Моя рыжая проблема - Софья Ролдугина

— Танеси Тейт. — Голос мастера отдавал металлом. Такой звук бывает не от встречи тонких — звонких лезвий, а от столкновения многотонных металлических блоков, способных очень некрасиво сделать трехмерного человека двумерным.

Рыжий расслабился, по — прежнему глядя из‑под ресниц. Скулы у него сейчас казались очерченными резче, а губы побелели. И жуткая бездна в глубине разума медленно раскрывалась.

Я заледенела, чувствуя себя маленьким пушистым ушастым зверьком рядом с двумя змеями.

— Как давно напали на лагерь, мастер?

— Три дня назад.

Разум Тейта был распахнут, но я не могла считать ни одной мысли, ни одной эмоции. Просто потому, что никогда не испытывала подобного, и мое сознание рефлекторно отторгало чуждые образы.

Я его не понимала.

Совсем.

— Полных три дня прошло после побега из лагеря, — произнес рыжий таким знакомым голосом, который казался сейчас совершенно чужим. — На них напали сразу после этого. После того, как ушла мастер Аринга. Ее сеть айров велика. Свободные не могли бы подобраться незамеченными. Она не могла упустить их из виду. Значит, либо видела, либо призвала. Это не ошибка и не случайность. Так устраняют свидетелей. Если бы ей удалось избавиться и от нас, то во всеобщем хаосе этого бы просто не заметили. Когда мастер Аринга не смогла добраться до Трикси незаметно, она решила утопить свои следы в крови. Так не охотятся за добычей. Так прокладывают путь. Она за вами охотилась, мастер Оро — Ич? Через Трикси. Через меня. Так?

Шрах, кажется, я вот — вот в обморок свалюсь. Можно закрыться от его чувств и разума… Нет. Это будет неправильно. Зачем они показывают мне все это?

Я прикусила губу; во рту стало солоно.

— Ты знаешь ответ, Танеси Тейт, — произнес Оро — Ич. От него веяло сухим жаром, почти как от огненного шара в стенной нише. — Завтра мастера соберутся, чтобы говорить с вами. Повод — желание постичь истину о схватке с Арингой. Причина — желание понять, покушался ли я вашими руками на Арингу, что угрожала моей власти, или же Аринга предала Лагон.

Тейт растянул губы в подобии улыбки.

— А что верно? Первое или второе?

— Ты знаешь ответ, — повторил мастер негромко. — У любого значимого события всегда более одной причины. Теперь ступай. Бланш Трикси задержится. Я доставлю ее к твоему порогу. Отдохните перед собранием.

Рыжий оглянулся на меня, все такой же знакомый — незнакомый… а потом вдруг закрылся. Точнее, закрылась ледяная бездна в его разуме; эмоции снова стали простыми, чистыми, яркими.

Я пила их, как воду после пробуждения от ночного кошмара. Даже, кажется, подалась к нему бессознательно. И вряд ли синий чешуйчатый змей это не заметил.

— Мастер, — выполз Тейт передо мной, словно отгораживая от опасности, а затем внезапно перехватил руку Оро — Ича и прижал ее к своей щеке. Жест выглядел одновременно жутко личным и формальным, как поклон в пол, только с непонятным подтекстом. — Мастер, пожалуйста, дайте мне и Трикси убежище до завтра. Прошу!

Оро — Ич выглядел и позабавленным, и озадаченным, точно не мог определиться со своим отношением к происходящему.

— Проси Таппу.

Тейт поднял на него взгляд. Глаза стали черными — черными и слегка сумасшедшими.

— Он не мой мастер.

— О, — сказал Оро — Ич и слегка шевельнул пальцами, проводя по щеке рыжего. — Если так… Конечно, я не могу отказать. А теперь прояви терпение и подожди. Я не буду слишком долго говорить с Трикси.

Он переместил ладонь на макушку Тейта, надавил — и тот ухнул сквозь желтоватый мох.

И, похоже, сквозь пол.

Я моргнула. Магия… Никогда не привыкну.

Некоторое время мастер Оро — Ич наблюдал за мной, затем спросил с трудноуловимым оттенком иронии:

— Неужели не боишься, Трикси?

— Устала, — честно призналась я. — Это защитный рефлекс, чтобы не свихнуться. Когда непонятного и страшного слишком много, сознание назначает какой‑то фрагмент реальности островком спокойствия. В данном случае — вас.

— Отрадно слышать, что ты это понимаешь, — благосклонно качнул он головой. Мне померещился легкий намек на сожаление… О чем вот только? О том, что случилось когда‑то… или же наоборот, о том, что не свершилось? — Страх — полезное чувство. Он парадоксальным образом делает жизнь безопаснее, заставляет думать о лучших путях и отвращает от тонких мест. Однако иногда следует отдыхать и от него… — Белесые ресницы дрогнули, а цвет глаз поблек, становясь мягче. — Мне нравится твой ум, Бланш Трикси. И цепкая память — тоже. Но кое‑что завтра, перед мастерами, следовало бы сокрыть.

На что он намекает, интересно? Хотя… Вариантов не так много, в принципе.

— Вы имеете в виду ваше родство с Лиорой?

Он усмехнулся и с нажимом провел пальцем, очерчивая контур моего лица — от виска до подбородка. След от прикосновения горел и саднил, но слабо, как уже поджившая царапина на соленом ветру.

— Я имею в виду все, кроме сражения с Арингой. Ты ведь не желаешь смерти Маронгу Игамине?

— Ох, шрах! — вырвалось у меня. Я с запозданием прижала пальцы к губам, но Оро — Ича иномирное ругательство, похоже, только позабавило.

Но насчет Маронга — это серьезно. Совсем забыла, что он из свободных. За такое по головке не погладят. Особенно через три дня после того, как свободные перебили два десятка учеников.

— Понимаю, мастер. Постараюсь учесть. — Голос у меня прозвучал хрипловато.

Оро — Ич длинно выдохнул, глядя в сторону. Получилось нечто среднее между укоризненным шипением и бесконечно терпеливым «ах» Лиоры.

— На сходке будут мастера, Бланш Трикси. Не только из направляющих удар или низвергающих небо, но также из внимающих и поющих. Эфанга весьма искусен и очень, очень любопытен. Исэ Лиора сумеет защитить себя. Маронг Игамина был защищен ещё своей семьей. Тейт натренировал разум; нет нужды скрывать, когда можно просто не думать.

Мастер был безупречно доброжелателен, отчасти ироничен и, пожалуй, даже дружелюбен. Но давно я не чувствовала себя такой идиоткой. Сначала — одна из лучших в своем выпуске, потом — часть элитной команды Эрнана. Пробитая в бою защита Аринги — туда же, в копилку достижений.

И тут выясняется, что даже Тейт распрекрасно может обойтись без дополнительного инструктажа, а вот меня, как ребенка неразумного, надо учить.

Причем тому, что вообще‑то считается моим коньком.

— Полагаете, что я не смогу удержать щиты?

Вопрос прозвучал сухо, едва ли не с вызовом. Ох, что же я творю…

— Трикси, — начал мастер опасно низким голосом.

И вдруг рассмеялся. Синие чешуйчатые щупальца всколыхнулись волной. Я уткнулась взглядом в пол. Лицо горело. А потом смех оборвался, и на затылок мне легла жесткая горячая ладонь.