Пушкин и финансы - Коллектив авторов

Еще прежде того издание прошло цензуру. В библиотеке Пушкина, находящейся в Пушкинском Доме, сохранились III и IV части его стихотворений (в одном переплете). На обороте титула III части зачеркнуты цензурное дозволение от 20 января 1832 г. и подпись цензора В.Н. Семенова, замененные датой 2 декабря 1836 г. и подписью: «Ценсор П. Корсаков», который скрепил весь экземпляр своею подписью по листам и на последнем листе написал: «Позволяется – Ценсор Корсаков». То же и на IV части, которую в свое время цензуровал А.В. Никитенко [652].

Пушкин даже принялся за исправление текстов. В помянутом экземпляре имеются два его исправления, в «Сказке о рыбаке и рыбке». В IV части, на стр. 76, в стихе «Пришел невод с золотой рыбкою», слово «золотой» зачеркнуто и на поле рукою Пушкина написано: «одною». А на стр. 81 против стиха «Жемчуга окружили шею» написано: «сгрузили»[653].

А через месяц Пушкин в последний раз стал к барьеру, и внезапно подкравшаяся смерть его оборвала предприятие Плюшара. Выданный поэту аванс был ему возвращен уже через Опеку над детьми и имуществом Пушкина[654].

VI

Тем временем на Пушкина сыпались обвинения не только в дороговизне его изданий, но даже и в корыстолюбии. Цензор А.В. Никитенко 14 апреля 1834 г. записал в своем дневнике:

«Плетнев начал бранить, и довольно грубо, Сенковского за статьи в „Библиотеке для чтения“, говоря, что они написаны для денег и что Сенковский грабит Смирдина.

– Что касается до грабежа, – возразил я, – то могу вас уверить, что один из знаменитых наших литераторов не уступит в том Сенковскому.

Он понял и замолчал»[655]. Мудрено было не понять: удар направлялся слишком метко. Должно оговориться, что Никитенко и вообще не благоволил к Пушкину, еще с 1826 г., когда возвращение поэта из ссылки нарушило его идиллические беседы с Анной Петровной Керн. Но, конечно, в том, что он говорил, была доля истины. Тремя днями ранее Никитенко записал один конкретный случай, несомненно, с тою же целью – компрометировать Пушкина, с которым у него в ту пору случались частые столкновения на почве его цензорской деятельности.

«Случилось нечто, расстроившее меня с Пушкиным. К нему дошел его „Анджело“ с несколькими урезанными министром стихами. Он взбесился: Смирдин платит ему за каждый стих по червонцу, следовательно, Пушкин теряет здесь несколько десятков рублей. Он потребовал, чтобы на место исключенных стихов были поставлены точки, с тем, однако, чтобы Смирдин все-таки заплатил ему деньги и за точки» [656].

Еще несколько прежде того, в конце 1833 г., брат лицейского товарища Пушкина, В. Д. Комовский, сообщал А. М. Языкову, что Пушкин привез из Болдина три пьески, под которыми он, вероятно, разумел «Медного всадника», «Анджело» и «Родословную моего героя», за которые требовал от Смирдина 15 тыс. руб.[657]

Однако предварительные расчеты Пушкина не всегда оправдывались. Так, «Медный всадник» не принес Пушкину тех выгод, которые столь сильно смущали покой Комовского. На пути материальных успехов поэта – не в первый раз – встала цензура. Пушкин с горечью отзывался об этом событии в своем дневнике 14.12.1833: «Мне возвращен Медный Всадник с замечаниями государя. Слово кумир не пропущено высочайшей ценсурою; стихи

И перед младшею столицей

Померкла старая Москва

Как перед новою Царицей

Порфироносная вдова

вымараны. На многих местах поставлен (?) – все это делает мне большую разницу. Я принужден был переменить условия со Смирдиным»[658]. Пушкин еще не терял надежды, сделал исправления, но и они ни к чему не привели. Ал. Тургенев сообщал Вяземскому: «Поэма Пушкина о наводнении превосходна, но исчеркана и потому не печатается»[659]. Сам Пушкин замечал лаконически в письме к Нащокину: «Медный Всадник не пропущен – убытки и неприятности»[660].

Случались неудачи и другого порядка, в которых цензура была неповинна. «Домик в Коломне» написан в знаменитую болдинскую осень 1830 г. Вскоре после того Пушкин намеревался издать новую поэму. 15 декабря 1830 г. Погодин записал в своем дневнике: «Пушкин читал мне разные прозаические отрывки и повесть октавами, которую просит издать»[661]. Издание не состоялось. Не удалось Пушкину напечатать поэму и в течение двух с лишним ближайших лет. О причинах можно догадываться по тому, что, когда эта замечательная поэма наконец явилась в свет, критика увидела в ней неопровержимые признаки решительного упадка творчества поэта. А напечатана она была только в 1833 г., в сборнике «Новоселье», конечно, бесплатно.

Сведения наши о подробностях издательской деятельности Пушкина в последние годы оскудевают совершенно. Очевидно только, что последние отдельные издания уже не приносили ему тех баснословных материальных выгод, как предшествующие.

Мы умышленно опускаем подробности издания «Истории Пугачевского бунта», ибо оно было скорее не авторским, а правительственным. Но напомним, что книга эта потерпела полный материальный провал, благодаря чему Пушкин сильно запутался в своих денежных взаимоотношениях с Высочайшим двором. Эта досадная материальная зависимость сыграла не последнюю роль в том трагическом душевном состоянии поэта, которое разрешилось только выстрелом Дантеса. Предпринятое Пушкиным тогда же издание «Современника», журнала с широкими заданиями и высокими авторскими гонорарами, в значительной степени являлось попыткой увеличения и укрепления своих литературных доходов. Интересно при этом отметить, что, печатая в «Современнике» всевозможные свои прозаические опыты, критические заметки и пр., Пушкин стихи свои продолжал отдавать в «Библиотеку для чтения».

Должно оговориться, однако, что в это время Пушкин получал уже значительный доход со своих мелких стихотворений. Нам уже приходилось говорить о десятирублевых гонорарах за строчку. О последних можно судить по одному тому, что за «Гусара» Пушкин получил от Смирдина 1000 руб.[662] Барон Корф весьма многозначительно замечал в письме к Пушкину: «Твое слово для Смирдина закон»[663].

Пушкин – книгоиздатель

I

Такова, поневоле краткая, прагматическая история издательской деятельности Пушкина.

Этот экскурс за кулисы пушкинского творчества– в силу скудости материала – поневоле оказывается далеко не исчерпывающим. Но при всем том мы уже можем сделать некоторые общие выводы из всего вышесказанного.

Определяя роль, которую сыграл Пушкин в реформаторской волне, потрясшей в первые десятилетия XIX столетия формы литературного быта, должно учесть то, что деятельность его в этом направлении шла разными путями. Все пути эти вели к одной цели – к профессионализации писательского труда.

Едва ли нужно подчеркивать, что все связанные с этим вопросы интересовали Пушкина далеко не по одному тому, что теснейшим образом переплетались с материальным благополучием его самого, а имели