Рассказы - Амброз Бирс

Не успел я подняться и взять ружье, которое, по-видимому, было выбито у меня из рук, как услышал крик Моргана – крик предсмертной агонии, сливавшийся с хриплыми, дикими звуками: словно рычали и грызлись собаки. Охваченный невыразимым ужасом, я вскочил на ноги и посмотрел в ту сторону, куда бежал Морган; и не дай мне бог еще раз увидеть подобное зрелище! Ярдах в тридцати от меня мой друг, опустившись на одно колено, запрокинув голову, без шляпы, с разметавшимися длинными волосами, раскачивался всем телом влево и вправо, вперед и назад. Правая рука была поднята, но кисти как будто не было, по крайней мере я ее не видел. Другая рука совсем была не видна.

Временами – так мне теперь вспоминается вся эта непостижимая сцена – я мог различить только часть его тела: словно остальное было стерто – иного выражения я не могу подобрать,- и затем какое-то перемещение, и все тело становилось видным.

Все это, вероятно, длилось лишь несколько секунд, и, однако, Морган за это время успел проделать все движения борца в схватке с противником, превосходящим его весом и силой. Мне виден был только он, и то не всегда отчетливо. И до меня непрерывно доносились его крики и проклятья сквозь заглушавший их рев, который звучал злобно и яростно,- мне никогда не приходилось слышать, чтобы такие звуки вырывались из глотки зверя или человека.

Нерешительность моя длилась лишь одну минуту, потом, бросив ружье, я кинулся на помощь другу. У меня мелькнула догадка, что его сводит судорога или с ним случился припадок. Прежде чем я успел добежать до него, он упал и затих. Все звуки смолкли, но с ужасом, превосходящим тот, какой вызвало у меня это страшное происшествие, я опять увидел то же таинственное движение травы от места, истоптанного вокруг распростертого человека, к опушке леса. И только когда оно достигло леса, я смог отвести глаза и взглянуть на своего друга. Он был мертв".

3. И ОБНАЖЕННЫЙ ЧЕЛОВЕК МОЖЕТ БЫТЬ В ЛОХМОТЬЯХ

Следователь встал и подошел к мертвецу. Приподняв край простыни, он откинул ее, открыв все тело, обнаженное и казавшееся при свете сального огарка грязно-желтым. Оно было покрыто большими синевато-черными пятнами, по-видимому вызванными кровоизлиянием. Грудь и бока имели такой вид, словно по ним колотили дубинкой. Повсюду были ужасные раны. Кожа была изодрана в клочья.

Следователь перешел на другой конец стола и развязал шелковый платок, который поддерживал подбородок и был завязан узлом на макушке. Когда платок сняли, под ним обнаружилось то, что было когда-то горлом..Кое-кто из присяжных встал, чтобы лучше видеть, но тут же отвернулся, раскаявшись в своем любопытстве. Свидетель Харкер отошел к открытому окну и облокотился на подоконник, почувствовав тошноту и слабость. Набросив платок мертвецу на шею, следователь отошел в угол комнаты и из кучи платья стал вытаскивать одну вещь за другой, на несколько секунд поднимая ее к свету и осматривая. Все было изорвано и заскорузло от крови. Присяжные не стали производить более тщательного осмотра. По-видимому, это не интересовало их. Собственно говоря, они все это уже видели; единственно, что было для них новым,- это показания Харкера.

– Джентльмены,- сказал следователь,- очевидно, у нас нет других свидетелей. Ваши обязанности вам известны; если вопросов больше нет, вы можете удалиться, чтобы обсудить ваше решение.

Встал старшина присяжных – высокий, бородатый человек лет шестидесяти, в грубой одежде.

– У меня есть только один вопрос, господин следователь,- сказал он.- Из какого сумасшедшего дома сбежал этот ваш свидетель?

– Мистер Харкер,- сказал следователь совершенно серьезно и спокойно, из какого сумасшедшего дома вы в последний раз сбежали?

Харкер снова густо покраснел, но ничего не сказал, и семеро присяжных встали и торжественно один за другим вышли из хижины.

– Если вы не собираетесь продолжать ваши оскорбления, сэр,- сказал Харкер, как только они со следователем остались одни возле мертвеца,- то, полагаю, я могу удалиться?

– Да.

Харкер пошел к выходу, но, положив руку на щеколду, остановился. Профессиональные привычки в нем были сильны – сильнее чувства собственного достоинства. Он обернулся и сказал:

– Я узнал книжку, которую вы держали в руках: это дневник Моргана. Кажется, он вас сильно заинтересовал: вы читали его все время, пока я давал показания. Нельзя ли мне взглянуть на него? Читателям интересно будет…

– Дневник не будет фигурировать в деле,- возразил следователь, опуская книжку в карман сюртука,- все записи в нем сделаны до смерти писавшего.

Когда Харкер вышел из хижины, присяжные вернулись и встали у стола, на котором под простыней резко обрисовались контуры тела. Старшина сел около свечи, вынул из бокового кармана карандаш и клочок бумаги и старательно вывел следующее решение, которое с большей или меньшей затратой усилий подписали все остальные:

"Мы, присяжные заседатели, установили, что останки подверглись смерти от руки горного льва. Однако некоторые из нас все-таки полагают, что их хватила кондрашка".

4. ОБЪЯСНЕНИЕ ИЗ МОГИЛЫ

В дневнике покойного Хью Моргана содержатся интересные записи, имеющие некоторое научное значение, возможно, как гипотеза. Во время следствия дневник не был оглашен; видимо, следователь решил, что не стоило смущать умы присяжных. Дата первой записи не может быть установлена: верхняя часть страницы оторвана; сохранившаяся запись гласит:

"…бегала, описывая полукруг, все время держа голову повернутой к центру, потом останавливалась и яростно лаяла. Наконец она стремительно бросилась в кусты. Сначала я думал, что она взбесилась, но, вернувшись домой, не заметил в ее поведении ничего необычного, кроме того, что можно было объяснить страхом наказания.

Может ли собака видеть носом? Могут ли запахи вызвать в мозговом центре какие-то отпечатки того предмета, от которого они исходят?

2 сентября. Вчера ночью, наблюдая за тем, как звезды восходят над горным хребтом к востоку от дома. я заметил, что они исчезают одна за другой – слева направо. Каждая затмевалась на секунду, и не все сразу, а одна или даже несколько звезд на расстоянии градуса или двух над гребнем были как бы стерты. Казалось, между ними и мною что-то двигалось, я не мог рассмотреть, что это, а звезды были слишком редки, чтобы можно было определить контуры предмета. Ух! не нравится мне это…"

Не хватает записей за несколько недель – из книжки вырвано три страницы.

"27 сентября. Оно опять было здесь: я каждый день нахожу следы его преступления. Вчера я снова всю ночь продежурил в том же месте с ружьем в руках, зарядив оба ствола крупной дробью. Наутро я увидел свежие следы, снова те же самые. А я могу поклясться, что не спал,- в сущности, я почти совсем не сплю. Это ужасно! Невыносимо!