Пламя и Пыль - Джеймс Гарднер

Сражение за камень Мириам окончилось всего за пару секунд. Ни одно крыло не пострадало; более того, некоторые демоны вообще проигнорировали наживку и, обойдя остальных, возобновили погоню. Значит ли это, что добраться до нас для них было важнее, чем получить камень? Или они вспомнили, что таких камней у нас много, и все их можно забрать, если удастся сбросить нас в реку?

Я вытащил новую сферу, Ясмин тоже достала одну; мы бросили их одновременно, целясь в ближайших к нам демонов. Один умбрал ухитрился поймать добычу, и на него тут же напали двое других. Камень выпал из неловких когтистых рук и полетел в воду. За ним тотчас бросились двое; одновременно дотянувшись до камня, они сшиблись головами, как в клоунаде, и рухнули в реку. Через мгновение они всплыли, отплевываясь и жадно глотая воздух. Оба вцепились в камень, и оба смотрели на его пурпурное сияние так, словно видели его впервые в жизни. Сложно сказать, насколько пострадала их память, но на камень они таращились с нескрываемой алчностью, как вороны на блестящую побрякушку. Не прошло и секунды, как демоны стали кусать и рвать когтями друг друга, взметая в воздух маслянистые брызги воды.

— Сбрось ее! — закричал Уизл. — Сбрось оболочку!

— Бритлин… — позвал Иезекия, стараясь справиться с руками гнома. — У нас новые неприятности.

Я обернулся в его сторону. Поначалу я не понял, что он имел в виду, но вдруг увидел, что глаза Уизла стали похожи на два пустых черных колодца, безжизненные, как ночное небо. Кошмарные глаза. Глаза умбрала.

— Он уже превращается, — промолвила Ясмин. — Что же делать?

— Продолжайте бросать камни, — ответил я. — Держите демонов на расстоянии, пока мы не войдем вон в то облако.

Я кивнул в сторону ближайшего облачка тумана, но Гару издал тихий смешок.

— Вы крайне огорчитесь, если я вас туда отвезу. На той стороне нет воздуха и так холодно, что ваши глаза превратятся в кубики льда.

— Откуда ты знаешь? — спросила Мириам.

— Работа у меня такая, — ответил Гару. — Нам нужно вон туда.

Он указал на обрывок тумана, парящий в пятидесяти шагах. Учитывая, что на хвосте у нас висела целая стая демонов, жаждущих крови, это было далековато. А что если Гару нас просто дурачит, купаясь в нашем страхе и получая от этого особое удовольствие?

— Давай-ка поживее, — сказал ему я, — если ты еще хочешь увидеть, как я закончу твои рисунки.

— Бритлин! — крикнул Иезекия. — Быстрее!

Ногти Уизла удлинились и превратились в настоящие когти, которыми он в кровь раздирал руки Иезекии, пытавшегося его усмирить. Гном шипел и рычал, выплевывая слова, подобно брызжущей ядом змее.

— Сбрось, сбрось, сбрось! Сбрось оболочку!

В моей руке лежал камень душ, и я подумал, что, возможно, с его помощью мне удастся утихомирить нашего друга. Но едва камень упал к нему на колени, Уизл стал вырываться еще сильнее, крича и беснуясь с пеной у рта. Я выругался, поднял камень и метнул в умбрала, летящего всего в двух ярдах за кормой. Демон поймал его, торжествующе взвизгнул и помчался прочь; за ним погнались еще трое.

— Нельзя не заметить, — небезосновательно сказала Ясмин, — что наш визит дурно повлиял на чувство товарищества у жителей этой деревни.

— Сбрось, сбрось, сбрось! — верещал Уизл.

— Я его уже еле держу, — предупредил Иезекия. Когти гнома исполосовали парню все руки.

— Проклятье, — произнес я. Мысленный яд умбралов продолжал охватывать разум гнома. Если только…

Я замер. Отчаяние вынуждает идти на крайние меры. Моя рапира лежала рядом, на дне лодки, на тот случай, если придется сразиться с демонами. Я взял ее и, окунув острие в воду Стикса, медленно поднес к искаженному криком лицу Уизла. Маленькая капелька упала на его щеку.

Он мгновенно перестал кричать. Точнее, он полностью затих, словно впав в кому. Еще через две секунды лодка вспорола плотную дымку, и мир окутала тишина. Шипение умбралов, плеск демонов, дерущихся в воде — все исчезло в один миг.

Перед нами раскинулись бескрайние серые дали.

14. Три плана до Плэйг-Морта

Мрачное небо было бесцветным, как в унылый зимний день, когда снег тихо падает с утра до вечера. Местность вокруг казалась выхолощенной от всего, что могло бы радовать глаз: ничего, кроме увядающих ив и тополей, с белесой листвой и черной корой, печально поникших над водами Стикса. Серый налет плесени покрывал почву, сводя на нет все потуги травы пробиться к свету… хотя сомневаюсь, что у травы имелось желание вырасти в столь безрадостном месте.

— Серые Пустоши, — объявил Гару… словно нам требовались разъяснения.

На Прогулке по Мирам, находящейся в Праздничном Дворце, Серые Пустоши предстают в величественном полумраке и приглушенной серебряной дымке, ненавязчиво окутывающей пейзаж. Это любимое место у пожилых пар, что приходят туда и медленно танцуют под спокойную музыку, которая никогда не смолкает.

Но в настоящих Серых Пустошах нет места музыке. Вряд ли вам удастся встретить хоть одну пару влюбленных любого возраста здесь, где спокойствие быстро вырождается в угнетающую апатию. Тягостная, мрачная серость земли и деревьев могла подавить даже крепкого духом.

— Славный денек, — промолвил Гару и вдохнул полной грудью.

Ему незачем было это делать. Известно, что воздух этого плана годен для дыхания, но при этом абсолютно лишен всяких запахов. Их не было ни у деревьев, ни у мха, ни у маслянистой речной воды. Я принюхался к своей коже, влажной от недавнего страха и напряжения, но не почувствовал ни малейшего запаха пота. В чем-то это было хуже, чем потерять зрение.

— Как там Уизл? — громко спросил я, пытаясь направить мысли в другое русло.

— Лучше, — ответил Иезекия. Руки гнома приняли нормальный вид, когти втянулись так же быстро, как и выросли. Его глаза выглядели как обыкновенные гномьи глаза, карие и влажные, совсем не похожие на пустые провалы на лице. Единственная капля воды Стикса заставила Уизла забыть о том, что произошло с ним среди умбралов, и очистила его разум от их влияния. Но какую часть памяти она при этом забрала?

— Попробуй привести его в чувство, — сказал я парню.

Иезекия слегка похлопал гнома по щекам.

— Ну же, Уизл. Давай, просыпайся.

Уизл пришел в себя и шевельнулся. Его веки задрожали, и он сфокусировал взгляд на Иезекии.

— Вы кто? — спросил он.

— Ты же знаешь, я Иезекия Вирт.

— А. — В голосе Уизла слышались вежливые, но неуверенные нотки. — А кто эти люди? И почему я не могу шевельнуть ногами?

Гару рассмеялся.

— Взгляните на это с положительной стороны: по крайней мере, говорить он не разучился.