Факел в ночи - Саба Тахир

Дарин замолчал, услышав резкие голоса приближающихся солдат. Я затворил дверь, и мы отступили в камеру Дарина, чтобы переждать, пока они пройдут мимо.

Только они не прошли мимо. Они свернули в проход, ведущий в наши камеры.

Пока я думал, чем обороняться, дверь распахнулась, и в камеру ворвались четыре маски с дубинками наготове.

Борьбой это нельзя было назвать. Они действовали слишком быстро, а раны, яд и голод лишили меня сил. Я упал… их было много, а я больше не был способен держать серьезные удары. Маски отчаянно хотели избить меня дубинками, но не стали, а лишь грубо надели оковы и подняли на ноги.

В камеру вошел Надзиратель, сцепив руки за спиной. Увидев меня и Дарина вместе, он не выразил никакого удивления.

– Отлично, Элиас, – пробормотал он. – Наконец-то мы сможем обсудить кое-что стоящее.

42: Элен

Рыжий книжник потянулся за мечом, но остановился, услышав, как сразу два клинка вынимают из ножен. Он заслонил собой Лайю, но она обошла его, гневно глядя на нас.

От той маленькой испуганной девочки, которую я лечила в лакейской в Блэклифе, не осталось и следа. Меня охватила странная потребность защитить ее. То же я испытала к Элиасу, когда встретила его в Нуре. Я коснулась ее лица. Она вздрогнула, Авитас и Фарис переглянулись. Я тотчас отстранилась, но сначала через прикосновение убедилась, что с ней все в порядке. Накатило облегчение… и злость.

Неужели исцеление ничего не значит для тебя?

У нее, этой девочки, была странная песня, исполненная мистической красоты, от которой по коже бежали мурашки. Она так отличалась от песни Элиаса. Но не диссонировала. Ливия и Ханна брали уроки пения – как бы они назвали это? Контр-мелодия. Лайя и Элиас были друг для друга контр-мелодией. Я же просто неблагозвучная нота.

– Я знаю, что ты здесь из-за брата, – произнесла я. – Дарина из Серры, шпиона Ополчения…

– Он не…

Я отмахнулась от ее возражений.

– Мне без разницы. Скорее всего, вы оба в конечном итоге умрете.

– Уверяю, что нет. – Девчонка, сверкнув золотистыми глазами, стиснула зубы. – Я добралась сюда, невзирая на то, что вы на нас охотились. – Она шагнула вперед, но я не отступила. – Я пережила резню, устроенную Комендантом…

– Несколько патрулей, окруживших повстанцев, это не…

– Патрулей? – Ее лицо исказилось в ужасе. – Вы убиваете тысячами. Женщин. Детей. Вы, ублюдки, разместили целую чертову армию в Серебряных холмах…

– Прекрати, – резко сказал рыжий, но я не обратила на него внимания, зацепившись за слова, брошенные Лайей. «Целая чертова армия…» «Сука из Блэклифа кое-что затевает… На этот раз нечто действительно большое, девочка…»

Я должна уйти. Меня осенила догадка, и мне необходимо было ее обдумать.

– Я здесь из-за Витуриуса. Любая попытка освободить его закончится смертью.

– Освободить… – повторила Лайя бесцветным голосом. – Из… из тюрьмы.

– Да, – сказала я нетерпеливо. – Я не хочу убивать тебя, девочка. Так что держись от меня подальше.

Я вышла из пещеры, шагнув в сугроб. Мысли распирали голову.

– Сорокопут, – обратился Фарис, когда мы почти добрались до лагеря. – Не руби мне голову, но мы не можем просто оставить их в живых и позволить им устроить побег из тюрьмы.

– В каждом гарнизоне, мимо которых мы проезжали в землях кочевников, не хватало солдат, – сказала я. – Даже в Антиуме на воротах стояло меньше охранников, чем положено. Почему, как ты думаешь?

Фарис в замешательстве пожал плечами.

– Людей отправили на границы. Декс слышал то же самое.

– Но мой отец писал мне в письмах, что приграничные гарнизоны отчаянно нуждаются в подкреплении. А еще он сказал, что Комендант тоже требовала солдат. Всем их не хватает. Десятки гарнизонов, тысячи солдат. Армия солдат.

– Это ты про то, что сказала девчонка насчет Серебряных холмов? – усмехнулся Фарис. – Она – книжница, она не знает, о чем говорит.

– Между холмами немало долин, довольно больших, где можно спрятать армию, – продолжала я. – И существуют только два прохода: один – туда, второй – обратно. И оба эти прохода…

– Перекрыты, – выругавшись, договорил за меня Авитас. – Якобы из-за погоды. Но эти проходы никогда не перекрывали в начале зимы, еще слишком рано.

– Мы так спешили, что и не подумали об этом как следует, – произнес Фарис. – Но если там армия, то для чего?

– Возможно, Маркус планирует нападение на земли кочевников, – предположила я. – Или маринцев.

Оба варианта губительно скажутся на Империи, ей и без того хватает этой войны. Мы дошли до нашего лагеря, и я передала Фарису поводья.

– Выясни, что происходит. Разведай обстановку в холмах. Я приказала Дексу вернуться в Антиум. Пусть держит Черную Гвардию наготове.

Фарис перевел взгляд на Авитаса, склонив голову набок. Ты ему доверяешь?

– Со мной все будет в порядке, – заверила я. – Иди.

Спустя несколько минут после того, как он ушел, из леса вышла тень. Я наполовину вытащила меч, но затем поняла, что это дрожащий от холода пятикурсник. Он молча протянул мне записку.

«Этим вечером приедет Комендант проследить, как идет зачистка тюрьмы Кауф от книжников. Мы с ней встречаемся в ее палатке в полночь».

Авитас, взглянув на меня, поморщился.

– Что такое?

– Надзиратель, – ответила я, – затеял какую-то игру.

Ближе к полуночи я прокралась вдоль высокой наружной стены Кауфа к лагерю Коменданта. Фризы и горгульи, украшавшие Кауф, делали здание тюрьмы почти красивым, во всяком случае, по сравнению с Блэклифом. Авитас шел за мной следом.

Свою палатку Керис Витуриа разбила в тени юго-восточной стены Кауфа, прямо посреди лагеря, так, что на пять ярдов по трем сторонам не было абсолютно ничего. Задней же стороной палатка примыкала к заиндевелой стене Кауфа. Не видно было ни дров, ни повозок, ни даже чертовых лошадей, за которыми я могла бы спрятаться. Люди Коменданта обходили лагерь по периметру.

Я остановилась у дальнего края лагеря и кивнула Авитасу. Он достал крюк и забросил его на остроконечную башенку наверху контрфорса. Она находилась примерно в сорока футах над землей. Крюк зацепился. Авитас передал мне веревку и молча отошел назад.

Я поднялась на десять футов и вдруг услышала шаги по хрустящему снегу. Я повернулась, собираясь цыкнуть на Авитаса за то, что он так шумит, но это оказался солдат, шагавший между палаток и расстегивающий на ходу штаны, намереваясь облегчиться.

Я достала нож, но скользкие от снега ботинки сорвались с веревки, и я его выронила. Солдат обернулся на звук. Широко распахнув глаза, он вобрал в легкие воздуха, собираясь закричать. Черт возьми! Я приготовилась спрыгнуть, но тут солдата со спины схватили за горло, перекрыв ему дыхание. Авитас свирепо посмотрел на меня, не разжимая рук. «Вперед!» – беззвучно произнес он.

Я быстро обхватила веревку ботинками и стала перебирать руками, подтягиваясь все выше и выше. Наверху я прицелилась во вторую башенку в тридцати футах от меня, возвышавшуюся прямо над палаткой Коменданта, и запустила крюк. Удостоверившись, что он держится достаточно крепко, я обвязала талию веревкой и, набрав побольше воздуха, приготовилась спрыгнуть.

Затем посмотрела вниз.

Величайшая твоя глупость, Аквилла. Нещадно хлестал ледяной ветер, но по спине струился пот. Смотри, чтоб тебя не вывернуло. Комендант вряд ли скажет спасибо, если тебя стошнит на ее палатку. Я вспомнила Второе Испытание. В памяти всплыли серые глаза и вечная улыбка Элиаса в тот момент, когда он привязывал меня к себе. «Я не дам тебе упасть. Обещаю».

Но его здесь не было. Я сидела одна, как паук над пропастью. Я взяла веревку, проверила ее в последний раз и прыгнула.

Невесомость. Страх. Тело ударилось о стену и сильно качнулось. Ты покойник, Аквилла. Но я постаралась выровняться, надеясь, что Комендант не услышала из своей палатки, как я скреблась. Затем, скользя, спустилась в узкий темный проход между палаткой и стеной Кауфа.

– …И мы оба служим одному хозяину, Надзиратель. Пришло его время, и мне нужно твое влияние.

– Если бы нашему хозяину потребовалась моя помощь, он бы и сам ее попросил. Это твой план, Керис, а не его. – Голос Надзирателя звучал бесстрастно, но за этой невыразительной скукой таилась глубокая настороженность. Разговаривая со мной, он никогда так тщательно не подбирал слова.

– Бедный Надзиратель, – усмехнулась Комендант. – Так предан хозяину, и тем не менее всегда самым последним узнаешь о его планах. Как, должно быть, тебя терзает то, что он выбрал меня исполнителем своей воли.

– Будет терзать еще больше, если твой план подвергнет риску все, что мы наработали, Керис. И тебя он за это по головке не погладит.

– Я просто ускорила темп, выполняя его волю.

– Скорее, свою волю.

– Князь Тьмы ушел несколько месяцев назад. – Комендант отодвинула стул. – Возможно, он хочет, чтобы мы сами сделали что-нибудь полезное вместо того, чтобы ждать его приказов, как пятикурсники перед первым сражением. У нас истекает время, Сиселиус. Кланы если не уважают, то боятся Маркуса после того, как Сорокопут устроила показательную казнь на скале Кардиум.