Двойня для Цербера - Джулс Пленти

Он возбуждает себя рукой и матерится. Сопротивления нет, как и твердого стояка, который вторгается в мое тело палкой. Я просто валяюсь на кровати лицом вниз и беззвучно обливаюсь слезами. А он только дергает меня время от времени, отчего плечи простреливает острой болью.

— Олег Владимирович, вы не в себе, — слышу я знакомый голос с твердыми интонациями и оборачиваюсь. Рафа стоит в дверях. — Отпустите Агнию.

— Какого хера приперся? — спрашивает Цербер, все пытаясь поднять вялый член.

Я смотрю на Рафу, взглядом умоляя спасти и защитить. Мне даже все равно, что я стою в постыдной позе и полураздетая. Пусть видит нашу «любовь» во всей красе.

— Я сказал, отпустите её, — повторяет он, и я почти перестаю дышать.

Это правда происходит? Я не спятила?

— Пошел вон, пока я добрый, — цедит Цербер, не прекращая дрочить. — Или можешь остаться и посмотреть, если тявкать не будешь. Ты же облизываешься на нее. Посмотришь, как я ее трахаю. Будет прибавка к премии.

— Я сказал, руки от нее убрал, — твердо цедит свое Рафа и выхватывает из-за пояса что-то тяжелое и зловеще поблескивающее. — Ты знаешь, кем я был в той, другой жизни, пока Ленку не повстречал. Я все еще не промахиваюсь.

Пистолет в его руках сродни благословению. С таким аргументом даже Цербер не посмеет поспорить. Этот смертоносный кусок металла — мой шанс на выживание.

Цербер внезапно отпускает меня и, я бескостным тюком плюхаюсь грудью на кровать. Я не могу поверить в свое счастливое спасение. Немыми пальцами натягиваю джинсы и встаю. Пока Цербер увлечен созерцанием дула, перебегаю на другой конец комнаты. Рафа все еще стоит в дверях, и между нами пара метров.

— Ты совсем охренел? — орет Цербер. Я дрожу всем телом и всхлипываю. — Ты что, блядь, творишь? Из-за дырки решил пойти против того, кто тебя поит и кормит? Неблагодарная тварь.

— Агния, лови, — Рафа, продолжая сжимать ствол одной рукой, другой бросает к моим ногам ключи. — Иди в машину, закройся там и жди меня.

— Только посмей выйти, сучка, — шипит Цербер, и в уголках его губ надуваются пузырьки слюны. — Хоть шаг к нему сделаешь, и тебе п*здец. То, что было до этого, покажется легкой прелюдией.

— Агния, иди в машину, — голос Рафы спокойный и отрешенный. — Мы тут немножко поговорим, и я приду. Все будет хорошо.

— Леш, спасибо, — бормочу я, пытаясь поднять связку ключей. Пальцы так дрожат, что это удается не с первой попытки.

— Трахалась уже с ним, да? — хрипло смеется Цербер.

В последний раз смотрю на своего мучителя. Взбешенный взгляд красных от лопнувших капилляров глаз пробирает до ледяного озноба, бегущего по позвоночнику. Лишь бы у Рафы не дрогнула рука.

Ноги тяжелые и завязают в ковре. Хочется бежать, но не могу даже шага сделать. Пол стремительно приближается к глазам. Крепче сжимаю ключи, впивая ногти в ладонь.

Тело встречается с твердой поверхностью, а потом я лечу куда-то вниз, словно оказавшись в сломанном лифте. Я стараюсь задержаться и не крутиться вокруг своей оси как спятившая стрелка компаса, но сознание растворяется в темноте, как бы я не хваталась за реальность.

Глава 14. Олег

Эта лживая сука, которая пять минут назад заливала мне в уши сироп о том, как любит и ревнует, послушно подбирает чертовы ключи и уходит прочь. Как и сказал этот херов защитничек, у которого вдруг рыцарство в жопе заиграло. Хер она так просто от меня уйдет.

Не выстрелит он. Кишка тонка против меня до конца пойти. Делаю пару шагов вперед, готовый схватить эту предательницу и оттаскать ее за волосы.

Он тоже сокращает расстояние между нами и крепко упирается ногой со стороны руки, что поддерживает кисть с зажатым пистолетом, в пол. Собрался все-таки стрелять на поражение, мудак, раз боевую стойку принял. Здоровый бык, не слабее, чем я. Тренированный. В прошлом снайпер. А их бывших не бывает. И тоже спятил от любви к этой маленькой сучке.

— Олег Владимирович, вы глупостей не делайте, — цедит он сквозь сжатые до скрежета зубы.

— Это сейчас ты герой, пока ствол держишь, а выйдешь отсюда и начинай молиться, гнида…

Рафа меня не слушает — всё на Агнию пялится. Так трахнуть ее хочет, что аж забывает временами, что за целью на мушке надо следить очень внимательно.

Уже собираюсь кинуться на него и выбить пистолет, но тоже натыкаюсь взглядом на бледное, влажное от пота лицо с огромными глазами. Зрачки как у наркоманки, взгляд расфокусирован, и воздух открытым ртом хватает.

Не успеваю даже моргнуть, как она кулем валится на пол. Хорошо так приложилась щекой о поверхность. Ключи с тихим звяканьем отлетают к моим ногам. Устроила девчонка клоунаду, поняв, что даже из особняка уйти не сможет, не то что от меня.

А этот повелся. Спаситель, блядь. Я всегда думал, что видеть что-то в замедленной съемке — это выдумка киношников, но сейчас эта хрень происходит со мной в реале. Вот Рафа затыкает за пояс ствол и кидается к ней. Поворачивает Асю на спину и хлопает по щекам. Каждый шлепок грохотом отдается у меня в ушах. Он пытается нащупать пульс на ее шее, и мне кажется, что я слышу, как тот тикает словно таймер на бомбе.

Я смотрю, как чужой мужик трогает ее. Как пялится на мою женщину. В кровь выбрасывается адреналина в разы больше, чем когда мой собственный охранный пес наставил на меня ствол.

Оказываюсь рядом с ними в один мощный рывок и прописываю Рафе здоровой рукой по морде. Костяшки оседают с легкой болью, а его нос громко и приятно хрустит. Рафа падает, не успев сгруппироваться, и, приняв всю тяжесть удара.

Я осёдлываю его, вяжу корпус ногами и продолжаю молотить кулаками, пробивая по морде и груди. Эта тварь