Тень великого колдуна - Светлана Геннадьевна Шумских

— Угу.

— Вот и хорошо, будет мне подмога на старости лет. Пойду пока стол соберу, оголодала, небось, с дороги.

Я тяжко вздохнула, рассматривая сгорбленную хрупкую фигурку, окруженную золотистым свечным ореолом, словно божественным сиянием. Милая старушка. Так и кажется, что она не в дом пошаркала, а отправилась прямым ходом на небеса. Почувствовав грубый толчок в спину, я поспешно оглянулась, встретившись с укоризненным взглядом из-под мокрой черной гривы.

— А что мне еще оставалось делать, на улице под дождем ночевать?

Лошадь ехидно фыркнула и демонстративно отвернулась.

* * *

Знала бы она тогда за кого заступается. Четыре дня проведенных в Серых ивах оставили за моей спиной целый ворох покорно выполненных заданий, просьб, указов и просто бессовестных требований. Один бабкин огород я перекапывала три раза, полдня выкорчевывала огромный старый пень, потом вкапывала его обратно (с ним привычнее, и можно присесть, передохнуть), собирала урожай, обновляла забор по всему периметру, латала крышу, выскребала двор до последней травинки, выкапывала яму для перегноя, носила воду, колола дрова, стирала белье, лущила фасоль, перебирала зерно, боролась с муравьями, кормила кур, чистила печку, стригла деревья… и так далее и тому подобное. Но вот сегодня фантазия этой старой горчичницы, превосходящая даже выдумку моего бывшего Хозяина, величайшего колдуна Сайтаса, дала слабину. Я не преминула воспользоваться передышкой, устроившись на чердаке с позаимствованным еще из главной городской библиотеки бестиарием. Кто знает, может, в этом мире мне придется столкнуться с неизвестными ранее существами.

Все-таки мне очень повезло застать Белогорье в период, когда бумага уже изобретена. Разве могла бы я в своем мире так же спокойно листать книгу, положив ее себе на колени? Да шумберское глиняное издание с аналогичным содержанием просто похоронило бы меня заживо.

Но определенные недостатки все же имелись. Точнее, отсутствовали определенные достоинства: ни намека на содержание, нумерацию страниц или алфавитный порядок. Автор просто записывал всю информацию, как попало, по мере посещения вдохновения и новых знаний. В результате этих сомнительных встреч, на свет родился научный труд толщиной в два моих запястья, нареченный «Прилежное описание всех занятных существ больших и малых, составленное рукой ученого мужа, мага, путешественника, придворного советника, кедошима Забиры Ойро».

Бегло просмотрев первый раздел «О бестиях земных, небесных и морских, бездумных, обычных и редких, полезных и вредоносных», я обнаружила поразительное сходство фауны двух миров. Отличались только названия и некоторые частные характеристики. Только обычная зоология меня интересовала мало, поэтому я также быстро пролистала второй раздел «О созданиях мудрых, первородных и наивысших, наделенных языком и всяческими благодетелями, к сути бестиария не относящихся, но приведенных исключительно для сравнения и примера», сосредоточившись на третьем под кратким названием «О монстрах», оставленном без дополнений и комментариев (не иначе как по причине их полной нецензурности). Я устроилась поудобнее, цапнула одно из схороненных под соломой яблок, и принялась за чтение.

«Гурах-и-рибин, или «старуха порога». Сия тварь суть похожа на бабу, но не бабой, а противным естеству чудовищем является. Встречается все больше у ручья или у колодца. Прикидывается немощной старухой и просит одиноких путников о помощи. Ежели кто страдает тугоумием либо мягкосердечностью и соглашается, на того бросается и замаривает насмерть».

Через многочисленные щели и дыры чердачной стены обильно проникал солнечный свет, и отлично просматривался колодец с приуроченной к нему скамьей, обычно использовавшейся бабкой для полуденной медитации. Мой подозрительный взгляд застукал хозяйку на месте преступления за вдумчивым созерцанием опустевшего, безукоризненно чистого огорода. Судя по тому, что время перевалило через обед, а новых поручений все нет, у старой карги творческий кризис. Еще бы! Любой нормальный человек давно бы окочурился, а мне все нипочем.

«Характер имеет премерзкий, вид весьма отвратный и способна находиться в нескольких местах одновременно без особых для себя усилий, а ежели разгневается, то бранится так, что бывалые воины копья роняют».

Что-то подсказывает мне, что автор трактата лично бывал в Серых Ивах…

«Однако ж не это в ее природе отвращает нас более, потому как свойственно многим бабам, а то, что коли Гурах прознает о чьей близкой кончине либо горе великом, тут же является тому и оную страшным воем да криками предрекает, хотя ее никто об том не просит. От себя сообщу, что еще неизвестно предрекает ли сия тварь погибель либо сама же и насылает ее. Повествуется о некоем крестьянине, к дому которого ночью подошла Гурах и стала рыдать и стонать; собрав все свое мужество, он высунулся из окна и крикнул: «Уходи, иди в Дрыздень (от себя замечу, что сие не грубости проявление, но название соседней деревни) и больше никогда не возвращайся!». Гурах ушла, и на следующий день стало известно, что живший на краю обозначенной деревни молодой крепкий здоровьем мужик ночью внезапно скончался. Надежных средств избавиться от этой напасти не существует. Если уж довелось встретить кому Гурах-и-рибин, то не должно кричать и печалиться, а следует тому спокойно надеть приличное одеяние и принять вид достойный, чтобы опосля перед людьми не посрамиться».

— Внученька!

Я поперхнулась яблоком, подскочила на месте, зацепившись воротником за какую-то ерунду, и распорола любимую теплую рубаху до середины спины. Ну вот, единственное приличное одеяние безнадежно испорчено. Но принимать достойный вид все же рановато. Я с дурашливым гиканьем сиганула из чердачного окна спиной назад, два раза крутанулась в воздухе, на ходу стягивая с веревки один из сушившихся там халатов, и, легко приземлившись напротив застывшей с открытым ртом бабки, выскочила за калитку. Быстрее, пока меня не привлекли к возведению фортификационных сооружений против нашествия муравьев или прокладыванию дренажного канала от бабкиного сортира до столицы ближайшей вражеской державы.

Халату следовало возблагодарить меня за спасение от участи половой тряпки, которая была для него единственной перспективой. Он оказался вылинявшим почти добела, протертым во всех возможных местах, а в дополнение ко всему широким и длинным, как саван. Зато в этом облачении я не бросалась в глаза — так одевались добрая половина ивовцев и все огородные пугала. Неспешно прогуливаясь по деревенским улочкам, я попутно набрасывала в голове схематический план населенного пункта. В общей сложности получалось около трех десятков дворов, разбросанных, как попало. Условно Серые Ивы можно было разделить на северную, южную и западную части, где жилище старосты исполняло роль центрирующего элемента. Любопытно, что мнения ивовцев в отношении меня тоже растроились. Одни были настроены дружелюбно, искренне принимая меня за родную внучку бабки Глаширы. Другие враждебно, по той же причине.