Современный российский детектив - Анна Майская

с угрюмым видом устроился на место водителя, самоотверженно стараясь сохранять спокойствие, пока находился в ожидании своего высокомерного и надменного друга; тот не заставил себя долго ждать и, слегка прихрамывая на подстреленную американским спецназовцем ногу, вышел на улицу и через несколько секунд расположился на удобном пассажирском сидении.

— Ну?! — тут же воскликнул он с недовольным видом, искоса посматривая из-под своей фетровой кепки. — Чего, Буйвол, ждешь? Особого указания? Так вот оно тебе — поезжай.

Никак не выказывая своего негативного отношения к провокационным проделкам своего тщедушного повелителя, Копылин послушно повернул ключ в замке зажигания и, включив передачу, повел машину прочь от этого, в один миг ставшего таким страшным, места. Не желая больше испытывать на себе негативные эмоции своего своенравного предводителя, управляющий машиной бандит тут же направил ее в сторону лесного массива, располагавшегося между городом Иваново и селом Китово. Еще со старых, давно минувших в лету, девяностых годов, у провинциальных преступников там имелось одно довольно излюбленное местечко, не так далеко отстоящее в стороне от проезжей части, но из-за своей дурной славы избегаемое всеми нормальными обывателями.

Посередине дорожного отрезка пути имелся небольшой, поросший травой съезд, ведущий к малопосещаемой части лесопосадки. Имеющий высокую посадку внедорожник без затруднений справлялся с непроходимой местностью и через пару километров остановился на залитой солнечным светом, но вместе с тем какой-то мрачной поляне. Водитель заглушил транспортное средство и, не дожидаясь обидных высказываний своего главаря, который всю дорогу предавался каким-то своим, одного его волнующим, размышлениям, выпустил перепуганную престарелую женщину из вместительного багажника, подвел ее к одиноко стоящей посреди полянки березе и принялся надежно связывать заранее припасенным нетолстым шпагатом.

Листва еще только готовилась распускаться, а апрельская унылость и серость еще более угнетающее действовали на перепуганную до ужаса женщину; она и представить себе не могла, что, прожив такую долгую трудовую жизнь, в самом ее окончании сможет быть подвергнута безжалостному и невероятно жестокому испытанию. Когда все было готово, и трясущаяся от страха Кондратьева надежно крепилась к пыточному столбу, Вацек наконец-то соизволил выбраться из машины; поглубже натянув на глаза свою знаменитую кепку отъявленного «гопника-отморозка», он, двигаясь неспешной походной, вразвалочку, и слегка прихрамывая на раненую ногу, приблизился к приготовленной для беспощадного истязания женщине. Сплюнув сквозь зубы прямо ей под ноги, он незамедлительно перешел к основной сути болезненно интересующего его вопроса:

— В общем так, дорогая Альбина Андреевна, — ведь так тебя, кажется, зовут? — мы не собираемся долго ходить вокруг да около, скажу прямо — у нас на это просто нет свободного времени, поэтому перейду сразу к делу. У меня к тебе есть одно предложение, которое тебя, в твоем отчаянном положении, я уверен, непременно заинтересует; суть его в том, что в настоящее время у тебя имеется два варианта развития дальнейших событий: первый — это когда ты откровенно отвечаешь на мои вопросы, а мы в свою очередь после этого, не причиняя тебе боли, отсюда сразу отваливаем, обделываем свои дела и через какое-то время, может быть, даже возвращаемся и освобождаем тебя от сковывающих узлов, предоставляя возможность спокойно доживать свой оставшийся век; ну и, — здесь Валерий взял небольшую трехсекундную паузу, понадобившуюся ему для придания своим следующим словам более значимого эффекта, — второй — это когда ты по-партизански молчишь и во всем упираешься, соответственно, вот тут мы начинаем тебя страшно пытать: я же умею это делать, как никто другой в этой области, — тут преступник на секунду отвлекся и перевел взгляд на Копылина, как бы ища у него поддержки, — Буйвол, подтверди, — тот молчаливо кивнул утвердительным жестом, создав предводителю криминальной «братвы» дополнительную подоплеку более красочно изложить свои разъяснения, чем бандит не преминул тут же воспользоваться: — И ты все равно рассказываешь то, что нам нужно, но только вот в этом случае поручиться за то, что ты будешь жить дальше, сама понимаешь, я уже попросту не смогу.

Привязанная к пыточному столбу пожилая женщина тряслась от страха всем своим телом, совершенно не понимая, чем же она могла вызвать к себе столь пристальное внимание двух безжалостных отморозков; ее нижняя челюсть, от не единожды перенесенных микроинсультов, в моменты сильных волнений делалась непослушной, и Кондратьева никак не могла из себя выдавить ни одной членораздельной фразы, а только шмякала потрескавшимися губами и практически беззубым ртом, пытаясь задать волновавший ее вопрос. Наконец, ей удалось частично справиться с мучившими ее переживаниями, и она смогла произнести приемлемое для более-менее нормального восприятия выражение:

— Что Вам от меня нужно? Я уже давно нахожусь на пенсии, сижу на своей даче и никуда с нее не высовываюсь. Чем я заслужила такое к себе отношение?

— Вот это вполне деловой разговор, — назидательно вымолвил Вацек, утвердительно кивнув головой, — раз тебя, старая ведьма, так сильно заботит, что нам с товарищем нужно, — здесь главарь мотнул головой в сторону стоявшего чуть сбоку большого бандита, — я тебе сразу же объясню: в предпоследний год уходящего тысячелетия в больнице, где ты на то время работала акушеркой, рожала одна известная мне особа. Я не настолько наивен, бабка, чтобы предполагать, что ты вспомнишь всех, кто когда-либо прошел через твои руки, но тут есть одна замечательная особенность, какие, я уверен, встречаются не так уж и часто.

На этом моменте Валерий прервал свой многозначительный монолог и вперил внимательный взгляд в напуганную до ужаса оппонентку, из глаз которой не прекращаясь текли обильные слезы. Он подождал полминуты и, так и не услышав от нее само собой просящегося вопроса, продолжил:

— Я думал, что ты, презренная ведьма, удосужишься меня спросить, — что же это за такой интересный случай? — но видя твой испуг, прихожу к определенному выводу, что даже такая простая мысль не может построиться в твоей старой, дряхлой, давно «протухшей» башке. Тогда я тебе скажу прямо — та девушка умерла при родах; других же родственников у того ребенка не было, и меня в этом случае интересует совершенно обыкновенный вопрос: куда направили родившегося младенца?

На этих словах женщина замерла и даже на какое-то время перестала дрожать своим старческим туловищем, создавая впечатление, что она пытается что-то усиленно вспомнить, напрягая, не без прикрас сказать, уже подверженный разрушениям мозг, но, видимо, так ничего как следует и не припомнив, печально вздохнула и, снова подвергнувшись безудержной тряске, шепелявым голосом пробурчала:

— Да откуда же я вспомню?! В те злосчастные годы многие становились жертвами того времени и умирали как на родовой кушетке, так и по дороге в операционное отделение; много их было, и кто Вас конкретно интересует — я