Весна сменяет зиму - Дмитрий Шелест

к смерти. Ульянская армия была слабо организована и в ней процветал алкоголизм. Бойцы напивались местной водкой и обворовывали магазины. День назад случилась трагедия в пригороде Исумира. Ульянцы, изрядно выпив, захотели женской любви, и пошли в бордель, их пустили, но, не имея денег, опьянённые дешёвой водкой солдаты решили силой оружия овладеть проститутками. В драке погиб один ульянец, как утверждали сами зачинщики, его подстрелил хозяин заведения, но как оказалось после, его зацепило шальной пулей сослуживца. Но пьяная злость и похоть сорвались с цепи. В бойне погибли три десятка человек, большая часть которых женщины. Муринцам пришлось брать бордель штурмом. В тот же день в городе произошло восстание и погибло много муринских солдат, даже больше чем во время высадки на пляже. Волнения подавили, жестоко, как это умеют муринцы, но это вызвало волнения по всему Берку и дабы успокоить массы, Маунд приказал расстрелять всех зачинщиков бойни в борделе, а это полсотни человек. Это вызвало обострение и без того жаркого конфликта с Грусем. Маут мл. мечтал скорее расправиться с Берком и покинуть эту страну. Уж слишком сильно в этом регионе сплелись интересы элит Ульяна, Берка и восточных стран, простому вояке было сложно разобраться в геополитике, у него был фронт и враг.

Маунд с Китти долго гуляли по городу, пока солнце не скрылось с гористого горизонта и небо стало тёмно-серым, даже слабая краснота стёрлась с серого полотна и наступила самая настоящая южная ночь. Было тепло, ветер нежно гладил уставшую от жары кожу и доносил слабую прохладу. Китти обернулась к генералу и тихо спросила.

– А вы можете быть, чуть снисходительней к беркцам? Они ведь не плохие люди.

– Это вы к чему?

– Давайте подождём, они сдадут вам город, я думаю, что сдадут. Не стоит их уничтожать, как в Исумире. Слишком многие там пали зря. Дайте им шанс. Пожалуйста.

– Вы слишком добры, моя дорогая Китти. Есть такие вещи, которые сложно принять, они жестоки, а порой бесчеловечны, но война срывает рамки морали. Мы должны победить, у нас нет другого шанса, а иначе мы увязнем в этой стране.

Маунд воспринимал эти просьбы как девичьи капризы, коими они и являлись.

– Но на войне же есть место милосердию?

– Обычно нет, вы были в жерле первых боёв, много ли вы видели милосердия?

– Не видела, но это не значит, что его нет.

– Вы замечательный человек, моя дорогая Китти, ваша доброта настолько велика, что уступает лишь вашей наивности. Мир более жесток, чем нам хотелось бы, мне жаль, но я разочарую, хотя я бы хотел, что бы было по-вашему.

– Благодаря нам мир такой.

Китти так и оставалась наивной девчонкой, она верила, и в доброту, и милосердие. Её нежное и доброе сердце не сломил ни лагерь, ни залитые кровью окопы Ирка, она видела этот мир в самых омерзительных тонах, её саму стоптали с грязью, но добро не погибло в ней, лишь расцвело с новой силой. Ей до сих пор было жалко и Марка, что был молод и глуп и не заслуживал пули капитана, ей было жалко всех, даже Зита, хотя его жалеть было сложно.

– Мы не можем быть милосердны к тем, кто желает нам зла, вы думаете медивы хотят нам благополучия? Нет, я всегда считал, что если меня ударили, то я должен ударить в ответ так, чтоб тот не встал.

– Хорошо, что вы на своём месте, а я на своём. Я и впрямь очень наивна для таких великих дел. У каждого должно быть своё место, у кого-то маленькое и уютное как птичье гнездо, где маленький человек сможет делать свои маленькие дела, не мешая тем, чьё место огромно, словно скала. Мы лишь смотрим на эту исполинскую тень, порой завидуя и стараясь подобраться к скале поближе, свив своё гнездо на его склоне, под прикрытием этой огромной тени. Вот и я, Маунд сплела своё маленькое гнёздышка на вашем скалистом склоне, под защитой вашей тени и очень тому рада. Если бы вы освободили мне свою гору, то я бы на ней потерялась и замёрзла, а вы бы просто не влезли в моё маленькое гнёздышко.

Губы Маунда снова приподнялись в уголках, милая и душевная улыбка так и осталась на его лице до конца прогулки. Он проводил Китти в её комнату и пожелав спокойной ночи, легонько приобнял за нежные плечи. После чего удалился к себе. По пути он взглянул на свои наручные часы и понял, что ультиматум, данный молчаливому врагу, подходил к концу. И в этот момент он представил огромную скалу, с серыми, обрывистыми склонами и острыми выступами, над которой нависало мраморное небо. Гора была так огромна, что затмевала солнце и вот в этой огромной тени, на большом валуне, расположилось маленькое соломенное гнёздышко, оно было так мало, что разглядеть его можно было, лишь зная, что оно там. Маунд вновь улыбнулся и, войдя к себе в комнату, приказал продлить ультиматум на один день.

«Гнёздышко мало, да умно», подумал генерал и лёг спать с образом Китти в глазах.

***

Наутро, генерал Маут приказал своей юной помощнице отправиться на одну из передовых позиций с поручением. Китти не спросила, что там, ведь не смотря на личную близость с командиром, в дела армии и уж тем более политики она не смела совать нос. Хотя ничего секретного в бумагах не было, лишь приказ усилить бдительность и провести разведку западных окраин города, на наличие там тяжёлого вооружения, простой рабочий момент.

Было пасмурно и низкие дождевые тучи, словно тёмно-серая пелена, надвигались на равнину. Прохладный ветер пробирал до костей, он спускался с гор, неся в своих мощных порывах песок и пыль, что с болью били по глазам, гнул стволы деревьев и подымал в воздух разный мусор. Надвигался сильный ливень, бывший редкостью для этих засушливых мест.

Автомобиль мчался по ровной, асфальтированной дороге, Киль Ропер, водитель Маунда, без особого труда держал руль одной рукой, другой сжимал сигарету. Иногда он затягивался и делал до смешного пафосный выдох, будто пытаясь показать некую значимость, хотя сам того не зная, позади него сидела куда более значимая для Маунда персона – Китти.

– Ну как тебе служиться, красавица? – пафосно выдохнув дым, спросил Киль.

– Хорошо, Маунд хороший командир, – спокойно ответила Китти, смотря на пыльные облака, что поднимал ветер.

– Я рад, как видишь у меня тоже всё по-прежнему, любимую мою отправили в клинику города Гинза, на юго-востоке Муринии, маленький уютный городок, ей