Будь моим мужем - Пат Бут

– Отпустите меня! – слабо вскрикнула она.

Процесс еще не стал необратимым. Еще все можно остановить, если подыскать правильные слова и жесты. Но что является «правильным» для данного конкретного мужчины в данный конкретный момент? От охватившего ее страха кровь гулко застучала в висках. Тэсса попыталась разжать пальцы, стиснувшие ее запястье, но на его лице уже застыла наполовину насмешливая, наполовину плотоядная улыбочка. Его явно забавляли ее тщетные попытки освободиться. Он вдали от дома, в чужой стране, где, кроме его желания, ничего значения не имеет. Он далеко от жены и от законов, которые он, возможно, чтит, и от людей, которых он, возможно, уважает.

Гамеро схватил ее за оба запястья. Привалился к ней. Стал прижиматься всем телом – откровенно и грубо. Она ощутила его эрекцию. Его твердая плоть прижалась к ее бедру, и это было отвратительно, мерзко. Неужели можно уподобиться животному – совокупляться, не испытывая ни любви, ни страсти, одну только похоть? Она почувствовала, как во рту стало горько, и с трудом сглотнула отвратительную желчь. Он прижался губами к ее рту. Тэсса почувствовала, как его мокрый, скользкий язык грубо и похотливо слюнявит ей губы.

И Тэсса больше не раздумывала. Она действовала. Широко раскрыв рот, она укусила его за язык. Укусила сильно и сжимала челюсти до тех пор, пока ее зубы не сомкнулись. Ее рот наполнился его кровью. Она услышала пугающее бульканье – звук, который он хотел издать и не мог, крик, который он хотел испустить и не мог. Не разжимая зубы, она затрясла головой из стороны в сторону, словно собака, вцепившаяся в кость, и во все стороны полетели брызги крови, запачкав белоснежные стены этой квартиры в Карнеги-Холл-Тауэр. Продолжая удерживать его язык зубами, Тэсса одновременно резко двинула коленом вверх, нанеся сокрушительный удар в пах.

Только после этого она отпустила его. Испытывая невыносимую боль, бразилец в ужасе отпрянул от нее. Рука его инстинктивно метнулась к изуродованному рту – он все еще не осознавал полностью, какое страшное увечье нанесла ему эта женщина. Другая рука сжимала ширинку, пытаясь заглушить еще одну боль, которую он даже не мог выразить истошным криком.

Тэсса рванулась к двери и распахнула ее. Выбежав из квартиры, она выплюнула прямо на ковер в коридоре его кровь, которой набрался полный рот, и побежала к пожарной лестнице. Она утратила всякое чувство реальности происходящего и понеслась вниз по лестнице. Спустившись на три пролета и немного придя в себя, она все же отыскала лифт. Нажала кнопку. Почти сразу раздался сигнал зуммера, означающий, что кабина перед нею. На мгновение ее охватила паника: а вдруг он поджидает ее в лифте?

Но в кабине никого не было. С замирающим сердцем она вошла в лифт и быстро оказалась внизу, в спасительном вестибюле. Там она увидела миловидную консьержку и несколько мужчин в униформе, в обязанности которых входило открывать двери и охранять этот расположенный в центре безумного Нью-Йорка оплот цивилизации, оберегая покой и безопасность его обитателей. Она не бросилась к ним с жалобами и просьбой о помощи. Ведь этого человека привела в их здание она сама. Она просто выбежала на улицу, провожаемая их любопытствующими взглядами: кто это такая и чего ради ей так не терпится оказаться под проливным дождем?

Едва Тэсса очутилась на тротуаре, как зазвонил ее сотовый телефон. Приложив трубку к уху, она нажала кнопку и прерывисто выдохнула:

– Да?!

– Тэсса, это Чарльз. Послушай, я в Кеннеди, через пару минут мой рейс. Звоню, просто чтобы попрощаться. Решил слетать в Европу. Побуду немного в Мадриде. Я хотел сказать тебе…

– Ах, Чарльз, Чарльз! Самое ужасное…

Продолжать она была не в силах, чувствуя, что сейчас разрыдается. Как все сошлось. Еще одна плохая новость, а этот день еще так не скоро закончится. Движение на Пятьдесят седьмой улице остановилось из-за возникшей пробки. Тэсса уже вышла на середину проезжей части.

– Тэсс, с тобой все в порядке?

– Да, да! Со мной все хорошо. Все хорошо, только…

Телефон вдруг стал издавать короткие гудки. Затем смолк. Вспыхнул красный огонек. Сели батарейки. Неверящим взглядом Тэсса смотрела на этот тревожный сигнал, продолжая переходить улицу, обходя стоящие машины.

– Чарльз? Чарльз? – Но ответа не было. Связь оборвалась.

На гоночном мотоцикле мимо вереницы остановившихся автомобилей мчался какой-то лихач. Голова его была низко пригнута к рулю, тело словно слилось с мотоциклом, образовав с ним единый обтекаемый контур, несущийся сквозь ледяной дождь и ветер. На нем были защитные очки, вязаная шапочка и обтягивающий гоночный костюм из блестящей черной лайкры. Он мчался со скоростью двадцать пять миль в час, когда налетел на Тэссу, которая уже занесла ногу, чтобы ступить на тротуар.

Ощутив сильный удар в плечо, она не сразу поняла, что же произошло. Все вокруг замедлило свой ход, небо перевернулось и опрокинулось на нее, а сама она понеслась куда-то в пропасть. Телефон отлетел в сторону, став таким же бесполезным, как и отказавшиеся вдруг слушаться руки и ноги. Тэсса удивилась, почему наступила такая тишина, ведь только что она слышала голоса, уличный шум, автомобильные гудки. Подсознательно она как бы не связывала себя с этим столкновением, будто наблюдая за случившимся со стороны. Вот до ее слуха донесся треск – значит, это она ударилась головой о бордюр тротуара. Вот из глаз посыпались искры, но боли по-прежнему нет – полная потеря чувствительности. Она слышала чей-то крик. Тело по-прежнему не слушалось ее, только что-то липкое за ухом – вероятно, ее собственная кровь – нестерпимо щекотало кожу.

Она ощутила, как ее подхватили чьи-то руки.

«Вам плохо?» – спросил мужской голос.

Она не знала этого и не могла ответить.

– Не трогайте ее, – сказал кто-то.

– Я – врач, – произнес еще кто-то.

– Ах, у нее кровь! Вызывайте же «Скорую»! – раздался испуганный женский крик.

Тэсса чувствовала, что ее куда-то уносит, – ей и хотелось, и не хотелось этого. Но ведь нужно же что-то сказать всем этим людям, которым она доставила столько хлопот. Поэтому она проговорила лишь: «Рейчел Ричардсон» – просто потому, что именно эти два слова непроизвольно сорвались с ее губ. И тут же погрузилась в теплую, обволакивающе-мягкую темноту, наполненную пением сказочных сирен.

28

– Семнадцать швов! Господи, какой ужас, Тэсс. И все равно выглядишь лучше меня.

Тэсса действительно выглядела хорошо. Бледность ей шла. На белоснежных простынях она возлежала, как принцесса.

– К счастью, все будет закрыто волосами. Слава Богу, что я не ударилась лицом.

Рейчел ходила по палате взад и вперед, не желая садиться. Она не любила находиться в больницах. Редко где еще она так нервничала.