Seven Crashes - Harold James

предпочитал правила политики, такие как постоянное 2-процентное расширение денежной массы. Хайек, напротив, хотел изучить политический и социальный порядок, создающий основу для принятия политических решений, и с подозрением относился к любому широкому подходу к макроэкономическим агрегатам и переменным. Суть австрийской традиции для него заключалась в дифференцированном движении цен: любой момент, когда цены движутся более или менее однородно в одном направлении, предполагает наличие искажений, которые могут генерировать неверные сигналы. Экономические агенты нуждаются в постоянно меняющемся и дифференцированном движении цен, чтобы принимать решения в меняющемся мире.

В работе "Методология позитивной экономики" (1953) Фридман утверждал, что цель науки должна быть «в принципе независимой от любой конкретной этической позиции или нормативных суждений». Гипотеза, независимо от того, насколько нереалистичны ее предположения, хороша, если она приводит к лучшим предсказаниям. "Рассматриваемая как совокупность содержательных гипотез, теория должна оцениваться по ее предсказательной силе для класса явлений, которые она призвана "объяснить". Только фактические данные могут показать, является ли она "правильной" или "неправильной" или, лучше, предварительно "принята" как обоснованная или "отвергнута". Так, например, «статьи с обеих сторон [маржиналистской] полемики в значительной степени пренебрегают тем, что кажется мне очевидным главным вопросом - соответствие опыту следствий маржинального анализа - и концентрируются на в значительной степени не относящемся к делу вопросе о том, действительно ли бизнесмены принимают или не принимают свои решения, обращаясь к графикам, или кривым, или многомерным функциям, показывающим предельные затраты и предельный доход». Или, что еще более поразительно, Фридман считал, что нет необходимости предполагать существование совершенной конкуренции, чтобы эмпирические наблюдения Маршалла стали полезным руководством для определения результатов процесса установления цены. Важно изучить эмпирические события и затем вывести эмпирические результаты, которые могут быть непосредственно применены для выработки более эффективной политики.

В отличие от него, Хайек считал, что вопрос о мотивации и способах получения знаний является центральным для аналитического процесса, а затем и для формулирования соответствующих ответов. Он подчеркивал центральную роль человеческого сознания во всех общественных науках, включая экономику. «Вероятно, не будет преувеличением сказать, что каждое важное достижение в экономической теории за последние сто лет было дальнейшим шагом в последовательном применении субъективизма. То, что объекты экономической деятельности не могут быть определены в объективных терминах, а только со ссылкой на человеческую цель, само собой разумеется». Он рассматривал деньги как аналог языка, используемого для информирования и перевода человеческих желаний посредством цен как сигналов или знаков, на которые люди будут реагировать. Как следствие, он уделял гораздо меньше внимания разработке правил политики, а больше размышлениям о рамках, в которых будут взаимодействовать экономические агенты.

Президентское выступление Фридмана в Американской экономической ассоциации в 1967 году широко рассматривается как «поворотный момент в истории макроэкономических исследований». Он применил свой метод для разработки руководства по денежно-кредитной политике: правила политики. Центральный аналитический пункт касался существования естественных уровней экономической активности: занятости, а также процентных ставок. Естественная процентная ставка противопоставлялась рыночной или номинальной ставке: «Денежные власти могут сделать рыночную ставку ниже естественной только за счет инфляции. Он может сделать рыночную ставку выше естественной только путем дефляции». В любой момент времени существует некоторый уровень безработицы, который обладает тем свойством, что он соответствует равновесию в структуре реальных ставок заработной платы. Вследствие этого монетарная политика не должна стремиться изменить уровень занятости с помощью мелких корректировок: «Мы просто не знаем достаточно, чтобы распознать незначительные возмущения, когда они происходят, или чтобы быть в состоянии предсказать, какими будут их последствия с какой-либо точностью, или какая денежно-кредитная политика необходима для компенсации их последствий». Фридман предсказал, что кривая Филлипса, которая появлялась в данных на протяжении 1950-х и 1960-х годов, когда рост цен снижал безработицу, разрушится, если политики последуют традиционной кейнсианской мудрости и начнут использовать ее.

Эта часть анализа Фридмана получила значительную поддержку в том, что речь последовала за независимо выведенным аргументом о долгосрочной вертикальности кривой Филлипса, разработанным Эдмундом Фелпсом на основе аргумента о невежестве обеих сторон в процессе определения заработной платы. Ожидания были центральными в аргументе Фелпса, который был предвосхищением многих тем революции рациональных ожиданий, последовавшей в 1970-х годах.

В последней части своего выступления Фридман вывел правило: «Денежные власти должны ориентироваться на величины, которые они могут контролировать, а не на те, которые они не могут контролировать. Если, как это часто делалось, власти принимают процентные ставки или текущий процент безработицы в качестве непосредственного критерия политики, они будут подобны космическому кораблю, который взял курс не на ту звезду. Независимо от того, насколько чувствительным и сложным является его направляющий аппарат, космический корабль собьется с пути. Так же и монетарные власти». Центральный банк мог бы избежать больших колебаний экономической активности (таких как Великая депрессия), публично приняв политику достижения стабильных темпов роста определенной денежной массы. Точный темп роста, как и точный денежный итог, он считал менее важным, чем принятие некоторого заявленного и известного темпа. В сноске он предложил 2-процентный темп роста в качестве подходящего ориентира.

История была менее благосклонна к этой части президентского послания. Мартин Эйхенбаум отверг ее как «мякину». Франко Модильяни принял гипотезу естественной нормы, но добавил: «Фридман продолжил говорить в этой работе другие вещи, которые не были правильными». В ретроспективе рецепты выглядели ужасающе расплывчатыми. Заявление о том, что не имеет значения, какая денежная мера будет принята, выглядит как размахивание руками: и когда в начале 1980-х годов центральные банки попытались сделать что-то похожее на монетарное таргетирование, они были охвачены спорами о том, какую именно денежную меру следует принять. Денежные агрегаты вели себя по-разному, и было поразительное количество финансовых инноваций, таких как процентные расчетные счета (или счета NOW в американской терминологии), которые, казалось, нарушали традиционное предположение, что деньги не приносят процентов.

Фридман всегда считал, что эмпирические наблюдения можно использовать для выработки более эффективных правил политики. Практическая рекомендация президентского послания непосредственно вытекала из анализа, проведенного в "Денежной истории Соединенных Штатов", который показал, что существует очень четкая долгосрочная историческая связь между изменениями в доходах и изменениями в денежной массе. Статистическая работа показала, насколько удивительно стабильным в течение длительного периода времени был "денежный мультипликатор", отношение процентного изменения дохода к процентному изменению денежной массы: в Соединенных Штатах этот показатель составлял около 2. Резервная база, установленная центральным банком, определяла денежную массу (через "денежный мультипликатор"), которая в свою очередь определяла номинальный доход (через скорость движения денег). Соотношение между валютой и депозитами также было довольно стабильным в течение длительных периодов времени. Мнение о том, что существует весьма стабильная функция спроса на деньги, можно также вывести