Космиты навсегда - Константин Лишний

— Ты его знаешь? Этот человек убил отца в моем мире, а в этом он убил меня.

— Это точно?! — Майор вскочил. — Ты уверен?!

— Абсолютно, тут существует закономерность, которая позволяет так утверждать…

— Дьявол! — Константин схватил мобильный и попытался кому-то дозвониться. — Нет связи! Как такое может быть?!

— Что происходит? — спросил я.

— Если это он убил тебя, то ему нельзя доверять, а он поехал туда в сопровождении всего трех человек!

— Кто поехал?

— Отец. Бегом!

Я и сержант выбежали вслед за Константином. До меня дошло: Пронин отправился на встречу с Корниенко… и это очень плохо.

— Только бы успеть! — нервничал майор, пока мы спускались в лифте.

— Если это далеко, то нам нужен Додик в качестве драйвера, — сказал я.

— Точно! — Майор взял переговорник. — Доставить Додика к выезду № 3! Срочно!

Спустившись в паркинг, мы направились к одному из выездов, по пути майор отдал распоряжения о формировании групп поддержки. К выезду № 3 подогнали четыре черных бронированных автомобиля устрашающего вида, очень смахивающих на «Хаммер» и привели Сика-Пуку.

— Улица имени Коммунистического НЭПа, двор дома № 7, — обратился майор к Додику. — Если доставите нас туда за пять минут, то вы свободны и вправе требовать любое вознаграждение.

— За пять минут нереально, десять минут тридцать секунд — это минимум. Едем, — деловым тоном ответил агент.

Мы сели в машину: Додик — за руль, майор — на переднее сидение, я и сержант — на заднее. В оставшиеся машины сели вооруженные до зубов бойцы…

— Пристегнитесь, — скомандовал агент и вдавил акселератор…

Машина взвыла и стремительно рванула вперед, разгоняя с дороги полчища приверженцев СМЕРШа, окруживших здание. Видимо, эти люди пришли сюда защищать киевскую штаб-квартиру СМЕРШа. Я посильнее вцепился в ремень безопасности...

— От группы поддержки не будет толку, — сказал я, посмотрев назад, — они отстали, за Иванычем им не угнаться…

— Догонят, а пока понадеемся на собственные силы. — Майор и сержант вытащили и взвели пистолеты.

— И мне дайте пистолет! — сказал я.

Сержант вопросительно посмотрел на майора, майор кивнул, сержант извлек из специальной ниши под сиденьем пистолет и передал его мне. Я осмотрел оружие — на вид «Вальтер П-99», калибр 9 мм, — вещь знакомая…

— «Вальтер»? — спросил я.

— «ТТ».

— Пускай будет «ТТ». — Я перевел оружие в боевое состояние.

Сика-Пука невозмутимо вел машину, вписываясь в повороты на предельно возможной скорости, скорость его ничуть не смущала, даже наоборот, — ему явно было скучно, он даже включил радио. Из динамиков зазвучал бессмертный хит группы «Земляне»:

…И снится нам не рокот космодрома,Не эта ледяная синева,А снится нам трава, трава у дома,Зеленая, зеленая трава…

— Я понимаю их тоску, — сказал я, — на космический корабль траву не протащишь, раскурить косячок на орбите не выгорит. Что ни говори, но космонавтом быть неинтересно, «keine lust» — никакой радости…

— Господи, Ян! — воскликнул майор. — Ты можешь хотя бы сейчас не паясничать!

Я заткнулся, а Константин продолжил свои безуспешные попытки дозвониться Пронину.

— Чертовщина! С ним нет связи!

— Что в этом удивительного? Может, он вне зоны досягаемости?

— Так не бывает, у него такой телефон, что даже в аду запингуется. Не нравится мне это. Додик, жми!

Додик наподдал, а я уставился в окно, наблюдая стремительно сменяющиеся виды. По мере удаления от центра города людей с сине-красной символикой становилось меньше, и скоро мы оказались на мрачных безлюдных улицах. Я видел пожарища, остатки баррикад, здания, поврежденные огнем артиллерии, и десятки тел, укрытых брезентом, выложенных вдоль тротуаров…

— Что за чертовщина тут произошла? — спросил я.

— Вчера… мы дали зеленую дорогу локализованному истреблению ревизионистов, это жертвы вчерашних столкновений…

— Цель оправдывает средства?

— Нет, средства оправдывают цель. Задавить ревизионизм — это менее кровавое дело, чем помноженный на миллион повтор перестройки. Не сделай мы этого, — и через некоторое время трупов станет намного больше, настолько больше, что голод-33 в Украине покажется тебе детской забавой…

— Какая все это пошлость, — уныло сказал я, — неужели советским людям больше некого убивать, кроме как друг друга?

— В том-то все и дело, что некого. Накопившуюся за долгие мирные годы бытовую агрессию некуда выплеснуть, сейчас это происходит.

— На кой хрен вы на пару с ГБ это вытворяете? Зачем все это? Лучше бы вы вторглись в Третий рейх и оторвали от него кусок побольше.

— Такой вариант рассматривался, но…

— Ну вы и бандиты! Хотя нет, вы не бандиты, это я бандит. — Я ткнул себя большим пальце в грудь. — Я граблю людей, но не убиваю их; я ворую их деньги, но не жизни; я вытворяю рискованные демарши, но на кону лишь моя собственная жизнь. Я не отправляю на смерть десятки тысяч марионеток! Бандит — это я, а вы — чудовища…

— Ян, — сухо сказал майор, — одна смерть — трагедия, тысяча — статистика, миллион — история. Сейчас творится история, и ни я, ни ты, никто вообще этого не изменит; но у нас есть выбор: мы сами решаем, какую роль отыграть в этой драме и чью сторону принять. Из двух зол всегда выбирают меньшее, а меньшее зло там, где меньше смертей…

— О, горе-горе… мой выбор — СМЕРШ.

— Правильно! Вытащим отца и пора заканчивать это лечебное кровопускание!

— Как декабристы? — усмехнулся я.

— Ну, уж нет! Декабристы — неудачники! Сделаем это, как СМЕРШ!

— Соберитесь, — сказал Додик, — подъезжаем.

Агент скинул скорость, медленно въехал в просторный двор и остановился рядом с точно таким же, как у нас, автомобилем. Встреча Пронина с Корниенко происходила именно здесь. Пронин, Похмелинский и еще кто-то из СМЕРШа стояли посреди двора и мирно разговаривали о чем-то с людьми в зелено-синей форме КГБ.

— Додик, оставайтесь в машине, — скомандовал майор, — остальные выходим.

Мы вышли из машины.

— Что случилось? — удивленно спросил Пронин глядя на нас.

Майор хотел что-то ответить, но не успел. Я встретился взглядом с Корниенко.

— ТЫ?! — в один голос воскликнули мы…

Вот он, момент истины: тринадцать лет ненависти и жажды мести в одной секунде. Я прыгнул на изумленного генерала ГБ, закрутил его особым образом и приставил «ТТ» к его подбородку…

— Не стрелять! — крикнул Корниенко своим сопровождающим, выхватившим оружие.

— Не стрелять! — крикнул Пронин.

— Не стрелять!

— Не стрелять!

— Правильно, — сказал я, разглядывая дула вскинутых пистолетов и прикидывая, кто и в кого начнет стрелять первым: ГБ в СМЕРШ, СМЕРШ в ГБ или ГБ в меня. — Убьете меня, но мой палец все равно нажмет на курок. Хорошо видно?

— Хороший трюк, — злым голосом сказал Пронин.

— Ты ж сам меня и научил…

— Какого хрена ты вытворяешь? Ты с ума сошел?

— Я не сошел! Он — убийца! Это он убил меня 7 марта, считай это установленным фактом, прими эту версию и найди в своей памяти подтверждение. Да побыстрее!

— Это невозможно! — испуганно проговорил генерал.

— Заткнись, — прошипел я, — еще слово — и я тебя пристелю, как собаку…

Пронин задумался.

— Девяносто второй год… мы вели дело в Москве… 7 марта… я бросил все… я искал убийц… грандиозный провал в Москве… апатия… на руку ГБ… могло быть… Дьявол! Корниенко! Это ты?! Ты убил моего мальчика?!

Лицо Пронина вмиг налилось такой ненавистью, что даже я ужаснулся. Еще секунда — и он зубами загрызет генерала.

— Блики! — заорал майор и кинулся на Пронина, прикрывая его своим телом и увлекая к машине. — На крыше стрелки!

Началась перестрелка… Я стоял, удерживая в захвате генерала и наблюдал, как погиб наш сержант и двое гебистов, как Константин, прикрывая Пронина, получил пулю в спину, как палящему по крыше Похмелинскому прострелили бедро и из раны зафонтанировала кровь, как погибли прибывшие с Прониным офицер и шофер…

— В машину! — орал Додик, помогая Пронину втянуть майора в салон.

Я очнулся от оцепенения и стал продвигаться к автомобилю, толкая Корниенко впереди себя.

— Хватайся! — крикнул я раненому полковнику.

Похмелинский ухватился за меня покрепче, и я, словно бурлак на Волге, прикрываясь генералом ГБ, потянул полковника к машине. Стрельба — стихла, видимо, гебистские стрелки опасались задеть генерала. Я вплотную приблизился к дверце, и Пронин с Додиком втащили в салон Похмелинского, а я запихал туда Корниенко. Мне показалось, что прошла целая вечность, но на самом деле с момента первого выстрела прошло никак не больше семи секунд…

— Гребаная ловушка! — заорал я, как только мы оказались в машине и хлопнула дверца.