Московский процесс (Часть 2) - Владимир Буковский

Конечно, если поляки нанесут удар по «Солидарности», то Запад, по всей вероятности, не даст им кредитов и не окажет никакой помощи. Это они имеют в виду, и это, очевидно, надо принять во внимание и нам. Поэтому правильно предложение Леонида Ильича о том, чтобы поручить группе товарищей посмотреть этот вопрос и с учетом наших возможностей оказать определенную экономическую помощь ПНР.

УСТИНОВ. Положение в ПНР, конечно, очень плохое. Положение усложняется день ото дня. В руководстве, в частности в Политбюро, нет твердости, нет единства. И все это сказалось на положении дел. Только на последнем заседании Политбюро было единогласно вынесено решение относительно введения военного положения. Сейчас все упирается в Ярузельского. Как он сумеет реализовать это решение. Но откровенно говорить о действиях Ярузельского пока что никто не может. И мы не знаем. У меня был разговор с Снвицким. Он прямо сказал, что мы даже не знаем, что думает генерал. Таким образом, человек, выполняющий сейчас по существу обязанности министра обороны ПНР, не знает, что будет дальше, какие действия предпримет председатель Совмина и министр.

Что касается того, что якобы т. Куликов сказал относительно введения войск в Польшу, то могу со всей ответственностью сказать что этого Куликов не говорил. Он просто повторил то, что было сказано нами и Леонидом Ильичом о том, что Польшу в беде мы не оставим. И он прекрасно знает, что поляки сами просили не вводить войска.

Что касается наших гарнизонов в Польше, то мы их укрепляем. Я, пожалуй, тоже склонен думать о том, что поляки на конфронтацию не пойдут и только лишь, может быть, когда «Солидарность» их возьмет за горло, тогда они выступят.

Беда в том, что польские руководители не проявляют решимости Как здесь правильно высказывались товарищи, нам не надо навязывать им каких-либо своих решений, проводить ту политику, о которой мы условились. В свою очередь надо быть готовым самим и не проявлять каких-то не предусмотренных нашими решениями действий.

СУСЛОВ. Я считаю, что у нас, как это видно из выступлений товарищей, у всех единая точка зрения на положение в Польше. На протяжении всего периода событий в Польше мы проявляли выдержку, хладнокровие. Об этом говорил на Пленуме Леонид Ильич Брежнев. Об этом мы сказали во всеуслышание народу, и наш народ поддержал такую политику Коммунистической партии.

Мы проводим большую работу за мир, и теперь нам нельзя менять свою позицию. Мировое общественное мнение не поймет нас. Мы провели через ООН такие крупные акции по укреплению мира. Какой эффект мы имеем от визита Л.И.Брежиева в ФРГ и много других мирных акций, которые мы провели. Это дало возможность понять всем миролюбивым странам, что Советский Союз твердо и последовательно отстаивает политику мира. Вот поэтому нам нельзя менять свою позицию в отношении Польши, которую мы заняли с самого начала польских событий. Пусть сами польские товарищи определяют, какие действия им предпринимать. Толкать их на какие-то более решительные действия нам не следует. Но мы будем, как и раньше, говорить полякам, что с пониманием относимся к их действиям.

Как мне кажется, Ярузельский проявляет некоторую хитрость. Он хочет отгородить себя просьбами, которые предъявляет к Советскому Союзу. Эти просьбы, естественно, мы выполнить физически не имеем возможности, а Ярузельский потом скажет, что вот-де я обращался к Советскому Союзу, просил помощи, а этой помощи не получил.

В то же время поляки заявляют прямо, что они против ввода войск. Если войска будут введены, то это будет означать катастрофу. Я думаю, у нас у всех здесь единодушное мнение, что ни о каком вводе войск речи быть не может.

Что касается оказания помощи Польше, то мы оказали ее больше, чем на миллиард рублей. Мы недавно приняли решение о поставке в Польшу 30 тыс. тонн мяса, 16 тыс. тонн уже поставлено. Я не знаю, сумеем ли мы полностью поставить 30 тыс. тонн, но во всяком случае нам, видимо, следует по этому решению дать еще определенное количество тонн мяса в качестве помощи. (…)

ГРИШИН. Положение в Польше идет по пути дальнейшего ухудшения. Линия нашей партии по отношению к польским событиям совершенно правильная. (…) О вводе войск не может быть и речи. Экономические вопросы надо будет посмотреть и то, что можно, дать полякам.

СУСЛОВ. Надо в печати нам разоблачать происки «Солидарности» и других контрреволюционных сил.

ЧЕРНЕНКО. Я полностью согласен с тем, что здесь говорили товарищи. Действительно линия нашей партии, Политбюро ЦК в отношении польских событий, сформулированная в выступлениях Леонида Ильича Брежнева, в решениях Политбюро, совершенно правильная и менять ее не следует.

Я считаю, что сегодня можно было бы принять такое решение:

1. Принять к сведению информацию т. Байбакова.

2. В наших отношениях с ПНР в дальнейшем исходить из определенной по этому вопросу общеполитической линии ЦК КПСС, а также указаний Политбюро ЦК КПСС от 8 декабря 1981 года и обмена мнениями, состоявшегося на заседании Политбюро ЦК 10 декабря 1981 года.

3. Поручить т.т. Тихоиову, Кириленко, Долгих, Архипову, Байбакову продолжить изучение вопросов экономической помощи Польше с учетом обмена мнениями, состоявшегося на заседании Политбюро ЦК.

БРЕЖНЕВ. Какое мнение у товарищей?

ВСЕ. Очень правильно сформулировал т. Черненко все предложения, их надо принять.

Постановление принимается.

18. Операция «X»

Да, советские вожди были первоклассными игроками. Даже я вздохнул с некоторым облегчением, узнав о военном положении в Польше: вполне реальным в тот момент казалось советское вторжение, кровавые последствия которого и вообразить было трудно. Прекрасно оснащенная и тренированная полумиллионная польская армия, в отличие от своих чешских коллег двенадцатью годами раньше, вероятно, не осталась бы нейтральной. О реакции же населения и гадать не нужно было. Таким образом, речь шла о войне в центре Европы с 35-миллионным народом, известным своим упорством, о партизанщине на десятилетия, о сотнях тысяч жертв. Словом, о европейском Афганистане. «Неужто в Кремле этого не понимают? — думал я с тоской. — Неужто решатся на это безумие?»

Но, с другой стороны, влезли же они в Афганистан, давили же они Венгрию. А уж «отдать Польшу» они и тем более не могли. К тому же, дело не ограничивалось одними угрозами или словами Брежнева о том, что они «не оставят Польшу в беде», — ни много ни мало, а 44 советских дивизии были стянуты к польской границе. Каково же должно было жить полякам под этой постоянной угрозой! Не удивительно, что и для них военное положение было своего рода облегчением — меньшим злом, а свою армию да и Ярузельского они склонны были оправдывать (теперь даже превозносить как спасителей отечества). Колоссальное напряжение тех дней, пожалуй, лучше всего выразил польский анекдот о человеке, который тонет в Висле и, естественно, кричит во все горло:

— Помогите! Помогите!

Толпа же, сгрудившись на мосту, кричит ему в ответ:

— Тсс! Тише! Хочешь, чтобы услышали советские и пришли оказать «интернациональную помощь»?

Только этой чисто невротической реакцией и можно объяснить поразительный успех военного положения, введение которого прошло почти бескровно. Что тут скажешь? Умение делать нужную им ситуацию «меньшим злом» было доведено советским режимом до совершенства. Они всегда были «меньшим злом» — меньшим, чем тиф и голод гражданской войны, чем Гитлер, чем ядерная война и даже чем собственное вторжение. А уж коли ничего «хуже» не находилось, придумывали «ястребов» или «консерваторов» в Политбюро, якобы угрожающих «голубям» да «реформаторам». При Горбачеве так стали даже создавать такие пугала: общество «Память», Жириновского… Десятки раз повторялся этот трюк и, что поразительно, всегда срабатывал.

Нужно сказать, что и лидеры «Солидарности» оказались не готовы к военному положению, угроза репрессий висела над ними слишком долго, к ней успели привыкнуть, перестали готовиться. За малым исключением, все их структуры оказались захвачены практически в первые несколько дней, а большинство лидеров арестовано. Психологически это понятно: то, чего больше всего ждешь обычно застает врасплох. Забавно вспоминать теперь, что ровно в ночь введения военного положения, 13 декабря, я говорил по телефону с Адамом Михником. Я как раз пошутил, сказав Адаму, что он, судя по фотографиям, сильно растолстел и не пора ли, мол, похудеть, — как линия прервалась. Мне и в голову не пришло, что в тот момент отключили телефоны по всей Польше и ему, бедняге, предстояло здорово похудеть в следующие полгода.

Все же нельзя не помянуть извечную польскую беспечность: никаких параллельных «теневых» структур не позаботились отстроить за полтора года кризиса Многомиллионная «Солидарность» просто перестала существовать в одну ночь.