Магазин чудес «Намия» - Кэйго Хигасино
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Выяснили причину пожара. Утверждали, что в старом оборудовании в столовой произошла утечка газа. Причиной возгорания послужила искра от статического электричества – к такому выводу пришли пожарные и полиция.
– Давно надо было построить новое здание, – с печальным видом сказал ей Минадзуки, объяснив причины бедствия.
Больше всего он переживал из-за погибшего парня. Оказывается, тот музыкант задержался внутри, чтобы спасти какого-то мальчика.
– Его смерть, конечно, ужасное горе, но все-таки нет худа без добра – дети-то все остались целы, – попыталась утешить его Харуми, и Минадзуки нехотя кивнул.
– Это случилось ночью, многие уже спали, так что малейшее промедление – и все закончилось бы страшной трагедией. Мы с сотрудниками обсуждали – не иначе это прошлый директор нас хранит.
– Прошлым директором ведь была женщина, да?
В памяти Харуми смутно мелькнуло спокойное лицо махонькой старушки. Правда, она не могла вспомнить, когда же ее сменил Минадзуки.
– Это была моя старшая сестра. Она и создала «Марукоэн».
Харуми посмотрела на морщинистое лицо директора.
– Правда?
– А ты не знала? Хотя ты ведь тогда была совсем маленькой.
– Первый раз слышу. А почему она этим занялась?
– Долго рассказывать. А если коротко, то речь о восстановлении.
– Восстановлении?
– Наверное, тебе покажется, что я хвастаю, но наши предки были землевладельцами с приличным состоянием. Когда родители умерли, состояние перешло к нам с сестрой. Я вложил деньги в свое дело, а сестра захотела помогать детям, с которыми жизнь плохо обошлась, вот и создала «Марукоэн». Она ведь была учительницей, и ее очень мучило осознание того, что в войну множество детей осиротело.
– А когда ваша сестрица умерла?
– Девятнадцать лет назад. Нет, уже почти двадцать. У нее с рождения были проблемы с сердцем, и она ушла от нас в окружении близких, словно заснула.
Харуми покачала головой:
– Простите меня, я ничего об этом не знала.
– Конечно, откуда тебе знать. По ее просьбе мы не стали сообщать об этом детям, сказали, что она уехала лечиться. Я передал компанию сыну, а сам занялся детским домом, так что какое-то время звался исполняющим обязанности директора.
– А почему вы сказали, что ваша сестрица вас хранит?
– Перед тем как умереть, она пробормотала: «Не волнуйтесь, я буду молиться за вас с небес». Вот я и вспомнил об этом, – смущенно улыбнулся Минадзуки и добавил: – Это уж я придумываю, конечно.
– Вот, значит, как. А мне нравится эта идея.
– Спасибо.
– А у вашей сестрицы была семья?
Минадзуки вздохнул и помотал головой.
– Она так и не вышла замуж, всю жизнь оставалась одинокой. Можно сказать, что посвятила свою жизнь воспитанию детей.
– Правда? Какая замечательная женщина.
– Нет-нет, я думаю, ей бы не понравилось, если бы ее назвали замечательной. Она сама считала, что просто живет, как ей хочется. Кстати, а у тебя как дела? Замуж не собираешься? Ни с кем не встречаешься?
От этих внезапных вопросов Харуми растерялась.
– Нет, не собираюсь. И не встречаюсь ни с кем! – замахала она руками.
– Ясно. Когда женщина начинает жить работой, упускает время для замужества. Управлять компанией – это прекрасно, но тебе нужно побыстрее найти хорошего человека.
– К сожалению, я, как и ваша сестрица, просто живу, как мне нравится.
Минадзуки улыбнулся:
– Ты сильная. Но сестра не вышла замуж не только из-за работы. Если честно, однажды в юности она чуть не связала свою жизнь с одним мужчиной. Даже из дома сбежать собиралась.
– Правда?!
Харуми ближе подалась к собеседнику, так ей стало интересно.
– Тот мужчина был ее старше лет на десять, работал на маленьком заводике неподалеку. Они познакомились, когда он чинил ей велосипед. Наверное, тайно встречались в обеденные перерывы. Ведь в то время слухи могли пойти, даже если молодые парень с девушкой просто прогулялись вместе по улице.
– А убежать собирались, потому что ваши родители не одобряли их отношения?
Минадзуки кивнул:
– Тому было две причины. Во-первых, сестра все еще училась в женской школе. Но эту проблему разрешило бы время. А вот вторая проблема оказалась серьезнее. Я уже говорил, что наша семья была зажиточной. А когда есть деньги, хочется почета. Отец мечтал отдать дочь в какое-нибудь знатное семейство. Не мог же он позволить ей выйти замуж за безымянного механика.
Харуми поджала губы и недоуменно дернула головой. Это ведь случилось лет шестьдесят назад. Наверное, тогда подобное было обычным делом.
– И что с побегом?
Минадзуки пожал плечами:
– Не удался, конечно. Сестра собиралась по дороге из школы домой зайти в храм, там переодеться и идти на станцию.
– Переодеться?
– У нас в доме работало несколько служанок, одна из них была того же возраста, что сестра, и они очень дружили. Вот сестра и попросила ее принести ей в храм одежду – кимоно самой служанки. В одежде барышни из приличной семьи она бы бросалась в глаза. На станции ее ждал механик – он тоже собирался во что-то такое переодеться. Они должны были встретиться и сесть на поезд. Хороший план.
– Но что-то не получилось, да?
– К сожалению, когда сестра пришла в храм, ее там ждала не подружка-служанка, а нанятые отцом работники. Девочка хоть и согласилась на просьбу сестры, но забоялась и посоветовалась со старшей служанкой. А тут уж понятно, чем дело кончилось…
Харуми подумала, что понимает чувства девочки-служанки. С учетом эпохи ее нельзя было винить.
– А что стало с мужчиной? С тем механиком?
– Отец отправил на станцию посыльного с письмом для него. А в письме была просьба от сестры – мол, забудь меня.
– Ваш батюшка заставил кого-то написать это письмо?
– Да нет, письмо было написано ее рукой. За это отец обещал ничего против парня не предпринимать. Сестре ничего не оставалось, кроме как подчиниться. У отца были знакомые в полиции, захоти он – вполне мог бы отправить молодого человека в тюрьму.
– А что сделал молодой человек, когда прочитал письмо?
Минадзуки покрутил головой.
– Не знаю. Знаю только, что из города он уехал. Он был не местный. Говорили, что вернулся в родные края, но неизвестно, насколько это соответствует истине. Я только раз встретился с ним после этого.
– Правда?!
– Прошло года три, я тогда учился в школе, как раз шел из дома, и меня на улице кто-то окликнул. Это был мужчина лет тридцати. Когда поднялся шум по поводу их побега, я с ним знаком не был, так что не знал, кто меня остановил.
