Лабиринт Данимиры (СИ) - Бариста Агата

— Ну и что? Я, может, хочу, чтобы моею персоной, которая вовсе не загадочная, заинтересовались, — сказала я. — Пусть узнают про Мартина и его подручных. Я лицо невинно пострадавшее, мне скрывать нечего. По-моему, я могла бы вернуться домой нормальным способом, а не какими-то там контрабандными козьими тропами.

— Вы не попадёте домой. По-крайней мере, сразу. Вас изолируют и будут тщательно проверять. Имейте в виду, на слово вам никто не поверит. Возможно, проверка займёт неопределённо долгий период. В это время вы не будете иметь возможность связаться с родными и близкими, и вообще не будете принадлежать самой себе. Официальный путь может оказаться намного длиннее козьих троп.

Объяснения Кайлеана меня просто подкосили.

— Да зачем это всё? Кому я вообще нужна?

Он пожал плечами.

— Вы придёте с другой стороны. Это вопрос имперской безопасности, в данной истории есть много странных и пока необъяснимых моментов. Но более всего вами будут интересоваться в свете знакомства со мной. Не забывайте — я принц правящего дома Эрмитании.

— Кто забудет, что вы принц, трёх дней не проживёт, — мрачно сказала я. — Но честное слово, я не собираюсь хвастаться знакомством с вами! Я вообще никому ничего не скажу. Только маме с папой. И Жене — если разрешите. Ещё, может быть, когда-нибудь внукам — если повезёт, и они у меня будут. А больше никому. Тем более ничего не собираюсь рассказывать каким-то незнакомым людям.

— А как же вы объясните ваше появление в официальном королевском портале?

— Сочиню что-нибудь. Ну, вроде, шла в булочную, шла-шла, вдруг смотрю — портал какой-то, дай, думаю, зайду, может так быстрее будет…  до булочной-то…

— А-а-а…  — протянул Кайлеан понимающе. — Излюбленный метод, узнаю. Боюсь, что когда за вас возьмутся по-настоящему, он не сработает. Не советую даже начинать. Данимира Андреевна, в этих играх вы сущий ребёнок. В поисках вмешательства будет исследован каждый закоулок вашего разума…  не самая приятная процедура…

Он осёкся и отвёл взгляд.

Как я ни сдерживалась, мои глаза снова стали наливаться слезами.

— Я в курсе, Кайлеан Георгиевич. Как раз сегодня и узнала, — произнесла я с попыткой сарказма, но таким жалким голосом, что самой было противно.

Опрометчивые слова внезапно вернули нас к тому, что произошло совсем недавно. Я опять повалилась на подушку, отвернув лицо к стене, и, из последних сил глотая слёзы, попросила:

— Всё потом. Прошу вас, уйдите, у меня разыгрались нервы, видите же, что я не могу остановиться.

Несмотря на просьбу, Кайлеан не уходил, а у меня не осталось сил прогнать его.

Ну и ладно, подумала я, кто не спрятался, я не виновата.

И стала, уже не сдерживаясь, похлюпывать носом, после чего произошло невероятное: кто-то очень осторожно начал гладить меня по волосам — сначала по голове, потом переходя ниже, на спину между лопаток.

Я подавилась всхлипами и затихла.

Невообразимо, но это Их Высочество пытались загладить вину — загладить в прямом смысле.

Сначала от неожиданности я напряглась до каменного состояния, а потом понемногу расслабилась: рука Кайлеана прокатывалась как тёплая убаюкивающая волна, приходящая снова и снова.

Затаив дыхание, я прислушивалась к лёгким прикосновениям.

Вдруг мне стало покойно и дремотно.

Я зевнула.

— Спите, Данимира Андреевна, — плавно произнёс голос сверху, и новая волна сменила другую. — Один час сна — и вам станет лучше…  не будет больше слёз…  спите…

Краем сознания я понимала, что делает Кайлеан, но решительного отторжения его действия не вызывали.

— Гнусный манипулятор, — тем не менее сказала я и снова зевнула. — Усыпитель невинных дев.

Сверху раздался смешок и прозвучало:

— За это извиняться не буду. Спите. Через час проснётесь с ясной головой.

Уже на краю сна я вдруг опять, как тогда, у ёлки, предельно отчётливо уловила настрой Кайлеана, и настрой этот не имел отношения ни к утешению, ни к терапии. Кайлеану просто нравилось меня гладить, причём нравилось настолько, что я сочла необходимым на пару секунд выскользнуть из сновидения обратно в реальность и предостерегающе пробормотать:

— Кайлеан Георгиевич…

— … Что? — помедлив, отозвался он.

— То, — пояснила я.

Снова раздался смешок, но рука убралась.

… Мне снилась огромная грозовая туча. Туча чернильно клубилась на горизонте, глухо погромыхивая в раздумьях, куда ей податься. Как это часто бывает во сне, я точно знала, что стоит сказать слово против — гроза пройдёт стороной. Но я почему-то промолчала, и туча начала приближаться.

15

Как Кайлеан и обещал, я проснулась через час, голова действительно была ясной. Такой головой надо было воспользоваться.

Я вышла в прихожую, сунула ноги в валенки, накинула вытертый кроличий полушубок, прихватила из-за вешалки фанерку, которую держала, чтобы не сидеть на холодном, и выскользнула на крыльцо.

Цвет неба был таким чистым, таким ярким, каким он бывает во второй половине зимы, когда воздух ещё холоден и прозрачен, но солнце уже начинает лить сверху золотые обещания. Тени на снегу, как и положено в ясный день, были тёмно-голубыми, а сугробы украсились хрупким кружевным серебром. Мне даже показалось, что свежесть, разлитая в воздухе, и не зимняя вовсе, а весенняя…  и так захотелось свободы, что показалось — если в ближайшее время не выберусь отсюда, в моём характере что-то изменится…  и не в лучшую сторону.

Я запахнула плотнее полушубок, положила дощечку на крыльцо и села, упершись локтями в колени. Надо было подумать. Хотя думать по-настоящему не хотелось совершенно. Напротив, хотелось закрыть глаза, запрокинуть голову и беспечно греться на солнышке, наблюдая за радужными огнями, дрожащими между ресниц. А если и размышлять, то о чём-нибудь несерьёзном, вроде того, что если долго подставлять лицо солнечным лучам, то веснушки станут темней и заметней…  и что подумает Кайлеан Георгиевич…  разумеется в том случае, если вообще обратит на это внимание…  В некотором роде мысли были правильные. Про внимание Кайлеана Георгиевича надо было думать, только не размениваясь на пустяки вроде его отношения к каким-то там пятнышкам на коже.

Позади открылась дверь.

Нет, она не скрипела, и шагов командора в тиши не раздавалось, но я ощутила присутствие Кайлеана так же, как знала, проснувшись, что он находится в библиотеке, как он почувствовал, что я проснулась…  вот об этой слишком явной зависимости, собственно, надо было поразмыслить в первую очередь.

Поразмыслить и решить, что с этим делать.

Но я оттягивала момент. Мне хотелось немного постоять на пороге сказки, а потом уже прямо взглянуть в лицо неумолимому факту — ко всему происходящему надо относиться без особых иллюзий относительно характера наших дальнейших отношений.

… Он сел рядом и протянул большой бокал из толстого стекла с двумя ручками, в котором было нечто горячее, цвета красного янтаря.

Пахло славно — корицей и чем-то ягодным.

— Что это?

— Это вроде вашего глинтвейна, только специи и фрукты наши, эрмитанские. Хорошо согревает.

— Там есть алкоголь? — осведомилась я.

— Вино.

— Отлично, давайте сюда ваш глинтвейн.

Я отхлебнула несколько раз и сказала:

— Очень вкусно. Верните мне Снежинку.

Эта мысль крутилась в моём сознании постоянно, с тех самых пор, как я обрела первозданный облик. Если Кайлеан сумел вернуть, казалось бы, потерянное навсегда человеческое тело, то что ему стоит воссоздать маленькую кошечку? Но было бы как-то неловко, едва обретя дар речи, приставать к Их Высочеству с просьбами. Тем более, что тогда он находился далеко не в лучшей форме. Поэтому я решила дождаться подходящего случая в виде задушевной беседы за чашкой чая…  словом, надо было подловить демона в благодушном настроении и тогда уже поднять эту тему.

И вот он, подходящий случай. Правда, всё представлялось мне совсем по-другому…  чай оказался не чаем…  и настроение у нас обоих было отнюдь не благодушное, а какое-то непонятное…  с другой стороны я уже начала привыкать к тому, что ожидания или не оправдываются, или сбываются в непредсказуемом виде.