Ричард Длинные Руки – король-консорт - Гай Орловский

– … двусмысленными, – уточнила она. – Ни к чему не обязывающими.

– Ага, – сказал я, – значит, вы тоже исходили из дикого и абсурдного предположения, что какой-то там Мунтвиг… я уже и забыл, кто это, меня изничтожил?

Она покачала головой.

– Нет.

– А что?

– Я исходила, – сказала она терпеливо, – из того, что они так считают. А раз так считают и что-то планируют… что ж, пусть планируют. Разубеждать не в моих… не в наших интересах.

Я сказал грубо:

– Леди, вы уже второй раз сказали «мы» и «наши». Вы под серьезным подозрением, и мы не «мы», а вы и я. Пока не получу полную картину, я не стану делать выводы, что для вас хорошо и плохо.

Она сказала с готовностью:

– Спрашивайте.

– Спрошу, – пообещал я. – Неужели вы полагаете, что я буду ориентироваться только на ваши слова?

В ее зеленых глазах метнулся испуг.

– Ваше Величество?

– Сейчас в Мезине, – сказал я, – особенно в Беллимине, мои люди собирают информацию о вашей деятельности. И вашем поведении. Первые сведения прибудут завтра-послезавтра. Вы пока останетесь под охраной.

Она невесело улыбнулась.

– А можно мне провести эту ночь прикованной цепью к вашему ложу?

Я посмотрел на нее свысока.

– Странные речи от дикой, как ее часто называли, королевы Ротильды. И неприступно-своенравной. Где тут хитрость, скажите сами, а то я такое найду…

Она произнесла тихо:

– Вы не поверите, но, когда женщина в конце концов встречает настоящего мужчину, она из дикой тигрицы превращается в жалобного котенка и счастлива, когда ее просто гладят.

– Не дождетесь, – отрезал я твердо. – Стража!.. Отвести эту женщину в шатер сэра Альбрехта. А он пока перебьется.

Альбрехт примчался, как ошпаренный, глаза дикие, но на середине шатра опомнился, принял вид и поклонился церемонно и даже с некоторой величавой неспешностью, так несвойственной для него.

– Ваше Величество, могу я осмелиться…

– Чтоб вы на что-то да не осмелились? – спросил я в изумлении. – На что намереваетесь осмелиться? Переизнасиловать всех монашек в ближайшем монастыре?

Он сказал с неудовольствием:

– Слова-то какие подбираете… Переизнасиловать, как будто я уже их изнасиловал хотя бы по разу… Обидно, когда обвиняют в том, что мы проделываем разве что в мыслях да иногда во сне… Ваше Величество, я не понял причину такой великой чести!

– Ну-ну, – сказал я, – люблю слушать, какой я замечательный.

– Но эта великая честь несколько чрезмерна, – сказал он с достоинством. – Когда королеву Ротильду привели в мой шатер.

Я сказал с пониманием:

– Так вы ж ее наверняка тут же переправили в тот, что приготовили для нее лично?

Он замялся, сказал в затруднении:

– Простите, не успел…

– Не брешите, граф, – сказал я зло. – С чего вы решили, что она останется в моем шатре?

Он дернулся.

– Ваше Величество! Как раз о таком не думал! В таком деле как-то в суматохе всяких дел ну совершенно выпорхнуло из головы…

– Ну да, – сказал я саркастически, – со свистом выпорхнуло. Мелочи все помните и успеваете, а самое главное выпорхнуло со свистом да еще закрякало. Не юлите, граф. Ноги ее не будет в моем шатре!.. Тем более в постели… Ладно, что там с ее людьми?

Он оглянулся по сторонам и ответил, понизив голос:

– Окружили так, мышь не проскользнет.

Я отмахнулся.

– Думаю, никто и не подумает сопротивляться. Наверняка все получили четкие указания.

– Да я не поэтому, – сообщил он, – чтобы не послала гонца. Вдруг не то вздумает сообщить. И не тем людям.

Я покачал головой, на столе два пустых кубка, наполнил их вином и кивнул на один графу.

– Полагаю, все они получили от Ротильды четкий приказ держаться ниже травы, тише воды в озере. Она надеется как-то переломить ситуацию, а придворных подобрала таких, что верят ей беззаветно.

Он взял кубок, отхлебнул деликатно.

– А что думаете сами?

Я пожал плечами.

– Пока в затруднении. Конечно, врет, не могла не стараться укрепить свою власть и как-то отгородиться от моего вмешательства. Однако каждый ее шаг можно интерпретировать и как ее желание укрепить и расширить наше общее влияние.

– Ну да, – сказал он со странным выражением, – имея такую жену, можно не беспокоиться за свой тыл.

– Берите, – предложил я. – Даром отдаю.

Он отшатнулся.

– Ни за что!

– Почему? – изумился я. – Зато тыл будет тот, что надо.

– Нет, – огрызнулся он. – Не надо!

– Такого тыла?

– И тыла, – сказал он твердо, – и жены. – Это же вы с нею как гром и молния, а я что, тихая овечка. Мне и жену бы овечистую…

– Так у вас же есть, – сказал я с подозрением.

– В Армландии, – уточнил он. – А Церковь разрешает брать вторую жену, если вне своего королевства пребываешь больше чем три месяца.

– Как время летит, – сказал я.

– Разве? – изумился он. – Я думал, вам за своими полуженами не так заметно.

– Знаете ли, – возразил я, – две полужены еще не совсем одна жена.

– А три?

Я подумал, ответил с неуверенностью:

– Мне кажется, и три не совсем то, что одна цельная. Это ж не совсем математика! Это, скорее… ну, что-то другое.

– А четыре?

Я сказал сердито:

– Граф! У меня что, четыре?.. Откуда могу знать? Это у вас одна настоящая, и здесь будет настоящая, а у меня все какие-то полу, а это не совсем даже, что полу, а тоже иначе. Если и математика, то не наша эта математика.

– Зато, – напомнил он, – у вас есть невеста. А вот у меня нет.

– Что? – спросил я с подозрением. – Это хто еще?

– Аскланделла, – сказал он быстро и тут же, предупреждая мою вспышку уже настоящего королевского гнева, добавил еще быстрее: – Вы сами пообещали!

Я спросил в диком изумлении:

– Я? Это когда?

– Вы поклялись на мече, – произнес он почти со злорадством, – ну ладно, не на мече и не поклялись, но разве ваше слово не крепче гранита?.. что как только… ладно, если только переживете схватку с Маркусом, то сразу же вот так и женитесь на Аскланделле.

Я вздохнул, поморщился.

– Граф…

– Что, – спросил он с тревогой, – будете стараться проиграть?.. Это нечестно! А спасение мира?

– А как я сказал? – переспросил я. – Неужели так и сказал, что сразу? Не в моей манере политика сжигать за собой мосты… Другое дело, за всеми вами.

– Нет, – ответил он вынужденно, – но разве это не само собой разумеется, что победитель дракона женится на спасенной им принцессе?

Я отрезал с высокопарным достоинством:

– Граф, мы строим новое чистое общество! И ломаем старые традиции. Человек, как сказал Господь, волен в своих поступках. И никто его не волен принуждать к женитьбе на принцессах, когда будет полно глупых крестьянок и гулящих девок.

Он смотрел на меня несколько оцепенело.

– Ваше Величество, никогда не пойму, когда вы шутите… Я уж чуть не поверил, глядя на ваше серьезное лицо, что такое общество мы и строим.

Он допил вино, прислушался к голосам за шатром, лицо посветлело.

– Вроде бы шатер для королевы уже поставили, – сообщил он радостно. – Пойду перегонять ее на другое место.

– Дайте хоть ложе для нее сколотить, – сказал я. – И стол. Чтоб не на полу спала и ела.

Он посмотрел на меня несколько странно.

– Вы что, все же о ней заботитесь?

Я огрызнулся:

– Не о ней, а вам стараюсь причинить побольше неприятностей!

Он с неодобрением посмотрел, как я создал для себя большую чашку черного кофе, поклонился с самым оскорбленнейшим видом и гордо покинул шатер.

Жены и полужены, подумал я раздраженно, потягивая горячий кофе, а когда чашка опустела, наполнил ее снова. Король, как принято считать в обществе, должен стараться родить как можно больше сыновей. А потом, когда повзрослеют и обзаведутся семьями, вынужден желать им смерти, чтобы не свергли с трона и не привели страну к гибели ввиду своей молодецкой отваги и безразмерной дури.

Корону в правильном государстве король должен передавать внукам. Пока взрослеют, он продолжает править справедливо и мудро, так как уже стар, умен и бит жизнью, а когда внуки войдут в силу, он сам уходит на покой и выращивает розы.

Правда, еще до того, как внуки достигнут юности, решает, которого из них готовить в короли, а остальных сажает на скамейку запасных, обычно за щедрые пожертвования церкви пристраивает их аббатами монастырей.

Но хотя я уже и мог бы, да, но всегда что-то серьезное мешает. Да и сейчас вот как-то глупо заниматься женитьбой, когда Маркус угрожает уничтожить все на поверхности земли.

Явился сотник Гаргастер, сказал почтительно:

– Ваше Величество, я расставил вашу личную охрану у выходов из лагеря. Помня, что вы предпочитаете без свиты… они будут охранять вас не слишком заметно.

– Это лучше, – одобрил я. – Но слишком уж не тряситесь за мою жизнь. Король рискует жизнью каждый день. Во дворце даже больше, чем в лагере или в дороге, когда его чаще всего даже не узнают. Да и узнали бы… Во дворце можно все организовать и подготовить, а здесь на ходу не так просто.