Черная кровь ноября - Яна Витт

– А ты прикольный, – вдруг заявил Алексей, опуская пистолет. – Может, сдашься? А в награду буду разрешать тебе иногда иметь мою жену. Хотя нет, вряд ли она выживет без сердца, она – не погань, как ты.

Ирн обвел взглядом ряды охранников, посмотрел на решетку. Пора заканчивать.

Если не применять магию, то – прыжок, кувырок, в сторону, свернуть голову Алексею, Кристина.

Алексей не успеет отреагировать, он понятия не имеет, как обращаться со всей мощью мира.

– Э-э-э, нет, – внезапно сказал Алексей. – Не выйдет! Я все чую!

Значит, понятие имеет…

Ирн поморщился.

Ладно, будем действовать без плана, тогда не почует.

– Ты мне не нравишься, чувак, – заявил Алексей, направляясь к алтарному камню. – Хватит болтать, а то реально что-то выдумаешь.

И, прежде чем Ирн успел воплотить свой план-без-плана, вжал кнопку на пульте перед алтарем. Железные журавли над Кристиной закружились в хороводе и стремительно клюнули носами.

Ирн больше не думал.

Магии нет?

Есть!

Ценой его собственной крови.

Скальпели, разложенные на столе перед пультом, взвились в воздух и вонзились в шеи людей в черном – в то узкое уязвимое место, что не было прикрыто ни шлемом, ни бронежилетом. В Ирна, который двигался в непредсказуемом боевом танце к алтарю, мгновенно прилетело отражение магии, располосовав правую руку – плечо и предплечье – до кости. Он даже не вздрогнул, он ждал этого.

Один взгляд на Кристину. В сердце ее целится прилаженный к одному из журавлей вместо скальпеля черный ритуальный нож.

Ирн ловит взгляд Кристины.

Доверие. Сила. Любовь.

Нежность.

«Ты не сделаешь мне больно?» – воспоминание о вчерашнем или ее сегодняшняя мысль?

Последний скользящий прыжок к алтарю, он успевает, почти успевает – нож идет вниз, протыкая кожу ее груди, но он успевает…

Почти.

Сердце Ирна сбивается с ритма, когда он чувствует ее боль. Идеально просчитанный и непредсказуемый боевой танец ломается – что с ним? Что это? Что…

Нож вонзается, очерчивая круг, крик Кристины комкается в ее горле, зато внутри Ирна все вопит от боли. Выжившие охранники кидаются на него, но он просто проходит сквозь них, оставляя позади груды кровавого мяса.

И все равно проигрывает. Задержка стоит ему всего мира.

Ирн замирает над алтарем. Сердце Кристины уже дрожит в цепких лапках железного журавля. И взмывает к невидимому потолку, несется в середину зала, где в центре медной спирали ждет контейнер, наполненный прозрачной жидкостью.

Тот захлопывается – и сердце внутри начинает сиять.

Мир сдвигается с места.

Медная спираль раскручивается с утробным воем, который превращается в визг.

А сердце Ирна, его собственное сердце начинает мелко дрожать в груди.

Золотые струны лопаются – теперь не им нести магию во все уголки бесконечного мира.

Нашлась замена.

– Все. – Алексей поднимается с пола, куда рухнул, когда бешеный фейри рванулся к нему. – Все кончилось. Или началось. – Он отряхивает руки, сует их в карманы и ухмыляется, кивая на Кристину.

В ее груди удерживают открытой разверстую дыру два других журавля. Внутри них что-то бурлит и тикает, на экране идет отсчет времени. Три минуты.

– Ты только что сделал так, что мне стало нечего терять… – цедит Ирн сквозь зубы, глядя на Алексея.

– Разве? – издевательски усмехается тот. – А твой новый прекрасный мир? МОЙ новый прекрасный мир.

– То, во что ты его превратил, не стоит даже этой битвы.

Но битва стоит памяти.

Ирну нужен меч.

Золотой?

Железный?

Каменный?

Нет.

Мир защитит своего короля.

Техническая магия, которая теперь управляет сердцем Кристины, подчинена Алексею.

Но здесь до сих пор теплится колдовство Черных Ши.

– Ты думал, я буду драться по твоим правилам? – спрашивает Ирн.

Но кому он задает вопрос? Себе? Миру? Нынешнему королю?

Или тому из Черных Ши, что впервые показал ему, как действует магия, если отдаешь ей себя?

– Будешь, – говорит Алексей трезво и твердо. – Теперь все принадлежит мне, и я хочу…

Правая рука Ирна, располосованная скальпелями, висит плетью, больше не регенерируя: в мире уже другие законы.

Золотая кровь льется на пол из широкого разреза.

Как удачно.

Ирн тянется левой рукой, рывком вынимая плечевую кость и уговаривая сердце поделиться остатками магии, чтобы превратить ее в меч.

Сил остается только на один – но красивый! – разворот, выпад…

А еще на то, чтобы оценить ошеломленное выражение на лице короля мира, пока его голова катится вниз по гранитным ступеням, залитым золотой кровью.

– Спасибо, Черные Ши. За уроки. За детство. За магию, действующую даже теперь, когда магия мертва.

Что станет с миром?

Ирну все равно.

Он падает у алтарного камня на колени, поднимая безвольную руку Кристины, и целует костяшки пальцев – как накануне ночью. Совсем как накануне ночью.

Он может вернуть Кристине сердце, но не сумеет заставить его биться.

Магия мира все еще не работает во владениях Черных Ши.

Ничего не происходит.

Впервые в жизни он не знает, что делать.

Киндеирн снова – лишь обычный фейри.

Мир больше не подчиняется ему.

Он думал – впереди у него целая жизнь Кристины. Она успеет ему наскучить, как любая смертная. Но сейчас, только сейчас, когда ее пальцы холодны, глаза закрыты, а в груди – дыра, он понимает, почему уже давно не тоскует по Айне.

– Я не могу тебя отпустить, – говорит он Кристине, поднимаясь и прижимая ее ладонь к груди. – Ты же понимаешь? И я не могу вернуть тебе сердце. Ты не фейри и не выживешь. Что я могу?

Ирну чудится, что тонкие пальчики дергаются и гладят его по груди – и в ответ дергается его собственное сердце. Жаждущее, чтобы Кристина хоть раз еще коснулась его…

Ирн оглядывается.

Меч из кости так и валяется рядом с обезглавленным трупом Алексея.

Над головой все еще сияет расплавленным золотом и тьмой рисунок, придуманный кем-то из его врагов.

– Спасибо, Черные Ши. Опять, – благодарит он, подбирая меч. – Спасибо и тем, кто пытался меня убить. Что бы я без вас делал?

Чтобы оказаться ровно под знаком, пришлось запрыгнуть на алтарный камень и опуститься на колени прямо над недвижимо-бледной Кристиной. Железные журавли забеспокоились, поводя клювами, что-то запиликало на пульте, забурлило…

Это ее не спасет.

Но кое-что…

Ирн вонзил костяной меч себе в грудь, вскрывая ее звездой, вспомнив рисунок старых шрамов. Золотое сердце выкатилось на ладонь, едва он отложил клинок и подставил руку.

Стало тяжело дышать, тьма приблизилась и выжидала момент, чтобы накинуть на Ирна полог.

Но он держался.

Снова меч.

И – разрубить сердце на две части!

Хлынувший изнутри свет чуть не ослепил