Полынь и мёд - Лина Манило
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Осматриваю комнату, решая, как быстрее сбежать отсюда, но она слегка плывёт перед глазами – такое дурацкое состояние. Давно так погано не чувствовало себя. И дело, наверное, не в алкоголе, а в том, что от этого дурдома у меня уже ум за разум заходит.
Или всё-таки в алкоголе? Многовато, наверное, натощак выпила, вот и штормит. Но ничего, главное, на воздух выйти.
– Зачем ты вообще припёрся?
Не хочу с ним разговаривать, но слова сами вылетают на свободу. Непослушные, они складываются во фразы. Наверное, подсознательно пытаюсь понять, что вообще в моей жизни происходит.
– Я приехал, потому что ты здесь, – разводит руками, улыбаясь. – Это ведь так просто, тебе не кажется?
Мне много, что сейчас кажется. И все эти догадки не самые приятные. Но я должна всё для себя выяснить, чтобы больше уже никогда не питать иллюзиц и не держаться за миражи счастливого прошлого.
– А как ты узнал, что я здесь? Светка сказала?
Виталик молчит, а на губах улыбка, словно я слабоумием страдаю. Ну правда, и так же всё понятно, без глупых вопросов. Но я ещё пытаюсь уцепиться за возможность совпадений, чтобы не до такой степени тошно было жить.
Но Карфаген должен быть разрушен.
– Не вини её, она же для нашего счастья старалась. – Виталик ещё шире улыбается, а я удивляюсь, что мне вообще когда-то могла нравиться его улыбка. – Она вчера позвонила, сказала, что ты будешь здесь сегодня. Радовалась, что ты согласилась прийти. Ну и меня пригласила… знает же, как я сильно эти месяцы переживал, что у нас так всё вышло. Прости, я не смог упустить этот шанс.
– Стерва она, а ты козёл, – выдыхаю, и если бы я была драконицей, сожгла бы уже тут всё к чертям. Честное слово, сожгла бы.
– Не злись на нас со Светой за этот маленький… сюрприз.
– А если бы я с Ромой пришла?
– Ну не пришла же, – скалится, а я делаю шаг к выходу. Пора заканчивать этот фарс, и так уже узнала всё, что хотела.
Но Виталик преграждает мне путь, мешая пройти. Комната небольшая, а он довольно крупный мужчина, пусть и миниатюрнее и стройнее Литвинова, намного у́же в плечах, а на животе вовсе не кубики, а вполне себе жирок, пусть пока и не очень заметный.
Рома… в голове мелькает мысль, что я дико, до одури хочу сейчас к нему. Какая я вообще была дура, что поехала сюда. Поверила, что всё ещё можно восстановить, понадеялась, что все злые слова и глупые поступки можно стереть из наших жизней. Нельзя, потому что вот этого я Светке точно уже не прощу.
– Виталик, пропусти, – требую и пытаюсь обогнуть бывшего, но он словно не слышит. – Мне домой пора.
– К этому? – усмехается, а на лице все мысли написаны. Нехорошие мысли – экстрасенсом быть не нужно, чтобы каждую прочесть. – Ксюш… давай просто поговорим.
– Уйди, пожалуйста. Я не хочу здесь больше оставаться. И где Света, в конце концов?!
– Да нет её здесь, не дёргайся. Сестра наша – девушка понятливая. В клуб поехала, с друзьями праздник отменять, а мы тут побудем, пообщаемся. Вся ночь впереди, не куксись.
И я ещё сомневалась?
– Отойди, придурок! – шиплю и толкаю его в грудь, но пойди попробуй сдвинуть его с места. – Что ты хочешь вообще от меня? Пять месяцев жила без тебя спокойно, нате, появился.
– Ну, Ксюшка, – снижает голос до, как ему кажется, сексуального шёпота и берёт меня руками за плечи. – Неужели нам с тобой было плохо вместе? Три года, вспомни… три года. Это же немаленький срок.
– Руки убери, козёл, – шиплю и пытаюсь вырваться, но Виталик сильнее. Нет, он не пытается сделать мне больно, просто не отпускает.
– Зачем ты так? Всё ведь было хорошо, – воркует, чуть подталкивая меня назад, но я всё ещё пытаюсь сопротивляться. – Обиделась зачем-то, опозорила меня на весь ресторан. Зачем так сделала? Некрасиво же… но я тебя простил. И ты меня прости.
– Что ты несёшь вообще? Отпусти…
Я брыкаюсь, но каждое новое движение даётся мне всё труднее. В голове плывёт, в ушах нарастает гул самолётного двигателя, а перед глазами двоится. Господи, да что происходит вообще?
Кажется, мои мышцы превратились в жидкий сироп, а кости – в труху. Вокруг летают то ли бабочки, то ли огромные мотыльки, и я пытаюсь поймать крылатых монстров рукой, но они лишь порхают вокруг, недостижимые.
– Зря ты сказала, что не любила меня никогда, – раздаётся возле самого уха, но я не узнаю голоса. Кто здесь? Кто я? Не знаю… я ничего уже не знаю. – Врать нехорошо, очень нехорошо.
Я хочу что-то сказать, но голос не слушается, и вместо слов на волю вылетает клёкот раненой чайки. Чайки, море… отвезите меня на море, пожалуйста. Что вам стоит? Я просто лягу на берегу лицом в небо, раскинув руки, и буду смотреть на облака и ловить белоснежных альбатросов и солнечные лучи. Отвезите, пожалуйста, я так больше не могу. Устала.
– Поспи, дорогая, и подумай. Может быть, научишься быть ласковее.
Это последнее, что я слышу прежде чем выключиться. Это последнее, что фиксирует моё сознание, и следом приходит зыбкая пустота, наполненная смутными тенями и рваными образами. Облачка воспоминаний, обломки прошлого и несвершившееся будущее, надежда на счастье и сильная боль – всё это сходится в одной точке, прокладывает линию через моё сердце, выжигая его напалмом. Яркая искра в самом центре кровоточащего органа, как предвестник взрыва, как первый признак надвигающейся на берег разрушительной морской волны. Ещё немного, ещё чуть-чуть, и она затопит меня.
Всё, что я чувствую сейчас – боль. Она везде, она кругом. Боль гнездится в груди, задевает все нервные окончания, и я пытаюсь сбросить её с себя, словно бетонную плиту, но она всё сильнее и сильнее придавливает. Меня крутит и болтает из стороны в сторону, но я никак не могу этому помешать.
Звуки чьих-то голосов, торопливых шагов, тихого смеха. Знакомого,
