Неукротимая Сюзи - Башельери Луиза

– А вы? – спросила затем Сюзи. – Вы тоже потерпели кораблекрушение?

– Я вполне могу сказать вам правду, мсье, потому что в здешнем обществе, которое на данный момент состоит только из нас троих, мне можно не бояться, что кто-то станет меня осуждать… Я вовсе не потерпел кораблекрушения. Я состоял в экипаже судна, силой отнятого у англичан и начавшего затем плавать под пиратским флагом. Мы захватили немало грузов! И перерезали горло многим благородным господам: они отказывались отдавать нам свое золото, но звали свою маму, когда нож уже касался их шеи…

Сюзи и Кимба внутренне содрогнулись от ужаса, но постарались, чтобы их собеседник этого не заметил.

– Почему же, если дела у вас шли так хорошо и если ваше судно не потерпело кораблекрушения, вы оказались в одиночестве на этом островке? Тут ведь, похоже, кроме вас никого раньше не было…

– Поскольку вы были помощником капитана и корсаром, вы не можете не знать, что между матросами порой возникают отношения, похожие на отношения между мужчиной и женщиной…

– Да, – кивнула Сюзи. – Их иногда называют «матросскими делами»…

– Так вот, мой товарищ на «Необузданном» – так мы назвали захваченный нами корабль – был красивым юношей из города Лорьян, совершавшим свое первое плавание в качестве юнги. Капитан не проявлял никакой снисходительности к подобным отношениям, которые он считал противоестественными. Юнгу и меня обвинили в этих самых «матросских делах». Юнгу спасла от наказания его молодость, и он сейчас, наверное, все еще плавает по каким-нибудь морям – не знаю, по каким. Меня же высадили на этом острове – одного, без съестных припасов и питьевой воды, и я нахожусь здесь вот уже семьсот восемьдесят два дня – если я правильно считаю метки, которые делаю на стволе вон той кокосовой пальмы при каждом восходе солнца…

Обратив свой взор на дерево, на которое показывал Сагамор, обе женщины увидели при свете костра глубокие вертикальные царапины. Каждая дюжина из них была подчеркнута отдельной горизонтальной линией. Впрочем, считать их они не стали. Сагамор продолжил свой рассказ:

– Оказавшись здесь, я вскоре понял, что все не так уж плохо: суша, на которой меня высадили, представляла собой не какой-нибудь песчаный островок, где я умер бы от голода, жажды или просто тоски, а вполне приличный кусок земли, наделенный природой всем, что мне необходимо для того, чтобы не умереть от голода: здесь растут хлебные и банановые деревья и кокосовые пальмы. Их вполне достаточно для того, чтобы можно было выжить. Побродив по лесу, я натолкнулся в нем на диких животных. Подняв глаза к небу, я увидел птиц: олуш, фрегатов и скоп – мясо которых, насколько я знал, вполне съедобно… Что касается моря, то я смог с превеликим удовольствием констатировать, что это своего рода живорыбный садок, в котором можно собирать морских ежей и ловить всевозможных рыб. Я человек довольно расторопный и ловкий, а потому за несколько дней сделал себе лук и острые стрелы. Правда, владеть ими в совершенстве я научился не сразу, но сейчас уже вы и сами можете убедиться, каким я стал искусным охотником!

– А где вы берете питьевую воду? – поинтересовалась Сюзи.

– Как вы и сами наверняка догадываетесь, одна из моих первостепенных забот состояла в том, чтобы отыскать какой-нибудь пресный водоем. Но пресных водоемов, как выяснилось, на острове нет.

– И какой же выход из данной ситуации вы нашли?

– Я продемонстрирую его вам завтра. Вы увидите, какую замечательную систему я придумал. Систему, которая позволяет мне пить столько, сколько захочется, да еще и варить в пресной воде черепашьи яйца…

– А какие размеры у этого острова? – спросила Сюзи.

– Хм… Думаю, где-то два лье в ширину и три лье в длину…

– Вы никогда здесь не сталкивались с аборигенами?

– Здесь, кроме меня, не было ни души! Вы первые, с кем мне довелось побеседовать за прошедшие два года.

– Вы знаете, в какой части океана находится этот островок, который, судя по вашим словам, представляет собой маленький рай?

– По моим подсчетам, основанным на движении солнца по небосклону и на положении звезд, Новый Уа должен находиться в Карибском море, и я не удивился бы, если бы выяснилось, что от него не очень далеко до островов, которые называются Гренадины.

– Новый Уа? – удивилась Сюзи.

– Дело в том, что я родился неподалеку от побережья Бретани, на острове Уа…

Прерывая разговор между бывшим помощником капитана и бывшим матросом, во время которого Кимба не произнесла ни единого слова, совершенно неожиданно разразилась гроза, причем на удивление сильная. Поднявшийся ветер безжалостно раскачивал из стороны в сторону деревья, стоявшие на краю тропического леса, а дождь полился с неба такими потоками, что костер тут же потух, а уже было высохшая от тепла костра одежда потерпевших кораблекрушение снова насквозь промокла. Промокла и одежда их собеседника, представлявшая собой скорее лохмотья, по которым было уже невозможно представить, как эта одежда выглядела, когда была целой. Сагамор жестом показал своим новым знакомым, чтобы они шли за ним.

Они зашагали вслед за ним в полной темноте по только ему известной тропинке. Через несколько минут ходьбы – по-прежнему под проливным дождем, почти не сдерживаемым листвой окружавших тропинку высоких деревьев, – они вышли на поляну. В ее центре находилась хижина, которую в темноте почти не было видно. Они все зашли внутрь. Посредине располагался выложенный камнями очаг, в котором тлели красноватые угли.

Сюзи и Кимба, осмотревшись при тусклом свете углей, увидели, что каркас этой хижины сделан из крепких ветвей, а крыша и стены – из больших высушенных листьев бананового дерева, которые были закреплены на каркасе так, чтобы дождевая вода не попадала внутрь.

Сагамор положил на пол толстую циновку, изготовленную из таких же листьев, и предложил своим гостям прилечь и отдохнуть – в чем они, конечно же, очень сильно нуждались. Завтра их ждал новый день, в течение которого им предстояло сделать новые открытия и заняться организацией своего быта на этом острове, на котором им, наверное, придется прожить немало времени… Сколько – это было известно одному лишь Богу!

Гроза прекратилась. Были слышны лишь крики диких животных, бродивших по окружавшему хижину лесу. Однако крики эти отнюдь не помешали двум утомленным женщинам сразу же заснуть.

Спали они, видимо, очень долго, потому что, проснувшись одна за другой на следующий день, они увидели, что уже вовсю светит солнце и Сагамора в хижине нет. Впрочем, он вскоре появился и протянул им обеим по половине кокосового ореха. Они, выпив сока этого ореха, почувствовали прилив бодрости.

Прежде чем пойти на берег моря, чтобы искупаться, хозяин острова показал им, какую систему он изобрел для сбора дождевой воды, – сооружение из банановых листьев, по которым вода во время дождя стекала с деревьев в специальный резервуар.

После двух с лишним недель, проведенных на борту «Дриады», этот остров мог показаться настоящим раем.

Сюзи отказалась купаться в море, опасаясь, что ее одежда может прилипнуть к телу и тем самым выдать его очертания, явно не похожие на очертания тела мужчины. Хотя Сагамор и казался абсолютно безобидным, она решила, что все-таки лучше и дальше выдавать себя за мужчину. Она будет купаться тогда, когда Сагамор уйдет далеко. Кимба же, привыкнув, по-видимому, еще в Гвинее без стыда выставлять напоказ свою наготу, полностью разделась и с удовольствием погрузилась в теплую лазурно-голубую воду.

Дни шли один за другим. Единственное, чего ужасно недоставало Сюзанне, – это предметов, при помощи которых можно было бы описать эти идиллические места и свои впечатления от них: пера, бумаги и чернил.

Чтобы продолжить свои занятия с Кимбой, она начала использовать палочку и песок. Именно на песке ученица и стала писать приходившие ей в голову фразы, например:

«Сюзанна – подруга Кимбы».

Или же:

«Кимба не забывает Мо».

Сагамор, умевший читать, спросил: