Могильный Алхимик - София Никодимова

Айси старательно вспоминала начало беседы – Лагар, кажется, назвал и фамилию этой женщины. Он долго разглядывал Айсин, скривив губы. Затем опустил руки на колеса деревянного инвалидного кресла и направил его в сторону ринга. Айси на мгновение растерялась, но потом решила – будь что будет. И пошла следом. Под ногами чавкало болото, из которого она с трудом выдергивала босоножки. Замаранный подол волочился сзади, словно половая тряпка. Айси сцепила зубы и глубоко вздохнула, лишь бы не зацикливаться на грязи. Проходя мимо ринга, ощетинившегося частоколом, она внимательно оглядела полураздетых крупных мужчин, которые, как один, носили украшения с драгоценными камнями.

– Эй, Альфа, это кто? – один из них угрожающе повел плечами, завидев Айси, и поднес руку к ожерелью из янтаря. Он едва успел отодрать его от шеи, как его глаз, до этого вполне человеческий, обратился в животный: с черным зрачком, круглый, окруженный оранжево-бело-черной шерстью. Изо рта вместо членораздельных слов вырвался предупреждающий рык. Айсин отпрянула в сторону.

– И́нгор, прекрати! – Лагар резко повернул голову и одним взглядом остановил обращающегося мужчину. Потом кивком указал Айси в сторону хижины из пня огромного дуба, спрятавшейся под сенью деревьев. Шляпки полупрозрачных белых грибов освещали вход. Лагар въехал внутрь первым и уже хозяйничал у очага в дальнем углу помещения. Айсин пришлось пригнуть голову, чтобы не стукнуться о косяк серой щербатой двери с железными гвоздями и оглядеться.

Здесь пахло сыростью, прогнившим деревом и дымом. Над варевом в котелке курился пар, а языки пламени жадно облизывали чугунное днище, освещая дом слабым тусклым светом.

Айси прошла вперед, свыкаясь с обстановкой. У левой стены стояла кровать со следом человеческого силуэта и порванными простынями. Деревянные ножки тоже были кое-где погрызены. Покосившийся ясеневый стол с трудом удерживал равновесие на треноге и подпорке из большого камня, покрытого мхом, словно одеялом. Другой стол, рабочий, был завален бумагами и несколькими перьями. В центре лежал пухлый фолиант в кожаной обложке, потрескавшиеся страницы которого были исписаны неразборчивым почерком. Рядом в луже густого воска утонул огарок свечи. Айси вскинула голову и едва не вздрогнула – из мутного зеркала на нее смотрела девушка. И только спустя секунду пришло понимание, что это она сама. Голубые глаза в сумраке выглядели почти сиреневыми, на шее остались красные пятна. Сердце Айси сжалось, когда она заметила веточку волчьего аконита в волосах, будто переживших шторм. Она брезгливо выдернула ее, выбросила за порог и отвела взгляд от отражения. Затем расстроенно пригладила выбившиеся пряди и развернулась, лишь бы избежать еще одного напоминания о Нейране.

Ее отвлек звон посуды. Лагар швырнул на стол овощной рулет и поставил две чаши с чем-то темным. Айси приблизилась и опустилась в потрепанное кресло. Лагар отхлебнул напитка и грубо процедил:

– Медовуха из волчьего аконита, собственного приготовления.

Кружка замерла у рта Айсин. В нос ударила чарующая смесь запахов: сладковато-прелые цветочные нотки, черная вуаль ладана и капля дикого меда.

– Отравить меня хотите? – она уставилась на него исподлобья. – Аконит ядовит.

Лагар многозначительно улыбнулся уголком губ и протянул:

– Крайне. Но не для тех, в ком течет кровь Валту́ра.

– Это какая-то загадка? – нахмурилась Айси, продолжая сжимать ободок кружки до дрожи в пальцах. – Что вы хотите этим сказать?

Лагар вывалил на стол свою изувеченную руку, точно якорь за борт. Поймав ее взгляд, он спросил:

– Знаешь, что это?

– Хм… давняя травма?

Лагар треснул кулаком по столу, отчего медовуха едва не перелилась через край его кружки.

– Травма, да! Я о кольце тебя спрашиваю.

– Ну… Может, украшение? – глянув на собеседника, словно на полоумного, выдала Айсин. Ответ был слишком уж очевидным.

Лагар закатил глаза, нервно поправил усы и, сделав глоток медовухи, произнес:

– Твой отец умудрился скрыть абсолютно все? Это один из камней Лю́пус Де́и [23], данных нам Со-Здателем, дабы помочь сковать проклятие Вер-Шителя. По легенде, давным-давно семь мужчин, самонадеянных и дерзких, полных огня мщения за своих убиенных жен, бросили вызов самому Вер-Шителю. Он пришел на их зов и победил каждого в схватке. Однако убивать не стал. Но наказал изощренным проклятием: во веки веков переживать самую жгучую боль, дабы вернуться в лики людей. Они вели себя, как звери, значит быть им таковыми до конца их дней. Имя им – импа́лы. Однако Со-Здатель снизошел к этим мужам. Он внял их мольбам и боли. И низверг с небес камни, словно горящие звезды, блокирующие превращения. Агаты для фенеков, янтарь – тиграм, обсидиан – медведям, турмалин – лисам, топазы – бинтуронгам, родолит – росомахам, – Лагар вновь смочил горло медовухой и, кашлянув, многозначительно добавил: – Аквамарин же – волчий камень.

Айси вглядывалась в кольцо Лагара. Ей казалось, что палуба ее подбитого корабля кренится к воде настолько сильно, что его уже не спасти. И скоро холодные воды забвения поглотят его целиком. Ее память услужливо воскресила образ единственного украшения, которое отец носил, не снимая, даже когда ходил в душ или спал. А она никогда не задавалась вопросом, зачем такому мужчине, как Алфиан Фарфа… «Варнесса́р», – поправила себя Айсин. Зачем ему побрякушки?

Страстная тяга разузнать от странного организатора боев историю отца выгорела и обратилась в беспомощность. Айси до последней секунды надеялась, что Алфиан, о котором говорил Лагар, – тезка отца, и все это окажется лишь жалким недоразумением.

Отцовский голос всплыл в мыслях, будто капля сливок в черной гуще кофе: «Знаешь, ты всегда мне напоминала маленького волчонка, одинокого и недружелюбного к чужакам. Но я счастлив, Айси, что ты, наконец, поняла: каждому волку нужна стая. Будешь ты в ней вожаком или ведомым, неважно… Но без поддержки ни один человек на этой пла… в этой вселенной не выживет».

Следом еще одно воспоминание выстрелило в голову с такой оглушительной отдачей, будто пистолет, прижатый к виску. «Итарина Домитор». Он назвал ее фамилию. Домитор! Гитер Домитор… Итарина – его дочь.

Айси испуганно вскрикнула, вскочила и выронила кружку – медовуха разлилась по столу и хлынула к Лагару. Он ловким движением повернул коляску, и медовуха потекла на пол мимо его коленей. Сердце внутри Айси стучало, как обезумевшее. Она глубоко дышала, пытаясь унять паническую атаку, сжавшую ее тисками ужаса. Обхватив руками лицо, Айси жмурилась, пытаясь отогнать жар осознания. В голове стучали молотки. «Какая же я дура! Безмозглая, тупая дура! Отец даже оговорился! А я, как обычно, слишком недалекая, чтобы все понять с первого раза».

Лагар откашлялся. Айси резко развернулась и спросила, едва сумев протолкнуть слова через пересохшее горло:

– Вы