Девадаси - Лора Бекитт

Вечером они решились развести огонь. Девара сильно беспокоила раненая рука, у него начался озноб. Амрита сказала, что если они не проведут ночь возле костра, то просто не смогут идти дальше.

Обессилевший Девар сидел на траве, прислонившись спиной к стволу огромного дерева. Амрита следила за костром. Желтоватое пламя, раздуваемое ветром, почти касалось ее лица, но в своей глубокой задумчивости она, казалось, не чувствовала жара.

— Думаешь о храме?

Амрита встрепенулась.

— О своей дочери. Я не уверена в том, что смогу вернуться в храм. Но я должна забрать Амину.

— А потом?

— Наверное, поеду в Калькутту.

— Тебя кто-нибудь ждет… кроме дочери?

— У меня есть друзья. Родители живут в бедной деревне, я навещала их еще до рождения Амины.

Девар сделал над собой усилие и спросил:

— А… ее отец?

— Он живет в Калькутте. Женатый человек, сын заминдара. Не думаю, что мы когда-нибудь встретимся. — Амрита старалась, чтобы ее голос звучал равнодушно.

Они помолчали.

— Почему ты не хочешь остаться в храме?

Амрита опустила глаза, пошевелила горящие ветки палкой, потом подняла голову и посмотрела на Девара. У него было не то чтобы красивое, но очень мужественное и благородное лицо. И какая-то странная, тщательно скрываемая растерянность и смятение во взоре.

Внезапно Амрите почудилось, будто между той ночью, когда они бежали от принца, и нынешней не прошло и одной минуты. Что они всего лишь продолжают прерванный разговор. Она не знала, почему доверяет этому человеку, но ей хотелось говорить откровенно и просто — так, как она давно ни с кем не говорила.

— Я уже не та, что прежде. За последнее время мне пришлось о многом передумать и многое пережить. Ты все видел, ты знаешь, что значит быть девадаси. Мужчины, которые приходили в храм и… оставались со мной, видели во мне «жену бога», танцовщицу, красивую женщину, но меня — такую, какая я есть на самом деле, — не желал видеть никто. — Амрита печально усмехнулась. — В храме нам рассказывали много мифов, и девушки всегда мечтали о том, чтобы встретить настоящего героя и настоящую любовь. Этого желали все, даже те, кто не понимал своих желаний. Желали, чтобы кто-нибудь полюбил их так, как Шива любил Сати. — Она немного помолчала и продолжила: — Как ни странно, мои мечты не умерли, хотя я знаю, что они не исполнятся.

Ее глаза ярко блестели в свете костра, выражение лица было мягким и кротким. Девар смутился.

— Я ничего не понимаю в любви, — признался он. — И в моих поступках нет ничего героического. Я ощущаю себя предателем.

— Что можно понимать в любви? Если любишь, то любишь, а нет — значит, нет, — сказала Амрита. — И ты не должен чувствовать себя предателем. Главное — не предавать себя, поступать, как велит совесть. — Потом предложила: — Расскажи о себе.

Он выполнил ее просьбу. Амрита внимательно слушала. Когда Девар замолчал, спросила:

— Ты считаешь, что предал свою драхму? Боишься, что не сможешь найти другой путь?

— Нет. Я ни о чем не жалею. Я не боюсь ни расплаты, ни смерти, — ответил Девар. — Я тревожусь только из-за того, что не сумею спасти тебя.

Костер полыхал, словно большой оранжево-белый цветок, в воздухе кувыркались красноватые угольки, землю усыпали блестящие искры. Путники молчали, скованные тем, что было сказано, и тем, что не прозвучало, осталось в глубине души.

На следующий день они вышли к речушке, на берегу которой стоял большой, хорошо защищенный английский гарнизон. Слышались голоса людей, ржание лошадей, мычание волов, доносился запах дыма. Девар и Амрита скрывались в зарослях и наблюдали до тех пор, пока не заметили женщину, которая спускалась к воде с ведром в руках. Она была закутана так, что оставалось открытым только лицо, и все же путники сумели разглядеть, что она молода и что она — индианка.

— Я подойду к ней и попрошу о помощи, — сказала Амрита. — Быть может, она согласится дать мне немного еды.

— А если выдаст? Или испугается, закричит?

— Не думаю. Женщина редко видит опасность в другой женщине. Подожди здесь, не иди за мной. Я справлюсь одна.

Девар согласился. Она была сильной, он знал это, хотя прежде думал, что все совершенное должно быть хрупким, как стекло.

Амрита перешла через речушку по ветхому мостику. Внизу бурлили и пенились упругие, быстрые струи. Могучая стена растительности доходила до самого берега речки, ветви деревьев свешивались к воде.

Из-за шума реки незнакомка не услышала приближения Амриты, и когда та обратилась к ней, вздрогнула и расплескала воду.

— Послушай… Не выдавай меня, ладно? Я скрываюсь в лесу от майсурцев и от… англичан. Я очень голодна. Не принесешь ли какой-нибудь еды?

Незнакомка не выглядела испуганной. Она с грустью смотрела на Амриту своими чистыми глазами.

— Откуда ты?

— Издалека, — уклончиво ответила Амрита.

— Будет лучше, если ты пойдешь со мной. Я дам тебе сухую и чистую одежду, — сказала женщина, оглядев ее сверху донизу.

Амрита сразу поняла, что перед ней отнюдь не простая деревенская жительница. У незнакомки были речь и манеры женщины из высших слоев индийского общества.

— Меня увидят, — возразила Амрита.

— К моему жилью можно пройти незаметно, вон по той тропинке. — Молодая индианка показала наверх. — Мой муж — английский офицер, сейчас его нет дома, нам никто не помешает. Не беспокойся, я никому ничего не скажу.

Амрите почудилось, что незнакомка бесконечно рада ее видеть. Похоже, она не думала об опасности, ее привлекала возможность поговорить с другим живым существом, женщиной, индианкой, как и она сама.

Амрита подумала о том, что, возможно, сумеет получить от нее не только еду, но и повязки и лекарства для Девара, а также какие-то важные сведения.

Оглянувшись на лес, в котором остался ее спутник, молодая женщина пошла следом за новой знакомой.

— Как тебя зовут? — спросила та.

— Амрита.

— А меня Джая. Я из Калькутты.

Амрита едва удержалась, чтобы не вскрикнуть от изумления и радости.

Джая привела ее в свое жилье. В палатке с земляным полом была расставлена мебель: низкая кровать с набитым соломой матрасом, скамейка, столик, а на нем — глиняная посуда. Небольшой очаг казался мертвым и холодным.

— Я ничего не готовила, — извиняющим тоном произнесла Джая. — Подожди немного, я сейчас вернусь.

Амрита осталась ждать, размышляя о том, что Девар, должно быть, волнуется и не находит себе места. Она привыкла к присутствию этого человека, который, с одной стороны, стал причиной ее несчастий, с другой же, изо всех сил старался исправить свои ошибки.