Клинок белого пламени - Анна Тьма

   Только мальчик оглядывался, когда они уходили. За спиной огонь уничтожал всё оставшееся.

   Люди встретили их на прежнем месте уже в темноте. Некроманты, бросившиеся в погоню, не смогли найти бессмертных.

   -- Что случилось?.. -- мгновенно севшим голосом спросил Нангерат, увидев страшную картину возвращавшихся в полном молчании богов и демона.

   Кровь. Омертвевшие и постаревшие лица. Когда Пламенный поднял голову, некроманту стало жутко от пустоты, что поглядела на него из глаз цвета расплавленного золота.

   -- Где Ястреб?.. -- первым заметил отсутствующего Тигран.

   Казалось, через вечность, пришёл ответ:

   -- Нет больше Ястреба, -- собственный голос показался Стримбору чужим.

   Нет больше Ястреба. Нет. Нет...

   Не видя ничего перед собой, Алина побрела куда-то в сторону ночного леса. Траэллита тоже ушёл, слепо натыкаясь на деревья. Переглянувшиеся Волки развернулись и побрели в обратную сторону. Живой плащ взметнулся за плечами Ветра, и он исчез в ночном небе.

   Пройдя через лагерь, демон миновал костёр, даже не заметив, что ступил в огонь и обжёг руку, побрёл в ночь...

   -- Командор... Альтис! -- Аллодис схватил не слышащего его демона за локоть, но когда тот обернулся, мгновенно отпустил, отступив.

   -- Оставьте нас, смертные... -- уронил демон в человеческом теле. Голос, обычно звучный и глубокий, сейчас стал хриплым и безжизненным от сдавившего горло горя.

   Оставьте, смертные... Нет больше Ястреба...

   Некроманты и король Серебряной Империи не смогли уснуть в эту страшную ночь. Ущербная луна в небе отливала красным. И все, кто не спал, услышали песню. Не было слов. Но пел ветер, неся за собой призрак звуков флейты, переливчатый волчий вой, шум далёкого шторма, шелест пламени и отзвуки голосов, певших без слов... Сама ночь, каждым звуком, каждым вдохом своим, пела тризну по погибшему богу, наполняя души такой тоской и болью, что становилось трудно дышать, и непонятно, зачем вообще жить.

   С рассветом затихла страшная, далёкая от всего человеческого, песня богов. Первый и, наверное, последний раз слышали эти смертные, как на самом деле поют боги. Как содрогается и плачет от их боли мир. Наверное, если бы это была песня радости, мир смеялся бы вместе с ними.

   Они вернулись утром, когда новый день осветили первые солнечные лучи. Начали собираться, не перекинувшись меж собой ни единым словом, ни одним жестом. Только Пламенный махнул рукой, приказывая людям следовать за ними.

   Къяр преклонил перед хозяином колено, чтобы тому было легче забраться на его спину. Никто не командовал, никто не подчинялся. Калигул, понимая, что его хозяин не в состоянии взять на себя заботу даже о себе самом, подчинил своему разуму золотогривых, попросив помощи у двух эльфийских риат и одного рыжего эфирного пегаса, сам повёл отряд вперёд. То шагом, то неторопливой рысью. Всадники едва держались в сёдлах.

   Путь впереди был ещё долог. Лишь бы они все смогли его пройти. Лишь бы смогли...

Часть четвёртая

ПО ДОРОГЕ ЗА ГРАНЬ

Изгой - чужой на земле,

Как солнце в ночи по дороге домой.

Изгой от века в седле,

Со смертью за жизнь принял бой!

Игру беспечных сердец

Смерть ровняет в один типикон.

Лететь, предвидя конец,

Видеть землю глазами икон.

Я читал в глазах боль за души земли,

Сколько огня было в этих глазах и сколько любви!

"Алиса". Изгой

Детская верность

Пальцы дрогнули, и Перо медленно спланировало в мгновенно пожухшую траву. Глаза из горчичных в золотую искорку мгновенно стали полностью чёрными. Отшвырнув Книгу Творения, Смычок ухватилась обеими руками за постамент, в камне которого наполовину был утоплен огромный прозрачный шар. Внутри Ока Мира виднелся немалый кусок её Творения. Уткнувшись лбом в стекло, она медленно выдохнула, и на поверхности стекла осталась туманная дымка, которую прочертили две мокрые дорожки.

-- Ублюдки... -- со всхлипом произнесла Творец. -- Твари! Мальчишку-то за что...

Никто не видел, как плачет их Творец.

Она любила своих детей. Едва удалось спасти одного, как убили другого. В Игре не убивают детей и не уничтожают миры. Предугадав будущее, она совсем не так в своё время описала Игру своим первым помощникам. Это -- не Игра. Это война. Она и готовила богов к войне. В Играх, призванных привести сотворённый демиургом Мир во Вселенную, связав с остальными мирозданиями, не убивают детей. Убивают на войне, призванной сменить владельца Творения или разрушить его. От исхода этой войны зависит судьба всего Творения. Смычок понимала -- она не справится одна. И дети её -- не справятся.

Девочка почти не могла думать о чём-либо кроме своего крылатого бога, но какой-то частью сознания понимала -- демиурги убили его именно на Обрене не просто так. Принесли жертву, прочно зацепившись за этот мир, получив "ключ" от него. А мальчишки зря уничтожили Обрену -- они дали своим врагам свободу передвижения в мире.

Никто не видел, как свернувшись от боли калачиком, девочка-демиург пыталась вытерпеть ужас, непредназначенный тому, кто его пережил. Пыталась, со всей силы пыталась облегчить участь остальных своих детей, познавших то, что знать не должны. И никто не знал, какой болью это отдавалось внутри неё. Однажды ей пришлось пить расплавленный свинец. Сейчас мука была хуже того давно пережитого кошмара...

Они собрались очень быстро. Им, талантливым, порывистым, нетерпеливым, изобретательным и энергичным, как любая юность, хватило всего половины ночи, чтобы подготовиться.

-- Всё тихо?

-- Да... всё собрал?

-- Давно уже... чё тупишь, Лис?

-- Сам ты тупишь... Выводи, только медленно...

Два мальчишки, держа под узды четырёх златогривых коней, направили тех к дальним воротам конюшни. Белые лошадки в стойлах вопросительно заржали. Коротко фыркнул в их сторону самый крупный златогривый. Кони подростков вели себя тихо и так же осторожно как сами мальчишки. Раннее утро едва-едва окрасилось серым рассветом.

-- Давайте скорее! -- Тенью скользнула внутрь конюшни девочка в военной форме. -- У нас четыре минуты!

-- Ну и куда это вы навострили копыта?

Подростки подпрыгнули чуть не до потолка и испуганно уставились на преградившего им путь эльфа. Какой-то эльф оказался маленький, немного повыше Кари. Тонкая кольчужка и простой походный костюм лесного воина. Огромные синие озёра глаз на нежном личике и небрежно остриженные золотые волосы.

-- Ваше величество?! -- первой догадалась Кари.

-- Тихо, -- королева приложила пальчик к губам. -- Нет здесь величеств. Меня можете называть Рина и на "ты". Я с вами, детки, -- королева озорно, как хулиганская девчонка, улыбнулась и тихо свистнула.

Послышался перестук копыт и рядом с эльфийкой встала полностью готовая к дальнему пути лошадка, ткнулась мордой хозяйке в плечо.

-- Быстрее, идут!.. -- Снежный волчонок вбежал в конюшню с основного входа. Остановился как вкопанный, увидев эльфийку. Посмотрел на друзей, коротко спросил: -- Она с нами?

-- С вами, -- кивнула Сильтарина... Рина, запрыгивая в седло. -- Быстрее. Я знаю тайную тропу.

Дети мигом оказались в сёдлах, и уже пятёрка беглецов шустро направилась прочь. Но у тайного выхода со двора путь им снова преградили.

-- Какое премилое зрелище, -- холодно бросила Василиса, скрестив руки на груди. -- Кучка беглецов дружно драпает. Далеко направились?

Даже королева потупила свой взор, а дети вовсе попытались провалиться сквозь землю.

-- Ну Василиска... нам нужно... -- проныла принцесса, ковыряя пальчиком луку седла.

-- А обо мне ты подумала?! -- взвилась девушка.

-- А тебе зачем бежать? -- подняла взгляд переодетая королева. -- Карэн уходит потому, что должна. Пламенные -- потому, что следуют за своей королевой. Снежный -- идёт за друзьями. Я иду за теми, кого люблю. Зачем тебе бежать отсюда, Василиса?

Девушка вскинула голову, сверкнули яростью и отчаяньем васильковые глаза. Она тоже была одета по-походному и готова к дальней дороге.