Безумие толпы. Как мир сошел с ума от толерантности и попыток угодить всем - Дуглас Мюррей
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Совершенно не удивительно, что исследования показывают рост случаев тревожности, депрессии и психических заболеваний у современной молодежи. Это не столько демонстрация того, какие они «особенные снежинки», сколько совершенно понятная реакция на мир, сложность которого увеличилась за время их жизни. Вполне разумный ответ обществу, движимому инструментами, которые могут принести бесконечное количество проблем без решения. Тем не менее решения есть.
В ноябре 1964 года Ханна Арендт проводила лекцию в Университете Чикаго под названием «Труд, Работа, Действие», которая являлась частью конференции «Христианство и Экономический человек: моральные решения в богатом обществе». Главной темой ее лекции был вопрос о том, из чего состоит «активная» жизнь. Что мы делаем, когда мы «активны»? Однако ближе к концу лекции Арендт заговорила о некоторых последствиях активности в мире. Жизнь каждого человека может быть преподнесена в виде истории, поскольку у нее есть начало и конец. Но действия между этими двумя точками – то, что мы делаем, когда проявляем «активность» в мире – имеют безграничные последствия. «Хрупкость и ненадежность» человеческих дел означает, что мы постоянно действуем в «сети взаимоотношений», в которой «каждое действие запускает не просто реакцию, но цепную реакцию». Это означает, что «каждый процесс является причиной непредсказуемых новых процессов». Одно-единственное слово или один поступок могут изменить все. Как следствие, по словам Арендт, «мы никогда не можем в точности знать, что делаем».
По словам Арендт, «хрупкость и ненадежность человеческих поступков» делает хуже тот факт, что, «…хоть мы и не знаем, что мы делаем, когда действуем, у нас нет возможности отменить уже сделанное. Процессы действий не просто непредсказуемы – они также необратимы; нет такого автора или деятеля, который мог бы отменить все, что сделал, если сделанное ему не нравится или если последствия этого оказались ужасными».
Точно так же, как единственным способом защититься от непредсказуемости является способность давать и сдерживать обещания, так и, по словам Арендт, существует лишь один инструмент для того, чтобы нивелировать эффект необратимости наших действий. Это способность прощать. Эти понятия необязательно идут рука об руку – способность связывать друг друга обещанием и способность связывать друг друга прощением. О последнем Арендт говорит:
«Без того, чтобы быть прощенными, освобожденными от последствий нами содеянного, наша способность действовать была бы, так сказать, ограничена одним-единственным поступком, от которого мы никогда не смогли бы оправиться; мы бы оставались жертвами последствий этого навечно, словно ученик чародея, который не знает заклинания, которое помогло бы ему снять с себя проклятие»[201].
Это высказывание было правдивым до появления Интернета, но с тех пор оно стало еще правдивее.
Один из ключей к этой проблеме лежит в историческом – а не в личном – забвении. И в историческом, а не в личном, прощении. Забвение – не то же самое, что прощение, но оно часто идет с ним рядом и всегда ему способствует. Ужасные вещи совершаются человеком или группой людей, но со временем воспоминание об этом стирается. Люди постепенно забывают точные детали или суть скандала. Туча окружает человека или поступок, а затем растворяется среди массы новых открытий и опытов. В случае ужаснейших исторических ошибок жертвы и виновные вымирают – те, кто нанес оскорбление, и те, кому оно было нанесено. Некоторые потомки, возможно, будут помнить об этом какое-то время. Но по мере того, как оскорбление и обида растворяются все больше от поколения к поколению, те, кто цепляется за эту обиду, часто видятся не демонстрирующими чувствительность или достоинство, а проявляющими воинственность.
Интернет не только помогает людям помнить – он еще и позволяет им взглянуть на прошлое под странным, всеведущим углом. Это делает прошлое – как и все остальное – заложником любого археолога с жаждой мщения. События, которые были скандальными давно, но уже не являются таковыми в течение поколений, могут быть опять подняты на поверхность. Как мы могли забыть о преступлении, совершенном более сотни лет назад? Разве не все мы должны о нем знать? Разве мы не должны испытывать стыд? Что незнание об этом говорит о нас сейчас?
Даже то, что казалось определенным, может снова перестать быть таковым. В своей знаменитой поэме «Памяти У. Б. Йейтса» У. X. Оден писал о литературной репутации и времени: «В своем странном снисхожденье Киплингу простит воззренья И Клоделю, под предлогом, тем, что пишет дивным слогом». Разве что теперь мы знаем, что если Киплингу прощались его воззренья, то теперь это прощение может быть отменено. Наверное, к таким писателям это всегда было в какой-то степени применимо, однако сегодня это может быть сделано куда более серьезным образом, на большем расстоянии, быстрее и фанатичнее.
В июле 2018 года студенты Манчестерского университета закрасили краской граффити со словами стихотворения Киплинга «Если» – стихотворения, за которое в прошлом население Великобритании проголосовало как за свое любимое. Но каким бы эмоционально сильным или вдохновляющим ни было это стихотворение для многих людей, эти студенты решить его стереть. Возможно, неизбежным было и то, что они написали поверх него стихотворение Майи Анжелу. Офицер «свободы и доступности» из университетского студенческого совета оправдал это действие, объяснив, что Киплинг был виновен в том, что «пытался узаконить присутствие Британской империи в Индии», а также в «обесчеловечивании цветных людей»[202].
До появления Интернета поступки людей могли быть запомнены в кругу их соседей и друзей. В те времена возможность начать новую жизнь где-то в другой точке мира хотя бы была реальной. Сегодня же за людьми может следовать везде, куда бы они ни отправились, их двойник. И даже после смерти продолжатся раскопки и расхищение могилы – не ради исследования и прощения, но ради возмездия и отмщения. В основе таких настроений лежит странный карательный инстинкт нашего времени по отношению к прошлому, который предполагает, что мы считаем себя лучше людей прошлого, поскольку мы знаем, как они себя вели, и знаем, что на их месте мы вели бы себя лучше. Это – большое заблуждение современности. Поскольку, конечно, люди уверены в том, что вели бы себя лучше в прошлом, потому что знают, к чему привела история. Люди прошлого не имели и не имеют подобной роскоши. Они совершали хорошие и плохие поступки в те времена и в тех местах, где они находились, и с
