БРЕСТСКАЯ КРЕПОСТЬ. Воспоминания и документы - Ростислав Алиев

Последовал приказ о занятии обороны. Тов. Фомин приказал мне с группой из трех человек бойцов пойти в первую разведку для соединения с подразделениями других частей. По пути к расположению 333 сп мы были обстреляны, оказалось, что немцы уже заняли отдельные пулеметные гнезда в районе гарнизонной гауптвахты[344]. Задание было выполнено, оставшиеся бойцы и мл. командиры 333 сп, 125 сп и пограничники держали связь с центром крепости. Мы привели 3-х (взятых по очереди) немецких автоматчиков к комиссару т. Фомину. На допросе выяснилось, что против нас стоят дивизии 12-го арм. корпуса[345]. Перепуганные фрицы только и могли пролепетать эти слова и еще — «капут». Военная обстановка не предоставляла возможности сохранять им жизнь. У полковых знамен был поставлен часовым писарь секретной части т. Исаев Федор, остальные документы по приказу т. Фомина были полностью сожжены.

Будучи в расположении 333 сп, один из оставшихся бойцов из полка НКВД, раненный в грудь навылет пулей, сказал, что его полк после ожесточенных боев с фашистами, преследуя врага (прорвавшегося вовнутрь крепости), отходившего через западные ворота, тоже вышел из крепости[346]. Примерно к 12–13.00 22.VI.41 г. немцы сбросили листовки с призывом прекратить сопротивление. По приказу Фомина и Матевосяна и по желанию всех бойцов листовки были уничтожены немедленно, а часть их собрана и по указанию т. Матевосяна, на каждой из них старшина роты связи т. Мейер нарисовал свинью с головой Гитлера и надписью: «Не будет места фашистской свинье в нашем советском огороде…» Переправить по назначению эти листовки поручено было одному из бойцов при штабе. Для этого явилась необходимость поохотиться за живым немцем. Когда он был доставлен в штаб, его обклеили этими листовками и под угрозой смерти отправили в свою орду. Разъяренные враги предприняли атаку всеми силами, которыми, очевидно, располагали. Это сражение можно описать только на многих десятках печатных листов. В нем пали смертью героев замполит т. Леонов из Смоленщины, старшина т. Мейер, пулемётчик Амбарцумян и другие. Тяжело ранены боец полковой артиллерии Ковтун Василий (он упомянут в вашей корреспонденции, мой хороший товарищ по армии), Ефименко (у Вас написано Офименко), Гудков Т., Зубков Иван, Артеменко, Матевосян — замполит и зам. пом. полка и многие другие, в памяти время не сохранило их фамилии. Многие были легко ранены, контужены и легко контужены. Если Вы хорошо представляете себе расположение крепости, то попрошу Вас вспомнить следующие места: I. Южные ворота и земляной оборон. вал от здания по 150–200 м[347] в стороны от ворот был усеян трупами фашистов по ту сторону крепости количеством трудно со-считаемым, но под превосходящими силами и преобладанием оружия наши силы отошли к концу дня на второй рубеж — крепостная стена, после эвакуации оставшихся в живых больных из госпиталя и медперсонала. Мост через р. Муховец был устлан трупами в несколько рядов, р. Муховец была в районе расположения нашей части запружена фашистами и текла кровью. Задача была поставлена т. Фоминым и Матевосяном — выйти из крепости через северные ворота[348]. Было решено сражаться до ночи[349]. Немцы слали все новые и новые силы, били прямой наводкой по нашему расположению со всех видов оружия, сменяли авиацией, пустили в ход огнеметы и зажигательные бомбы, термит, гнали на смерть сотни своих «СС» молодчиков. Радио трубило о бесполезности нашего сопротивления на чистом русском языке, забрасывали листовками, но никто не обращал внимания, перед тазами был только враг, в ушах — голос Родины, в уме — количество фашистов, отдавших богу душу. Каждый наш боец считал, за сколько фрицев ему, если потребует обстановка, придется отдать свою жизнь, а если выйдет из крепости, то сказать родине: «я задержал в крепости столько-то немцев, они не пройдут дальше». Т. Матевосян и Фомин никогда ни одной минуты не сидели на месте, они были всегда там, где наиболее трудна оборона. К 19.00 у моста появились два танка[350] врага, за ними более взвода солдат «СС», т. Матевосян немедленно отправился туда и первый выскочил к мосту с гранатами, за ним около 10 чел. бойцов. Первые гранаты, брошенные Матевосяном, остановили танк ведущий, но сам Матевосян упал под мост тяжело раненный; автоматная очередь пересекла ноги на 2 см ниже паха. Танк больше не двинулся с места и преградил путь второму. Пулеметными очередями были уничтожены автоматчики «СС», а второй танк уничтожили бойцы (сорвали гусеницу). Тяжело раненный комиссар Матевосян был доставлен в санчасть крепости[351], где ему была оказана помощь врачом срочной службы т. Бардиным. Дальнейшее руководство его было через связных.

После этого оборонительного короткого боя враг прекратил атаки. После 20.00 до рассвета 23.VI.41 г. тишину нарушили только разведчики с обеих сторон и отдельные автоматные очереди фашистских «наблюдателей», стрелявших «на всякий случай».

На рассвете немцы бомбили с воздуха. Одно звено стервятников сменяло другое, гул моторов и гром разрывов всех видов авиабомб продолжался в течение 25 минут; на смену самолетов был открыт огонь из артиллерии. В крепости было темно как ночью, от пыли, дыма и угарно от встревоженных, горящих трупов. Район тираспольской башни (располож. 333 сп и 125 сп) к 11.00 был занят врагом, пробравшимся под прикрытием артогня. Находившиеся там подразделения с тяжелыми боями за каждый простенок, за каждое окно, за каждую комнату, за крышу, чердак, этаж. Бои проходили в условиях, не допускавших промедления. Заняв небольшой участок крепостной стены, фашисты применили беспощадное уничтожение всего, подкладывая взрывчатые вещества…

Наши подразделения израсходовали запасы оружия, второй день не имели питания и воды, жажда пить в такой обстановке приводила к ненужным жертвам. Крепость была окружена со всех сторон. При появлении вне стен крепости наши бойцы падали смертью. В течение всего дня происходили тяжелые сражения с огромным количеством жертв. Наши отдельные бойцы и сержанты, не считаясь с жизнью, шли на верную смерть только для того, чтобы отбить у врага оружие, боеприпасы. Враг теснил, теряя огромное количество солдат и офицеров. В условиях боев в «доме» (крепостных зданиях) из-за угла нашим бойцам удавалось схватывать врага за горло и отбирать оружие, тоща этим оружием добывать другое. К вечеру половина крепости была занята врагом. Маленький пример: к вечеру 23.VI.41 г. было обнаружено под развалинами помещения столовой нашей части пол. мешка гороха сырого, зеленого. Этим горохом, розданным штабом каждому бойцу по одному разу, взятому в одну руку, закончилось питание. Все разрозненные подразделения 42 и 6 сд. были сосредоточены в районе 200–250 м[352] к западу от бывшего здания штаба польской армии, разрушенного в 1939 г. (Белый дворец называли поляки в то время), и костела, где был гарнизонный клуб нашей 6 сд, и в сторону востока. Подразделения нашей части (84 сп) и штаб во главе с комиссаром т. Фоминым и Матевосяном заняли оборону в Белом дворце, клубе и здания от моста через р. Буг от ворот на восток веерным огнем. В этом Белом дворце, в одном из подвалов было оставлено знамя 84 сп, другое знамя от Коминтерна в честь 10-летия 84 сп было поручено хранить бойцу т. Исаеву Ф. В последние минуты боев он находился к востоку от ворот (у моста) в одной из комнат, где был придавлен обвалом стен и потолка, то ли должно быть и найдено Вами это знамя. Исаев Ф. погиб 28.VI.41 г. примерно в 10–11 час. утра.

Все остальные подразделения 42 сд и часть пограничников заняли оборону к западу от ворот. В течение дня, до ночи, происходили беспрерывные бои с периодическим изменением в обладании территории крепости. Наши бойцы занимали с боями захваченные ими здания, уничтожая врага их же собственным оружием, потом враг занимал, а наши отходили. Ночь наступила в момент вышеописанного расположения сторон. Всю ночь трубило немецкое радио о том, что все будет сровнено с землей, что Москва в кольце, что в Минске гуляют немецкие солдаты, что правительство покинуло Москву. Во второй половине ночи они заявили, что «генерал-майор Пузырев — нач. укреп, района г. Бреста — среди немецких офицеров пьет водку, а вы продолжаете бессмысленное сопротивление».

На рассвете начались атаки. Комиссар т. Фомин приказал: ни одного шагу назад, бить врага так, чтобы помнил русского солдата, фашистский изверг. Была поручено коммунистам и комсомольцам распределить свои силы так, чтобы в каждой маленькой группе бойцов, занимавших оборону и ведущих бои, были члены ВКП(б) или члены ВЛКСМ. Сам т. Фомин успевал бывать всюду, где тяжело. Десятки фашистов нашли себе могилу от его пули. К 9.00 24.VI т. Фомин был ранен пулей в левое плечо, в момент атаки немцев на восход к мосту. Т. Фомин был среди бойцов и вместе с ними отбивал атаку врага. К 10.00 среди одной из групп 42 сд, тесненной с запада, прибыл капитан т. Зубачев и ст. л-т Семененко. Был вызван л-т Воробьев, руководивший обороной северо-восточной части крепости. Небольшое совещание командного состава пришло к решению объединить все группы под единое командование и при первой возможности объявить приказом по крепости. Ожесточенные атаки врага потребовали на места командный состав, и только во второй половине дня, когда фашисты вновь, прекратив атаки, подняли в воздух авиацию, было собрано совещание, после которого последовал найденный Вами приказ № I, писанный мною. Одновременно тут же было решено и записано в приказе о сосредоточении всех подразделений в район моста через р. Буг для прорыва и выхода из крепости. После налета авиации немцы усилили натиск. Перед заходом солнца через Северные ворота со стороны г. Бреста в крепость вошли танки. По сведениям, их было 5, но я видел только три, которые подошли к мосту и остановились, не решаясь на переезд. Там они простояли до ночи, сделав несколько выстрелов из орудий и пулеметов. Ночью отошли за оборонительный земляной вал и там остались на весь день. 25.VI на той стороне Буга с левой стороны был установлен фашистский огнемет и пулеметные гнезда… Чтобы описать все, необходимо много страниц и времени, а самое главное, показать на месте каждую огневую точку, каждый барьер, каждое большое и маленькое препятствие для врага и для наших бойцов. Простите, тов. подполковник, мне очень тяжело вспомнить все происшедшее.