Покорение Финляндии. Том II - Кесарь Филиппович Ордин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ректор абоского университета Гартман ходатайствовал по трем предметам: об освобождении, согласно прежним привилегиям, университетских зданий от воинского постоя; об отпуске 6.000 р. на окончание построек для университета, и о бесплатной высылке в Або из Петербурга газет и журналов. В подкрепление приводились университеты Иены, Галле, Гетингена и выписки из ст. 8 и 13 устава Дерптского университета.
Депутат пастор Лебелль, в качестве инспектора бьернеборгской нормальной школы, просил об отпуске 2.000 риксдалеров на перестройку дома школы сгоревшей в 1801. Прибывшие позднее вазаские депутаты просили о пособии их провинции, весьма пострадавшей при троекратном движении войск туда и обратно.
Спренгтпортен с своей стороны поддерживал их, испрашивая пособие беднейшим жителям в количестве 149.380 р. и снабжение хлебом из казенных магазинов. Это было исполнено. Но вслед затем явилось новое ходатайство по поводу того же печального положения вазаской провинции. «Без сомнения, Государь, — писал Спренгтпортен, — мне нет надобности останавливать на нем ваше внимание; такое сердце как ваше не имеет надобности в возбуждении чувствительности. А затем подносилось представление об ассигновании 228.000 р. на покрытие убытков, понесенных жителями Вазы при «разграблении» её.[54]
Подобным образом улеаборгские депутаты просили о снабжении их хлебом и солью. Спренгтпортен убеждал Государя немедленно вытребовать из внутри России от 30.000 до 40.000 кулей по какой бы ни было цене. Просили также и о вознаграждении за убытки.
Наконец депутат Ребиндер, в качестве представителя абоского гофгерихта, представил особую записку по части судопроизводства.
Таковы были собственно официальные ходатайства депутатов внесенные на усмотрение Государя. Было еще несколько частных просьб по разным случаям, обращенных к гр.
Салтыкову, на которых останавливаться нет надобности. Таким образом, просьбы депутатов разделились на две группы: одна, В 17 пунктах, представляла коллективное ходатайство двенадцати, или как-бы всех депутатов; другая состояла из отдельных записок разных лиц, из которых три подписали и коллективное прошение. Хотя предметы, которых касались обе категории заявлений, были как видно из изложенного решительно однородны, однако дальнейшее их движение было неодинаково, и решения по ним получены разновременно: по отдельным запискам ответ последовал 25-го декабря и позднее, а по коллективной просьбе в январе 1809 г.
Первые записки четырех делегатов были доложены Государю самим Спренгтпортеном, который 10-го декабря объявил гр. Салтыкову высочайшую по ним волю, изложив ее в надписях против каждого предмета. По этим надписям в министерстве иностранных дел составлен был проект отношения от Салтыкова к Спренгтпортену, который и опробован Государем 24-го декабря. Повелено:
Просьбу пасторов уважить; сообразно с тем — «духовные консистории (лютеранские) имеют на будущее время относиться с своими записками и просьбами к генерал-губернатору, для немедленного поднесения Е. Величеству».
По просьбам гельсингфорсского бургомистра Боргстрёма — о пособии беднейшим жителям, об освобождении от поставки дров и свечей и о займе — «Его В-во предоставляет себе объявить решение в особом указе на имя генерал-губернатора.
Что касается до освобождения финляндских судов в Петербурге от таможенных сборов, то Е. В-во на это соизволил и соответственные повеления даны уже министру коммерции».
Наконец по просьбе Гартмана о сохранении абоскому университету прежних льгот, — Государь повелел Салтыкову снестись с министром народного просвещения, с тем чтобы он исполнил ее «сообразно общим правилам установленным для российских университетов». Об отпуске 6.000 р. на постройки дано отдельное разрешение еще прежде.
Позднее, уже чрез посредство Сперанского, последовало распоряжение и по просьбе Лебелля о школьных постройках: новый статс-секретарь по финляндским делам известил Спренгтпортена о повелении представить общее донесение о состоянии публичных учебных заведений в Финляндии.
Коллективная просьба пошла как сказано путем более долгим и подверглась по внешности более обстоятельному рассмотрению. Первоначальный проект ответа на нее составлял также Спренгтпортен. Затем, вместе с самою просьбою он обсуждался в особом комитете из Аракчеева, Салтыкова и Спренгтпортена, которые и составили свое о том постановление. Здесь случилось то, чего и следовало ожидать: оба первые подчинились последнему и заговорили таким языком, который: конечно менее всего был свойствен министрам самодержавного государя, а тем более Аракчееву. Забывая о первой цели созыва депутации, столь ясно изложенной в высочайшем повелении 9-го июня, и о том что ею была оказана финляндцам царская «милость», как выразился Румянцев, забывая наконец и её значение чисто совещательное, комитет сразу, не хуже абоских рыцарей, повел речь о «незаконности» будто бы депутации и о неимении ею народной доверенности!
«Она (просьба депутатов) заключает в себе вообще — писал Аракчеев с товарищами в докладе Государю 19-го декабря — предметы для пользы финляндцев придуманные и с важным даже пожертвованием нашей казны. А некоторые требования (sic) их и предупреждены уже высочайше конфирмованным 19-го ноября Положением об устройстве Главного Правления в Финляндии. Положением сим решено сделать генеральное и конституционное собрание в Ловизе из депутатов всех сословий; после чего депутацию здесь теперь находящуюся в противность закона(!) и без народной доверенности прибывшую, распустить.
Признав, таким образом с голоса Спренгтпортена и депутатов высочайшее повеление 9-го июня «незаконным», аракчеевский комитет присвоил депутатам значение — только частных просителей. «Приемля за основание мысль сию, — продолжал доклад — а депутатов теперешних за частных просителей, от народа не уполномоченных, мы бы думали объявить только им, что назначенное в январе месяце собрание или сейм лучше откроет мысли и надобности народа, и единодушным мнением, при посредстве генерала Спренгтпортена, с лучшею удобностью ограничит как требования финнов, так и обязанности их к новому правительству. Напоследок же В. И. Величество при благодетельных попечениях о благе народа не откажете явить финнам милосердия своего по всей справедливости и возможности»[55].
Питая эти строки нельзя невольно не признать всей верности расчета абоских избирателей при посылке в Петербург депутатов. Повторим их слова, в своем месте приведенные; ими руководились не только депутаты, но и Спренгтпортен: «Будем резонировать худо-ли, хорошо-ли; наши новые господа еще не освоились с нашими конституционными таинствами. Безразлично, хромает немного наше заявление или нет; нужно только одно, чтобы оно не разрушало основного правила, играющего у нас столь важную роль: principiis obstat
