Серебряные тени - Райчел Мид

Одна из вещей, которую я любила в близости с Адрианом (кроме очевидного) было то, как он был безумно сексуален и хорош в том, что он делал - часто казалось, что мой всегда мыслящий мозг брал перерыв, позволяя мне пережить физические испытания.

То, что происходило сейчас - было того же типа, исключая то, что физический опыт сейчас был очень далек от того, что я испытывала с Адрианом. Мой мозг не мог думать ни о чем. Всё, о чем я думала, было моё тело и эта боль.

У меня на глазах выступили слезы, когда боль прекратилась, и я только услышала, как Шеридан начала снова засыпать меня вопросами. Кроме того появились новые вопросы как, например: “Как Вы смогли скрыться?”, и “Как Вы вышли из своей комнаты?” Даже если я и захотела бы ответить, я едва успела бы это сделать прежде, чем боль вернулась. Когда, целую вечность спустя, она закончилась, Шеридан снова вернулась к своим вопросам. Затем все повторилось снова.

Во время одной из коротких передышек, мне удалось достаточно связать мысль, чтобы понять ее действия. Она задавала мне различные вопросы, в надежде, что дойдя от боли до переломного момента, я бы все-таки дала ответ на какой-нибудь вопрос.

Но вероятно, для них это не имело значения в первую очередь. Их главной целью было получение ответов, и у меня было ощущение, что заключенные, которые оказывались в моей ситуации, не прекращали говорить, как только боль возвращалась вновь. Должно было бы возникнуть сильное желание сказать все, чтобы боль прекратилась.

И конечно же у меня тутже возникло такое желание, но я должна была прикусить губу, чтобы не рассказать ей все, что она хотела. Я также попыталась мысленно представить лица тех, кого я любила, Адриана и моих друзей. Это немного работало во время затишья, но как только пытки начались снова, ни одна мысль или образ не мог остаться в моем уме.

- Мне плохо, - сказала я в один момент. Я не знала, как долго это продолжалось. Секунды, часы или дни.

Шеридан, казалось, не верила мне, пока я не начала кашлять и не начались рвотные позывы. Это был другой вид заболевания от очистки, которая была вызвана медицинским способом. Это был ответ моего организма на ту боль, с которой мой организм мог бы справиться.

Кто-то пришел ко мне с противоположной стороны комнаты и расстегнул мои наручники достаточно, чтобы перевернуть меня на бок, когда мне сдавило горло и то немногое, что было в моем желудке. Я не знаю, смогли ли достаточно быстро подставить какую-то емкость, но на самом деле меня это не волновало. Это была их проблема.

Когда ужасная рвота стихла, я с трудом могла разобрать, что Шеридан тихо говорила с кем-то еще по всей комнате.

- Позовите “помощника”, чтобы помочь нам, - сказала она.

Мужской голос казался скептичным.

- Нет никакой любви между ними.

- Я встречал таких, как она. Что она никогда не сделает для себя,то она могла бы сделать для кого-то другого.

Звук двери указал на то, что её коллега ушёл, и я вновь была задержана и ловко закреплена, её слова повлекли за собой ужасные мысли. Кто-то предал меня!

Шеридан специально искала меня, поэтому заклинание перестало действовать. Я была настолько глупа, раз полагала, что создавая соль, защищающую от чернил, смогла создать и некую связь между окружающими и мной. Единственный положительный момент был в том, что я отключила газ, как и планировала, но какой ценой?

Насколько я могла предположить, так и было на самом деле, потому что пытки начались заново, и они стали намного хуже. Мне не стало плохо, может быть, потому что мое тело не могло набраться сил, но я не могла остановить свой крик, он заполнял комнату. Я ненавидел себя за то, что показывала им свою слабость, за признание, которое они надеются получить от меня … но это было все, что я могла сделать, чтобы не сказать им все тайны, в те кроткие моменты передышки. Я не буду говорить, я поклялась. Если я пошла на это, то сделаю это с ними - докажу, что они не такие всесильные, как они думают.

- Почему Вы вынуждаете нас продолжать делать это, Сидни? - спросила Шеридан притворным грустным голосом. - Мне это нравится не больше, чем Вам.

- Я искренне сомневаюсь,- вздохнула я.

- А я думала, что Вы сделали такой прогресс. Я была почти готова вознаградить Вас за примерное поведение. Это могла быть встреча с твоей семьей. Или я отдала бы Вам это.

Тоненький свет снова появилась над ней, и что-то в ее руке замерцало. Это был мой крест, маленький, из дерева, тот, что Адриан сделал для меня, расписанный утренним сиянием.

Они пытались подкупить меня как в самом начале, как будто один материальный объект было тем единственным, что могло бы сломить меня. Но один взгляд на него отзывался ноющей болью в груди (хотя это могло быть и последствием пытки), и мои глаза наполнились слезами, полными тоски, а не боли.

- Вы могли бы получить это сейчас, - сказала она участливо. - Вы получите его, и Ваша боль прекратится. Все, что Вам нужно сделать, так это сказать нам то, что мы хотим знать. Это действительно прекрасная вещица.- Она подняла его, любуясь, а затем к моему полнейшему ужасу она одела его на себя. - Если Вам он не нужен, то я могла бы оставить его себе.

Я почти сказала ей, что он был сделан вампиром, но запереживала из-за того, что это могло бы заставить ее уничтожить его. Поэтому, я решила промолчать, позволяя моему гневу кипеть внутри меня — по крайней мере, пока пытка не началась снова, и боль, обжигавшая меня, не вернулась.

Я потеряла счет времени, пока ее коллега не вернулся. Это позволило немного отдохнуть от боли, несколько новых прожекторов продолжали светить, в том числе тот, который неприятно светил в мое лицо.

Свет также показал, что человек вернулся не один.

- Смотри, Сидни, - сказала Шеридан. - Мы привели Вашего друга.

Человек подвел кого-то к моему столу. Эмма. Я чуть ли не тут обвинила ее в предательстве.

В конце концов она была идеальным кандидатом. Она смогла бы компенсировать преступления своей сестры, а также свои собственные.

Она уже получила соль от чернил от меня, и ей нечего было терять, предав меня, особенно, если она смогла бы убедить их в своей невиновности. Она также была единственным человеком, который точно знал, что я была не в комнате прошлой ночью.

И все же … в ее глазах был ужас, который удерживал меня от каких-либо обвинений. Может быть, она была наиболее вероятным предателем, но все же она им не была, и я не смогла им хоть как-то намекнуть, что она может быть причастна к моим планам. Вместо этого я спросила

- Кто сказал, что она моя подруга?

- Ну, она собирается поделиться своим опытом,- сказал Шеридан. - Если это не является основанием для дружбы, то я не знаю, что это.