Сильмариллион - Джон Толкин

На исходе года карлик Мим и сын его Ибун покинули Бар-эн-Данвэд, дабы собрать в лесу коренья для зимних припасов, и были схвачены ор­ками. Тогда Мим вторично посулил провести своих врагов тайными тро­пами к своему жилищу; и все же он пытался отсрочить исполнение своего обещания и потребовал не убивать Гортола. На это вожак орков со смехом ответил Миму: "Само собой, Турина, сына Хурина, мы не убьем."

Так был предан Бар-эн-Данвэд, и орки явились туда в ночи, ведомые Мимом. Многие сотоварищи Турина были убиты во сне, но иные по внут­ренней лестнице поднялись на вершину горы и сражались там, и все по­легли, и кровь их омыла серегоны, что росли на камнях. А на бившегося Турина набросили сеть, и он запутался в ней; его скрутили и уволокли.

И вот, когда все стихло, Мим выполз из темного закоулка; солнце вста­вало над туманами Сириона, а он стоял на вершине, среди мертвецов. Чуял он, однако, что не все они мертвы, ибо взгляд его встретился с другим взглядом – то был эльф Белег. С давней ненавистью шагнул Мим к Белегу и схватил меч Англахель, что лежал под телом одного из павших рядом с Бе­легом; но тут Белег, вскочив, вырвал у него меч и замахнулся на гнома, и Мим, вопя от ужаса, бежал с вершины. Белег же кричал ему вслед: "Отмще­ние рода Хадора настигнет тебя!"

Тяжелы были раны Белега, но был он могуч меж эльфов Средиземья, и к тому же искусный целитель. Потому он не умер, и силы мало-помалу воз­вращались к нему; искал он среди мертвых Турина, дабы достойно похоро­нить его. Но не нашел и понял, что сын Хурина жив и уведен в Ангбанд.

Почти без надежды Белег покинул Амон Руд и по следу орков пошел на север, к Перекрестью Тэйглина; затем переправясь через Бритиах, дви­нулся через Димбар к теснине Анах. Он почти нагнал орков, ибо те не спе­шили, охотясь по пути и не опасаясь погони, так как шли на север; а Белег даже в страшных дебрях Таур-ну-Фуина не свернул с пути, ибо не было в Средиземье более искусного следопыта. И вот, как-то ночью, пробираясь по гиблому этому краю, он наткнулся на неизвестного, что спал у корней огромного сухого дерева; и остановясь перед спящим, Белег увидел, что это эльф. Тогда он заговорил с ним и дал ему лембасы, и спросил, что при­вело его в это страшное место; и тот назвался Гвиндором, сыном Гуилина.

С болью взирал на него Белег, ибо был теперь Гвиндор лишь согбен­ной и жуткой тенью себе прежнего – витязя Наргофронда, в Нирнаэф Арно­эдиад подскакавшего с неистовой храбростью к самым вратам Ангбанда и там плененного. Не всех пленных нолдоров Моргот предавал смерти, так как были они искусны в кузнечном деле и в добывании руд и самоцветов; не убили и Гвиндора, но заставили трудиться в копях Севера. Тайными штольнями, ведомыми лишь им, эльфы-рудокопы могли иногда бежать; и вот Белег обнаружил Гвиндора. когда тот, обессиленный, заблудился на не­верных тропах Таур-ну-Фуина.

И поведал ему Гвиндор, что, когда лежал, прячась меж деревьев, то увидел большой отряд орков. двигавшихся на север, и сопровождали их волки; а еще среди них был человек со скованными руками, и орки подго­няли его бичами. "Был он высок, – говорил Гвиндор, – высок, как люди с туманных холмов Хифлума." Тут Белег открыл ему, что привело в Таур-ну-Фуин его самого, и Гвиндор пытался отговорить его, твердя, что он лишь разделит с Турином уготовленные тому муки. Но не хотел Белег отречься от Турина и, сам отчаявшийся, возжег надежду в сердце Гвиндора; вместе двинулись они по следам орков, и вскоре вышли из леса на крутые склоны, что сбегали к бесплодным дюнам Анфауглифа. Там, когда видны уже стали вершины Тангородрима, на закате дня в пустынной лощине орки разбили лагерь и, расставив вокруг волков-стражей, предались развлечениям. С за­пада надвигалась буря, и в то время, когда Белег и Гвиндор подкрадыва­лись к лощине, над Теневым Хребтом полыхнула зарница.

Когда весь лагерь уснул, Белег взял лук и в темноте по одному бес­шумно перебил всех волков-стражей. Тогда, рискуя жизнью, они пробра­лись в лагерь и отыскали Турина, скованного по рукам и ногам и привязан­ного к сухому дереву; вокруг него в стволе торчали ножи, что метали в него орки, и был он бесчувствен, погруженный в бессильный сон. Но Белег и Гвиндор рассекли узы и, подняв его, вынесли из лощины: однако смогли донести его лишь до ближних зарослей терновника. Там они опустили его на землю; а буря была уже близка. Белег вынул меч свой Англахель и рассек им оковы Турина, но рок в этот день взял верх, ибо клинок соскользнул, рассекая цепи, и ранил Турина в ногу. Тот внезапно пробудился, охвачен­ный гневом и страхом, и, увидев, что над ним склонился некто с обнажен­ным мечом, вскочил, громко крича, ибо решил, что орки вновь явились пытать его; и схватившись с ним в сумерках, Турин выхватил Англахель и сразил Белега Куталиона, приняв его за врага.

Но в тот миг, когда Турин стоял свободный и готовый дорого продать свою жизнь в схватке с вымышленным врагом, в вышине вспыхнула мол­ния, и при свете ее он увидел у ног своих лицо Белега. И застыл Турин, окаменев и онемев, взирая на ужасную эту смерть, сознавая, что натворил; и так страшно было его лицо, озаренное молниями, что сверкали вокруг, что Гвиндор скорчился на земле, не смея поднять глаз. А внизу, в лощине про­будились орки, и лагерь закипел, ибо испугались они грома, пришедшего с запада, считая, что он наслан их великими Заморскими Врагами. Потом поднялся ветер, и обрушился дождь, и потоки хлынули с высот Таур-ну-Фуина; но сколько Гвиндор ни взывал к Турину, предостерегая его об опасности, тот не отвечал, лишь без движения и слез сидел средь бури над телом Белега.

Когда настало утро, буря умчалась на восток через Лотланн, и взошло осенее солнце, жаркое и ясное; но, считая, что Турин уже далеко отсюда, и следы его смыты дождем, орки ушли поспешно, не обременяя себя долгими поисками, и Гвиндор видел издалека, как шагают они по курящимся пескам Анфауглифа. Так и вернулись они к Морготу, оставив позади сына Хурина, что, обезумев, сидел на склонах Таур-ну-Фуина, отягощенный бременем бо­лее тяжким, чем их оковы.

Тогда Гвиндор велел Турину, чтобы он помог ему в погребении Белега; и тот встал, как во сне, и вместе опустили они Белега в неглубокую могилу, а рядом с ним положили его большой лук Бельфрондинг, сделанный из черного тиса. Но злосчастный меч Англахель Гвиндор оставил, сказав, что пусть он лучше мстит прислужникам Моргота, чем лежит, бесполезный, в земле; забрал он также лембасы Мелиан, дабы подкрепить силы в дебрях.

Так погиб Белег Могучий Лук, вернейший из друзей, искуснейший из всех, обитавших когда-либо в Давние Дни в лесах Белерианда; погиб от руки того, кого он любил больше всех на свете; и горесть эта запечатлелась на лице Турина и не исчезла более никогда. Но в эльфе из Наргофронда возродились отвага и сила, и, покинув Таур-ну-Фуин, он увел Турина прочь. Ни разу, пока брели они по бесконечным и горестным тропам, Турин не молвил слова, и шел без цели и желания, в то вермя как год подходил к концу, и зима явилась в северные края. Но Гвиндор всегда был при нем, храня и направляя; и так они, следуя на запад, переправились через Сирион и пришли наконец к Эйфель Иврину, источнику у подножья Теневого Хребта, из которого рождается Нарог. И там Гвиндор молвил Турину: "Пробудись, о Турин, сын Хурина Талиона! Неизменный смех звенит над озером Иврин. Его питают кристальные, неутомимо бьющие источники, и хранит его воды от осквернения Ульмо, Владыка Вод, что сотворил в неза­памятные времена его красоту." Тогда Турин опустился на колени и испил воды; и внезапно рухнул оземь, и потоком хлынули слезы, и он был излечен от безумия.