бы невежливо, так что, то и дело бросала короткие, но достаточно информативные ответы. За первым обычным вопросом последовали и другие. – Очень приятно, я – Мария. – А как вас зовут? Вот моё имя – Антон! Кто знал, что за солнцем через пять минут последует, хоть и мелкий, но все же дождь? Идти домой следовало около пару кварталов, так что кое-кто вступит на порог, будучи мокрым, и услышит ненужные причитания матери на тему простуды. Так что ей пришлось кивнуть, следуя своему до боли знакомому маршруту. Мария чувствовала себя достаточно уставшей, чтобы возражать или кокетничать. И девушке это не понравилось. Несмотря на столь любезные слова, в его голосе улавливался скорее не просьба, а приказ. – Девушка, позвольте вас сопроводить и укрыть от дождя! Широкая улыбка все так же не сходила. На выходе с двумя покосившими ступеньками из серого кирпича её встретил тот же парень с ломанным носом. «С чего бы это пришло в мою голову?!» – удивилась самой себе Мария, хватая бутылку с молоком со скоростью мухи. А как же романтика, семейный уют и жизнь в своё удовольствие? Пока Мария вручала ей деньги, с грустью отметила, что кому-то уготовано провести большую часть жизни за прилавком. – Девушка, расплачивайтесь за молоко, не задерживайте очередь! – вывел из неожиданного ступора голос уставшей продавщицы с нависшими веками, из-под которых едва можно было разглядеть маленькие глазки. И под глазами – синеватые мешки. Никто из её окружения так не одевался. Галстук, пальто, костюм. Одного беглого взгляда на парня было достаточно сделать, что он весьма не прост. Так что, с полной уверенностью можно утверждать, что ей просто показалась непривычной такая заинтересованность. Не тот типаж: Мария мечтала о том, кто напоминал бы ей Дугласа Фэрбенкса, нынешнего героя девичьих грёз. Карие глаза, резко контрастировавшие с русыми кудрявыми волосами. Нос, явно познавший не один точный удар кулаком, квадратный подбородок, тонкие губы, за которыми скрывались зубы в образцовом порядке… Не то, чтобы он ей понравился. Мария поймала его взгляд, и покраснела; круглые щёки горели словно после пощёчины. Или просто не замечавший. За ней стоял молодой человек, упрямо мокнущий под начавшимся дождём. Стук повторился, и она удосужилась повернуть голову в сторону небольшой пыльной витрины. Нередко в голове назревали робкие мысли с манящей перспективой так просто взять и пойти куда глаза глядят. Для девушки, преисполненную самых сладких грёз, лет двадцати от роду подобный жизненный расклад не мог являться приземленным. Они оба заполнили все едва начавшую взрослую жизнь девушки, что вызывало в душе зачатки ненависти и злобы. Это проявлялось тем, чтобы на короткое время забыть об унылом доме и такой же работе с бесконечно трезвонящим коммутатором. Небольшой магазин в двух кварталах от дома, куда она зашла за молоком, являлся для неё тем местом, в котором она могла немного расслабиться. Стук мог сравнивать по силе с громом среди ясного неба. Мария содрогнулась, услышав за спиной настойчивый стук по стеклу витрины магазина. Магазин навевал желание никуда не спешить, а просто стоять себе здесь и отдыхать душой. И запах хлеба, испечённого вот буквально полчаса назад. Стук каблуков туфель на продавщице выдавал прирождённую неспешность. Шелест бумаги, в которую заворачивали кусок дешёвой колбасы. Мерный стук падающей мелочи на прилавке и тихие голоса разговаривающих между собой двух покупателей впереди.
Конец
Мария, все это время лежавшая в оцеплении и с закрытыми глазами, подскочила на месте. Она открыла глаза, налитые чугуном, и увидела перед собой потолок. На потолке красовались всякого рода украшательства вроде лепнины вокруг огромной люстры и по углам. В этих гостиницах экстра класса они представляли собой отличительную черту, недоступную дешёвым отелям. На потолке виднелась полоска света, исходящего от окна, небрежно задёрнутого бархатными бордовыми шторами до пола. Но даже такой робкий источник заставлял чувствовать Марию кошмарно. От него болели и слезились глаза. Но болели не только они, но и все в голове. Последнее, что она помнила из произошедшего с ней – как Антон душил её и бил головой об спинку кровати. Ещё и сон дурацкий приснился, в котором вся жизнь с ним пронеслась от конца до начала. Только приподняв голову, она почувствовала приступ тошноты и острой боли в затылке. Не выдержав, Мария с ужасом положила голову обратно на вычурную подушку в шелковой наволочке цвета чайной розы. Полежав так какое-то время, она потянулась рукой к затылку, который не прекращал давать о себе знать тупой болью. И тут её как током ударило: рука коснулась чего мокрого и липкого. На длинных тонких пальцах была чья-то кровь. Нащупав рану на голове, Мария осознала, что у неё разбита голова. – Антон! Но в комнате по-прежнему царила гнетущая тишина. Она поняла, что произошло что-то непоправимое. Ведь этот сон не был сном как таковым. А разбудил её звук выстрела. У мужа вроде как имелся револьвер. В кого он мог стрелять? Едва собравшись с силами, Мария стала неспешно подниматься. Перед глазами то темнело, то плясали белые блики. Поэтому ей не сразу удалось заметить ноги лежащего Антона. При виде них она упала на прикроватный ковёр, на котором и стала подползать к мужу. Тот лежал ничком, а под головой лужей растеклась кровь. – Антон, проснись! – хрипела Мария, тормоша бездыханное тело мужа, но ещё тёплое. Для неё уже не имела значение донимавшая головная боль вкупе со слабостью в теле и тошнотой. Поняв, что её попытки – тщетны, она закричала так громко, что зазвенело в ушах. Ей казалось, что это должно вернуть Антона в этот бренный мир. – Мадам, что случилось? – послышалось из-за закрытой двери. – Мы слышали выстрел. Откройте, пожалуйста, дверь! Но Мария не внимала их настойчивым просьбам. Обессиленная, она положила свою окровавленную голову рядом с размноженным черепом мужа. Затем взяла труп за руку, которая отказывалась разгибаться. Кое-как переплетав свои пальцы с его, она закрыла глаза с улыбкой на губах…
Чужая жизнь
1
Изучающий взгляд при виде своего отражения в зеркале продолжался целую вечность. Узкие тёмные глаза, желтоватая кожа, гладкие блестящие волосы чернее ночи ниже лопаток, маленькие пухлые губы и тонкий стан… Растерянность и страх на лице девушки выдавали её душевное смятение и отказ верить тому, что она видела. Затем она коснулась лба у линии роста волос, где виднелся свежий кровоточащий шрам, зашитый нитками. Он шёл даже вглубь растительности. – Вы что такое творите? – в больничной палате раздался голос
