Зона Топь - Марина Туровская

Заметив усиленное внимание в свою сторону, Паша сел прямее.

— Ребята, по рабочим вопросам я разговариваю только в банке. Сегодня мы расслабляемся, отдыхаем.

— Это они не на тебя напрягаются, это они за мной приехали. — Я поправила юбку. — Познакомься, Павел, это мой родной брат Толик и мой двоюродный брат Александр.

— Очень приятно, — ответил Павел и встал.

Мужчины пожали друг другу руки. Я аккуратно показала брату жестом, насколько мне здесь надоело. Толик чуть кивнул и большим пальцем показал в сторону выхода.

— Короче, Манюня, Данила без тебя не засыпает, требует маму. Поехали домой.

— Конечно! Немедленно едем! — Я вскочила и затараторила: — До свидания, было приятно познакомиться, не забудьте прочесть документы, буду в банке, как только будете готовы к разговору.

Обойдя стол, я взяла Толю под руку, и мы сбежали из ресторана.

— Сразу в мою машину! — На улице Толик педагогически хлопнул меня по заду. — Вещи из номера я забрал, и телефон тоже! Ты почему его отключила?

Запахнув на груди декольте, я сосредоточилась на дороге, стараясь не споткнуться в свете слабых фонарей, через два на третий работающих на территории кемпинга.

— Не хотела отвлекаться. Дай телефон, я Ирише позвоню.

— Сначала сядь в машину, потом звони, а то вернешься в ресторан и загуляешь.

— Не вернусь.

Я села в Толиков «Мерседес» на переднее сиденье, Толя за руль, Саша сзади нас. Он молчал и как-то странно на меня поглядывал.

Я достала из сумочки телефон и быстро набрала цифры.

— Алло, Ириша, ты едешь домой?

— Не поеду, хочу, чтобы Леша заревновал. У него есть хороший повод.

— Делай, как считаешь нужным.

Как только я отключила трубку, к нашей машине подошел Алексей. Я открыла дверцу.

— Ира едет домой? — Его вопрос прозвучал бесстрастно.

— Нет, не едет.

— Это ее личное дело, — спокойно решил Алексей. Оглядев стоянку с дорогими машинами, близкий сосновый лес, серебрящийся Селигер, он протянул мне руку: — Дай мне ключи от своей машины, я утром ее пригоню.

— Только без глупостей. — Щелкнув замочком, я открыла сумочку и передала Алексею сначала ключи от машины, затем ключ от номера. — Очень прошу — не затевай скандалов.

— Поверь, Маша, — Алексей прижал руку со звякнувшими ключами к груди, — не буду.

Мне было жаль Алексея, но мама с детства остерегала нас с Толиком лезть в чужие отношения.

Племянник, к которому Валерия Николаевна прикипела душой за последние годы, был в меру внимательным и в меру непослушным, как все подростки. И она его искренно любила. Когда он ненадолго уезжал к родителям, она потерянно бродила по квартире, ощущая свое вынужденное одиночество и ненужность.

Больше двух дней Володя у родителей не выдерживал. Естественно, он любил и отца и маму, и они его любили, но вечный квартирный вопрос вносил свои коррективы.

Маленький брат трех лет от роду жил теперь в его комнате и не понимал, почему он, такой необыкновенный, как ему ежедневно говорили родители, должен обращать внимание на странные требования старшего брата, который изредка приезжал на выходные.

«Не ори, не бегай, не долби по клавиатуре всей ладонью, не бросай на пол вещи и сотовый телефон…» — замечания раздражали маленького Василия, и он начинал реветь в голос. Естественно, родители брали сторону младшего брата. И Володя, привыкший к вниманию тети Леры, которая даже самые жесткие требования дисциплины высказывала аргументированно и спокойно, с удовольствием возвращался в квартиру на Кутузовском, где теперь рядом с домом располагались его школа и новые друзья.

Но для Валерии Николаевны дочь, из-за которой пришлось так много настрадаться на протяжении пятнадцати лет, оставалась любимым ребенком. И то, что сейчас она выздоровела и стала писаной красавицей, не меняло к ней отношение Валерии. Для нее Аня осталась неглупым, но беззащитным ребенком.

И каждую пятницу Валерия звонила Ане, чтобы услышать ее голос и очередное подтверждение своей нужности.

И сейчас, через несколько дней после Пасхи, которую она провела вместе с семьей Вовчика — Натальей, Пашей и младшим Васей, ей особенно остро захотелось услышать Аню.

Набрав длинный телефонный номер и пережив несколько минут ожидания, пока коммутатор засекреченной Зоны Топь проверит ее допуск, она услышала голос дочери.

— Мамочка, ты не волнуйся, я в порядке.

— Слышу по голосу. — Валерия вытерла радостные слезы. — А когда приедешь в Москву?

— Ой, мама. — Голос посерьезнел. — Еще месяц точно нужно лечиться. Я тебя сюда не приглашаю, в апреле здесь нечего делать. Снега, морозы…

— Да я и не напрашиваюсь. Просто ты звони почаще.

— Мама, да я и так каждый день письма по Интернету пишу. Мам, а когда ты мне итальянские фотографии вышлешь? Я их до сих пор не получила.

Валерия Николаевна в очередной раз почувствовала себя виноватой. После возращения из Италии, когда Аня прямо из аэропорта поехала спасать Машу, она, приехав в квартиру, расставила многочисленные чемоданы и сумки по четырехкомнатной квартире и не могла вспомнить, где именно находятся фотоаппараты. Ее больше устраивали видеозаписи, сделанные и ею самой, и Аней, и Володей. Но именно вчера в последней неразобранной сумке она нашла фотоаппарат.

— Анечка, я его наконец-то нашла. Сегодня же перегоню в компьютер и вышлю. Целую тебя крепко, выздоравливай, радость моя.

— Я тебя тоже целую, мамочка, и люблю.

Положив трубку, Валерия прислушалась. Вовка, как всегда, большую часть времени после школы кого-то усиленно убивал на компьютере.

Постучав, Валерия приоткрыла дверь. По экрану монитора носились монстры с буграми и бородавками по телу, с боевым арсеналом наперевес.

— Вова, солнышко, — позвала Валерия Николаевна.

— Ну, я же не солнышко, тетя Лера! — тут же отозвался Вовчик и поставил игру на «стоп». — Я уже вырос, я уже полноценная звезда Солнце.

И он засмеялся открытым смехом четырнадцатилетнего парня, громко, закинув голову, не стесняясь идеальных зубов.

Пройдя в комнату и сев в кресло, Валерия оглядела стеллажи с книгами. Классическая литература, справочники по всевозможным темам, учебники и научные работы по физике, словари. Комнату для племянника переделали из кабинета Аркадия Сергеевича, мужа Валерии Николаевны, отца Ани.

Из новых предметов здесь были учебники средней школы, два плаката полуголых поп-див на стене и две высокие стойки с кассетами и фильмами. А еще на старинном письменном столе — компьютер последней модели, сканер-принтер и плоский широкий телевизор.