Имею право сходить налево - Григорий Славин

«Армагеддон…»

И Гриша заржал. Фыркнув, к его хохоту подключился и я.

– Где девочки, я не понял? – рявкнул Антоныч.

– Расслабься, Антоныч, – хохотнул Гриша. – В милиции тоже люди работают!

Вскоре прервалось и это веселье.

Свет фар нашей машины освещал дорогу дальним светом, и мы замолчали, когда в этой узкой полосе света среди темноты выступили, словно из-под земли, два черных внедорожника. Огромные, сияющие лаком два «Лендкрузера-200» занимали обе полосы движения и стояли на месте.

– Ну, вот и закончилась наша оттяжка… – хрипло пробормотал Антоныч. – А ведь это именно я вас в кафе пригласил, парни…

Разворачиваться и удирать было глупо. Эти два монстра догонят на три года старшего брата за полминуты. Когда до джипов оставалось метров двести, на них, как по команде, вспыхнули габариты. Была еще какая-то надежда, что это ложная тревога, что ребята просто гоняли промеж собой, выясняя, у кого движок крепче, и что сейчас один из них освободит полосу, пропустив нас, но надежда эта хрупкая рассыпалась в прах, когда стало ясно: джипы стоят, кого-то встречая.

А кого же еще, кроме нас, боже мой?

Мы остановились в двадцати метрах от них, и в салоне повисла гнетущая тишина.

Пассажирская дверь «Крузера», что стоял на нашей полосе, распахнулась.

Все правильно, сейчас выйдут двое или даже один и раздолбят в два автомата наш транспорт и нас вместе с ним…

– Смотрите, бампера нет…

Я присмотрелся и вынужден был признать: Гера прав. Один из внедорожников выглядел как в спешке сошедший с конвейера. Рядом с близнецом изъян был заметен особенно сильно. Да и стой джип один на дороге, я узнал бы его из тысячи не по внешнему виду, а наитием – это был тот самый «Крузер», что затолкнул «Ауди» в бутик. Тот самый, что пожертвовал частью себя во имя исполнения указаний Гюнтера.

И из него действительно вышел мужчина. Кто знает, быть может, тот самый, кто был за рулем во время погони. Он был без оружия. Костюм серый, расстегнутый пиджак, галстук умеренных тонов. Как хорошо рассматривать людей в свете фар! Все на виду, ничего не скроешь. Может, потому так и девочек выбирают на ночь, заводя их под фары?

Поморщившись, неизвестный показал себе на глаза «козой» и указательным пальцем ткнул в нашу сторону.

Антоныч послушно выключил свет, оставив лишь габариты. После этого незнакомец показал нам все тот же указательный палец, потом согнул его и поманил к себе.

– Просит, чтобы один из нас подошел… – мертвым голосом перевел Гера то, что в переводе не нуждалось.

Я решительно выбрался наружу и хлопнул дверцей. Подошел к мужчине так близко, что почувствовал запах его одеколона. Он, стало быть, почувствовал запах бензина.

– Ковер.

Мне показалось, что я ослышался.

– Что?..

– Принеси ковер.

Сглотнув, на ватных ногах я вернулся к своим.

– Просят ковер…

– Откуда они знают, что у нас ковер? – нахмурился Гриша. Иногда мне кажется, и это бывает чаще, чем когда кажется мне, что он остряк, что он непроходимо туп.

Гера тем временем, изогнувшись, вытягивал из багажника доказательство поражения ширванского хана.

– Все понятно… – обреченно выдавил Антоныч. – Они хотят, чтобы пули не повредили историческую ценность…

Отвечать на это я не стал. Просто взвалил драный, облезлый рулон на плечо и понес навстречу собственной смерти. Меня-то они прикончат у своих машин, ясно.

Из джипа появился второй, в костюме синем, насколько позволял судить свет габаритов, и пошел к корме машины. Там он отворил дверь и стал терпеливо меня дожидаться.

Когда ковер исчез в чреве и дверь сочно клацнула, я побрел к первому.

– Вас больше никто не тронет.

Я поднял на неизвестного глаза.

– До тех пор, пока вы не заговорите об этой истории с кем-то еще.

С этими словами он и сел на свое место. Джипы веером медленно развернулись и исчезли в темноте так быстро, что я не успел сглотнуть застрявший в глотке комок.

Пока я шел к «Крузеру», мимо нас, объехав, промчался третий, такой же точно, как и два стоявших на дороге, джип.

«Они перекрывали дорогу в обоих направлениях, – догадался я. – Чтобы нам никто не мешал…»

И, словно в доказательство этой версии, мимо нас помчались сначала в сторону Москвы, а после и в сторону Коломны, потоки машин.

– Что они сказали? – я и не надеялся услышать в салоне какой-то другой вопрос.

– Что нас не тронут больше. Если мы за языком следить будем.

Минут десять мы ехали молча. Потом Антоныч вынул сигареты, и мы все закурили, словно получив разрешение.

– Нет, а славно мы все-таки оттянулись, правда?

Еще минуту я курил медленно, как наркоман, смакуя и ценя. А потом голова моя, снова заработав в автономном режиме, расхохоталась. Но очень скоро тело приняло это предложение, и я стал хохотать, склоняясь до самых колен.

Меня не сразу поддержали. Но зато потом, когда я уже охрип и успокоился, долго еще слушал клекот за спиной и смотрел на Антоныча, скалившего свои безупречные зубы.

– Между прочим, у меня есть знакомая в Твери. Она меня уже полгода зовет в гости, а я не еду, потому что боюсь.

– Страшная?

– Напротив! Загляденье! Но она почему-то не любит один на один…

– То есть?

Нет, Гриша определенно – тупой.

– Ей нужно двоих-троих как минимум. И чтоб непременно сразу. И я так полагаю, что, если будут четверо, мы доставим тетке неземное наслаждение! В субботу?

– В субботу Кира собиралась к матери в Тверь.

Я говорил, что Гриша туп не всегда?

И если кто ехал сзади нас, то мог он убедиться в том, как быстро растаял наш джип в дымке наступающей ночи.