Лабиринт Данимиры (СИ) - Бариста Агата

В любом случае недавно мне было предложено просить услуги…

Молчание Кайлеана длилось так долго, что у меня заранее сердце ушло в пятки. Потом раздались ужасные слова:

— Тело вашего фамильяра потеряно безвозвратно, всё до последнего атома ушло на воплощение. Душа хранит точные данные изначального тела как некий вечный слепок, но что бы слепок обрёл реальную физическую трёхмерность, вторичное тело должно послужить основой, фундаментом для развития. Таковы законы магии воплощения, всегда приходится чем-то жертвовать.

Я оцепенела. Слова Кайлеана вылились на меня ушатом холодной воды. Вот чем обернулась моя глупость для храброй верной Снежинки…

— А вселить её в какое-то другое тело? Может, в тело умирающего животного? Найти в клинике какой-нибудь ветеринарной, или ещё где?

Кайлеан отрицательно покачал головой.

— Нет смысла. Умирающее тело погибнет независимо от того, кто его на данный момент населяет, и утянет за собой вашего фамильяра. Причём шансы на то, что на этот раз небытие станет окончательным, резко возрастут.

Мне показалось, что солнце потускнело, и сразу стало зябко.

Я машинально отхлебнула горячего.

— Также не думаю, что вам захочется лишить кого-то вполне здравствующего его законного тела, — продолжал безжалостный Кайлеан. — Хотя я могу, только скажите. — Он коротко хохотнул. — Я ведь злой адский демон и не столь щепетилен. Можно, положим, взять кого-то, кто это заслужил. Хотите, найдём ведьму Ангелину, выкинем её к чертям собачьим из тела и заселим туда вашу Снежинку.

Я вообразила эту картину — Геля, разговаривающая как Снежинка, и мне стало дурно. Я опять припала к горячему вину и сделала несколько больших судорожных глотков.

— Не надо, — сказала я, чувствуя, как жидкий огонь разливается по жилам.

— Наиболее вероятным выходом из положения мне видится сотворение гомункулуса, спроектированного специально под душу вашего фамильяра. Риск отторжения велик и в этом случае…  но вероятность благоприятного исхода увеличится. Однако в любом случае всё это — не здесь и не сейчас.

Не здесь и не сейчас…

Я должна была что-то сделать для Снежинки.

— Ваше Высочество, давайте будем честными друг с другом. Скоро нас разделят разные миры. Я вернусь домой, а вы окажетесь в своей Эрмитании и не вспомните ни про меня, ни про моего фамильяра. У вас возникнет множество важных дел…  чем там обычно занимаются принцы? Балы, охота, испепеление неугодных, купание белого коня…  опять же, женитьба на развитой горно-рудной промышленности. Я разумный человек и всё понимаю…  но у меня есть предложение…

Будучи в обычном состоянии, я никогда не выговорила бы того, что произнесла далее. Однако глинтвейн придал мне храбрости.

Как там говорят настоящие колдуны, сцепив зубы, думала я. Есть только цель и достижение цели?

— Дайте мне ещё одно королевское слово, что не забудете о Снежинке, что вернёте её в физический мир…  и я постараюсь увидеть в вас человека…  — я отхлебнула ещё и как со стороны услышала свой отчаянный голос, действительно какой-то тонкий и девчоночий: — Я постараюсь полюбить вас, Кайлеан Георгиевич…  Вы ведь этого хотите?

Произнося такое, я смутно осознавала, что полюбить Кайлеана Карагиллейна — совсем другое, нежели в облике кошки полюбить несчастное, исковерканное злой магией полоумное существо…  Кайлеан будет вправе по-своему трактовать моё обещание. Но я верила — не видать мне покоя, пока в судьбе Снежинки не наступит хотя бы гипотетическая определённость. Возможности Кайлеана производили сильное впечатление, и я посчитала их наиболее реальным ключом к возвращению Снежинки. Тем более, мне показалось, что я нравлюсь Их Высочеству.

И как бессовестная дрянь, я вознамерилась этим воспользоваться.

Он разом подобрался и посерьёзнел, я замерла.

Кайлеан взял меня за подбородок, повернув моё лицо к себе. Вся моя сущность тряслась как заячий хвост, но взгляда я не отвела, чтоб было понятно — матч состоится при любой погоде.

Мы таращились друг на друга так долго, что на какое-то время я позабыла, что ожидаю личный конец света, и впала в какое-то бездумное оцепенение от близости кайлеановских глаз.

— Нельзя вам пить, Данимира Андреевна, — сказал наконец Кайлеан, оборвав созерцание и отпустив меня. Он отобрал бокал с остатками глинтвейна. — Иначе бы вы сообразили, что демоны не такие дураки, как вам воображается. Даже адскому демону, — его усмешка вышла кривоватой и невесёлой, — известно, что есть вещи, которые нельзя купить ни за деньги, ни за услуги.

Он внезапно размахнулся и швырнул бокал в стену дома напротив. Стена была далеко, однако бокал долетел и брызнул в разные стороны острыми осколками.

— Держите. — Он сунул мне в руки какой-то серый светящийся шар чуть меньше футбольного мяча. Шар слабо покалывал ладони.

— А-а-а? — протянула я в замешательстве.

— Это королевское слово, — хмуро сказал Кайлеан, и не успела я сообразить, что бы это всё значило, невыразительной скороговоркой произнёс: — Я, Кайлеан Карагиллейн Третий, чаша крови Карагиллейнов, ковчег костей Карагиллейнов, даю второе королевское слово Данимире Андреевне из рода Шер Гина, что не забуду о судьбе её фамильяра Снежинки и постараюсь вернуть Снежинку в физический мир. Клятва даётся безвозмездно, получатель слова свободен от каких-либо ответных обязательств.

Шар с тихим шелестом рассыпался на искры, которые на мгновение облепили мои руки и тут же растаяли, точно растворились под кожей.

Всё произошло буквально за секунды и совсем не так эффектно, как при первом слове.

Я поморгала.

— А в прошлый раз? Шум, гам, молнии?

— А в прошлый раз вы меня достали, Данимира Андреевна, — произнёс он так выразительно, что стало ясно — глагол «достали» относится и к нынешнему случаю.

Потом Кайлеан встал и ушёл.

Входной дверью он грохнул так, что крыльцо подпрыгнуло вместе со мной. Определённо он умел это делать лучше, чем я.

… Да-а, как-то нехорошо получилось. Адский демон продемонстрировал вершины благородства, а я, значит, выхожу здесь полной скотиной, собравшейся торговать своей благосклонностью…  и кто из нас теперь больше человек?

Я немного посидела, разглядывая ладони, — никаких следов от колдовских искр не осталось, потом встала и поплелась в дом.

… Он сидел в библиотеке, за столом, но не работал, а, закинув сцепленные руки за голову, недвижимо уставился в окно.

Я тихонечко прошла и заняла своё место в кресле неподалёку.

Мы посидели в молчании. Кайлеан разглядывал заснеженный куст за окном, я сидела на краешке кресла, выпрямив спину, благонравно сложив руки на коленях, и разглядывала его профиль.

Хороший такой профиль, вполне царственный, на монетах, наверное, будет неплохо смотреться…  особенно если волосы не кромсать в домашних условиях кухонным ножом, а нормально постричь в парикмахерской, и ещё хорошо бы сверху лавровый венок пристроить…

— Зубы показать?.. — наконец произнёс Кайлеан.

Это прозвучало иронично, с намёком на первый случай нашего общения, и слегка приободрило меня.

— Спасибо, не надо, я уже видела. Очень хорошие зубы, Кайлеан Георгиевич.

— Вы находите? Благодарю вас, Данимира Андреевна.

Снова повисла тишина.

Я вздохнула и приступила к объяснениям.

— Не умею торговаться. Как-то раньше не приходилось.

Кайлеан ничего не ответил.

Я снова вздохнула:

— Я свинья, да?..

На этот раз он снизошёл до ответа и уронил:

— Есть немного. Не то чтобы зрелая полновесная свинья…  Так, маленький поросёнок.

Я приободрилась ещё больше.

— Хочу покаяться. В наших ссорах есть доля моей вины. Наверное, иногда я вас провоцировала. А вы предупреждали…  а я всё равно…  а вы снова предупреждали…  а я опять…  ну, в общем, я извиняюсь.

Кайлеан оторвался от созерцания куста за окном и взглянул на меня с насмешливым удивлением.

— Надо же. Рыбка в камне утонула.

— Мышка. В камне утонула мышка. Но если хотите, в камне может утонуть кто угодно, хоть гиппопотам. Давайте не будем больше ссориться. Мне жаль, что я обзывала вас демоном, тыкала в адское происхождение…  ну, и это…  за всё такое тоже извиняюсь.