тот стекловар, который вышел вперед, несколько раз топнул одним из передних копыт. Он понимает музыку! Мы уже общаемся, не сказав ни слова. Я закончил мелодию, опустил флейту и стал ждать. Я свое дело сделал. Теперь очередь Мари.

Она подняла руки, расставив локти и повернув вверх ладони, как стекловары на панно. Они не шевелились. Мне ужасно хотелось, чтобы они опустили копья. Я заметил, что держу флейту так, словно это дубинка. Я медленно разжал пальцы и перехватил ее,