Вилла загадок - Дэвид Хьюсон

Он встал, на минуту замер, выждав, пока утихнет боль в затылке, и обошел комнату. Это помещение вполне мог использовать Рандольф Кирк – как в профессиональных целях, так и для своего личного удовольствия. На стенах виднелись росписи – старые, грубые, за многие столетия ни разу не подвергавшиеся реставрации. Коста смотрел на образы, которые, как и в Остии, составляли непрерывный сюжет. Это была все та же тема, виденная им в подземелье на побережье, – церемония инициации. Молодую девушку, скорее удивленную, чем испуганную, проводили сквозь толпу гуляк, большая часть которых представала в нечеловеческом образе.

Обходя комнату, Коста обнаружил, что эти росписи несколько отличаются от первых. Здесь изнасилование больше походило на совращение. Девушка казалась пассивной, даже согласной, с ясным, проницательным взглядом, по ее лицу скользила тень удовольствия. Было здесь изображено и ее совокупление с богом – она застыла в его мощных руках, глаза закрыты, губы приоткрыты в экстазе, – но на сей раз это не было концом саги. Данная сцена располагалась в середине фриза, и за ней следовала некая разнузданная оргия, в которой девушка участвовала вполне добровольно, с бесстрастной отстраненностью наблюдая драки и совокупления, спортивные схватки и кровавые акты насилия. В последней сцене она снова становилась центральной фигурой – стояла перед съежившимся от страха богом, который теперь был привязан к столбу. Кроме веревок, его держали за руки две прислужницы. Девушка целилась ножом в его правый глаз, косички на голове были пропитаны кровью. Изо рта вырывался молчаливый крик. Девушка смеялась безумным смехом, и Коста сразу вспомнил о Рандольфе Кирке, убитом в своем грязном кабинете точно такой же менадой, охваченной жаждой мести за какое-то неизвестное, необъяснимое преступление. Каким таинственным образом бог утратил свое могущество? Может, она теперь стала важнее его? Или же это последний акт некой необъяснимой драмы, в которой каждый участник, мужчина или женщина, человек или мифический персонаж, доходит в своем неистовстве до крайних пределов воображения?

Простое объяснение – что, дескать, бог и соответственно Кирк и его сообщники эксплуатируют этих женщин – здесь явно не годилось. Как понял Коста, обе стороны получали некое вознаграждение, а если по каким-то причинам условия сделки не соблюдались, начиналось мщение.

Он с трудом заставил себя оторваться от рисунков, которые оказывали на него гипнотическое, откровенно эротическое воздействие, мешая думать. Глаза Косты привыкли к темноте. Осмотрев углы, он обнаружил дверь, плохо видную в тени, и коснулся ее поверхности: старая, грубая древесина. Дверь была заперта, но, подергав за ручку, он услышал с другой стороны удивленный женский возглас.

Он вспомнил прошлую ночь, когда светлая головка исчезла в глотке пещеры и затем многократно повторилась на фотографиях, покрывавших стены центрального зала. Коста наклонился к дверной щели – створ был неплотно пригнан – и попытался в нее заглянуть. С другой стороны горел свет и царил такой же полумрак, как и в его комнате.

– Сюзи... – прошептал он через щель.

На той стороне произошло какое-то движение. Он слышал чье-то дыхание.

– Сюзи... – повторил он громче. – Меня зовут Ник Коста. Я сотрудник полиции. Пожалуйста, взгляните на дверь – может, вы сможете меня впустить. Позвольте мне помочь вам.

Находившаяся по другую сторону женщина не издала ни звука. Он попытался представить себя на ее месте: загнанная в ловушку, затерянная в этом лабиринте, не знающая, кому верить.

– Я говорил с вашей матерью, – спокойно произнес он. – Она тревожится о вас. Я помогу вам. Поверьте мне.

Ему послышалось сдавленное рыдание. Возможно, она не одна. Возможно, Мики Нери приставил ей нож к горлу, пытаясь сообразить, что ему теперь делать. До сих пор Коста не задумывался о своей собственной судьбе. Теперь он это сделал, и кое-что его чрезвычайно удивило. Зачем Мики оставил его в живых? Если бы Нери просто хотел убрать его со своего пути, то явно убил бы или по крайней мере увез подальше отсюда.

– Сюзи... – еще раз позвал он.

За дверью послышался шум отодвигаемой задвижки.

Коста пытался рассуждать как полицейский. Ему нужно оружие. Нужно знать, где они находятся и как, черт возьми выбраться из этого сырого, вонючего места.

Дверь оставалась неподвижной. С другой стороны послышались удаляющиеся шаги.

– Ладно, – сказал он и, взявшись за ручку, повернул ее и осторожно толкнул вперед.

Старая дверь со скрипом отворилась. За ней находилась комната, очень похожая на ту, где он очнулся: маленькая, почти круглая, с рисунками на стене; двуспальная кровать с висящей над ней единственной электрической лампочкой и напротив, в тени, еще одна дверь.

Девушка стояла возле двери, повернувшись к нему спиной, даже в слабом свете лампы ее волосы сияли. Кажется, она плакала и скорее всего была сильно испугана.

Подойдя, Ник Коста положил руки ей на плечи, не в силах отвести глаза от этих сияющих волос.

– Сюзи...

Внезапно девушка повернулась и уткнулась лицом ему в грудь, крепко обхватив руками.

Ощутив ее стройное тело, он почувствовал, что у него начинает кружиться голова.

Ее теплые, влажные губы коснулись его шеи, язык прошелся по небритой щеке.

Он мягко отстранился, ощущая прикосновение густых прядей.

– Сюзи... – пробормотал он и замолчал.

Казалось, будто они слились воедино. Или никогда не существовали по отдельности.

Вся в слезах, на него смотрела Миранда Джулиус, еще теснее прижимая его к себе.

– Прости, Ник, – сказала она. – Я не хотела, чтобы ты оказался здесь. Прости.

– Не надо, – прошептал он. Его руки гладили ее плечи, обнимали, его губы прижимались к ее сияющей голове, его глаза были прикованы к танцующим на стенах фигурам.

За стеклянной стеной кабинета Лео Фальконе кипела бурная работа. До сих пор соперничавшие между собой ДИА и карабинеры на этот раз объединили свои усилия и попытались сотрудничать, обмениваясь информацией и прочесывая улицы в поисках Эмилио Нери. Старый гангстер пошел ва-банк и продумал все до мелочей. Судя по тому, что было известно Фальконе, он скорее всего уже покинул страну. Информаторам всех трех организаций удалось добыть не так уж много сведений. Их сообщения только подтвердили подозрения Фальконе: взрыв возле дома на виа Джулиа был делом рук Нери, его прощальным подарком, специально рассчитанным на прибытие полиции. После этого он уже не мог вернуться и, по идее, должен был укрыться за границей – там, где его не достигнут итальянские законы об экстрадиции.

Верджил Уоллис в своем длинном кожаном пальто сел напротив Фальконе, положив на колени коричневую дорожную сумку. Его черное лицо было бесстрастным, как камень.

– Я рад, что в разгар всей этой суматохи вы нашли для меня время, – сказал он.

– Кажется, вы сочли это важным, – ответил Фальконе.

– Точно. – Открыв сумку, Уоллис достал оттуда цифровую видеокамеру, включил дисплей и передал ее Фальконе.

– Что там такое? – осведомился тот.

– Ее перебросили через забор в три часа ночи, – сообщил Уоллис. – Вместе с этим. – Он показал мобильный телефон. – Собаки начали лаять. Странно, что ваши люди, дежурившие снаружи, ничего не заметили.

Фальконе, прищурившись, смотрел на маленький экран.

– Они не наши. Этим занимается ДИА.

Он поднял вверх видеокамеру. Подошедший Перони встал у него за спиной, тихо ругаясь сквозь зубы. На снимке был Ник Коста, лежавший без сознания на кровати в каком-то неизвестном помещении.

– Это я виноват! – простонал Перони.

Фальконе нажал на кнопку. На следующем снимке была изображена привязанная к стулу Миранда Джулиус, мрачно смотревшая в объектив. Ее волосы еще больше посветлели – под цвет волос дочери. Третий снимок: на сей раз освещение было более резким – казалось, фотография сделана в других условиях. В объектив отсутствующим взглядом смотрела молодая девушка с точно такими же светлыми волосами. Она тоже была привязана к стулу, но где-то в другом месте.

– Это и есть пропавшая девушка? – спросил Уоллис.

– Сюзи Джулиус, – подтвердил Перони. – У нас имеются фотографии, которые дала ее мать. Это она.

Кожаное пальто обтягивало фигуру Уоллиса, словно вторая кожа.

– Есть еще одно сообщение. Прокрутите последнюю запись.

Они так и сделали. Это был небольшой видеоклип с участием Мики Нери, который испуганно смотрел в объектив и все время озирался по сторонам, словно кто-то отдавал ему приказы. Нервно сглотнув, Мики Нери постарался придать голосу решительности:

– Верджил, в десять ты принесешь то, что мне нужно. Воспользуйся телефоном. В семь я тебе позвоню и скажу, где нужно будет кое-что забрать. В девять я позвоню и скажу, куда это доставить. Дорогу ты знаешь. Приходи один. И не шути со мной. Сделаешь что-нибудь не так, и они умрут.