Земля воина - Марик (Ма Н Лернер) Лернер

— Две вещи, — ответил он после раздумья. — Я не могу обещать ничего, не услышав, чего ты хочешь предложить. Шахты? — Не дав заговорить, сказал сам: — Великая тайна. Найдем и без подсказок. А если еще слегка применим силу… Не к тебе, — усмехнулся, отвергая заранее гордое заявление, — к дочерям или к сыну. Он ведь тоже многое знает, а?

— Зачем действительно разговаривать, — буркнул недовольно Люрен. — Давай отволочем к Денесу на дознание.

— А вторая вещь? — очень вежливо спросил Пател, старательно не замечая выпада.

— Рабы, — столь же вежливо поставил в известность Джил, — изъявившие желание вступить в наше войско сразу получают свободу. Поделившиеся тайнами своих господ — не только вольную, но и двадцатую часть утаенного имущества.

Взгляд того раба, что находился слева, был достаточно выразителен.

— Это закон, и он нарушаться не будет, — твердо закончил Джил.

— Если я скажу «да», ты дашь мне оружие? — быстро спросил человек.

— Да! Ты станешь одним из нас. Со всеми правами и обязанностями.

— Я говорю — да! — поднимаясь, сказал тот. — Но извини, тайн особых не знаю, да и ценностей в этом доме почти нет.

— Но что-то есть?

— Они отдадут сами, — с кривой усмешкой ответил раб. Идти против хозяев он не хотел.

И это говорило о многом. Не столь часто при удобном случае рабы откажутся выместить на бывших хозяевах все случившееся раньше.

— Как тебя зовут?

— Телевт, — ответил раб.

— Люрен, отведи его наружу и сопроводи к кузнецу избавить от ошейника.

— Да, командир, — нехотя подтвердил тот. Он прекрасно понял, зачем его удаляют: излишне длинен язык.

— Ты! — показал Джил на второго раба.

— Я предпочитаю остаться с Пателом, — пробормотал тот. — Стар уже хвататься за копье. А хозяин он хороший. Обид не видел. Наказывает исключительно по делу. Нет, от добра добра не ищут.

— Это если они сами не станут рабами, — жестко ответил Джил. — Уже их накажут за дело.

Одна из девушек тихо заплакала. Не та, что ему понравилась. Та покрепче, принялась гладить эту по плечу и тихо что-то шептать. Все они смотрели на ворвавшихся будто на диких зверей. Вполне оправданно. Одно не понравившееся движение — и здесь появится несколько трупов. Ремесленники они знающие, или пыль дорожная, задним числом никого не тронут.

— Я могу подойти? — спросил Пател. — Не хотелось бы при всех говорить важное.

Джил молча поманил его к себе. Бояться? С какой стати. Человек хочет купить своей семье нормальную жизнь. Он сам по себе ценный специалист, и Блор точно не будет иметь никаких возражений по поводу обещания. Подумаешь, трое девок и парень. Наверняка имеет в загашнике нечто гораздо весомее, иначе бы не вел себя настолько уверенно.

— Я, — еле слышным шепотом поведал, — привез годовую добычу с прииска в город и сдал командиру гарнизона. Я знаю, где она лежит. Полпуда золота…

— Это не стоит твоих условий, — резко сказал Джил. — Мы их и так возьмем.

— Да, — все так же тихо согласился он, — рудник закрыли за бесперспективностью. Он выработан. За десять лет меньше восьми пудов. Зато я нашел на реке Иргель не жилу, а россыпное золото. Много. Очень много. На сто пудов песка до пуда драгоценного металла.

Он, видимо, понял, что цифры Джилу ничего не говорят.

— Там сейчас работают старатели, — продолжал торопливо шептать, — и присутствует охрана, обязанная не допустить просачивания слухов. Когда услышат про вас, все спрячут и уйдут. За месяц возможна добыча в размере до двух пудов! Я поведу и укажу. И это не все, что я знаю. Я могу быть очень полезен. И я не прошу много. Ты ведь понимаешь, как важно главе семьи ощущать безопасность детей.

— Лесть здесь не поможет, — без злости отрезал Джил. — Но ты меня действительно заинтересовал. Вас не тронут. Пока, — добавил после паузы. — Пусть решает мой глава семьи. Как он скажет, так и будет. Ты лично станешь убеждать Блора в своей крайней необходимости.

Пател широко и не скрываясь с облегчением улыбнулся. Он уверен в выигрыше, понял Джил, отдавая приказания. Меньше всего требовалось, чтобы в дом забрел кто-нибудь не в курсе их сделки и прикончил детей хозяина. Значит, выставить часовых до принятия Блором окончательного решения. А здание и участок так или иначе необходимо обыскать. Кто его знает, что мог он спрятать. Любителей притащить краденое золото хватает. Как далеко распространяется честность рудознатцев, неизвестно.

Командиры плотно обступили стол и внимательно смотрели, как он показывает маршруты и цели на карте. Количество народа, а главное, не слишком ему хорошо знакомого, росло скачкообразно. Гонять полки нет смысла, и в то же время маленькие отряды далеко не повсюду уместны. Лучше отправлять три-четыре сотни при поддержке конницы.

А ее было не слишком много, и командир кавалеристов, недовольный отбиранием у него дополнительных подразделений, не постеснялся об этом громогласно заявить. Хорошо еще не устроил истерику, обвиняя в недоверии и неких тайных помыслах. Для Франка удивительно. Все-таки усвоил черту и за нее не заходит. А независимость выказывать обязан. Это нормально. Сломать его и не требовалось. Подчинить. Он слушается, если прикрикнуть.

Вот и выходит — десяток полуполковников (командир полка обычно исполняет обязанность полковника и попутно командира второй когорты). Одрик, как командир личной охраны, крайне недовольный назначением командир гарнизона Чипинг. Ему отныне придется заниматься хозяйственными делами и пограбить не удастся. Не объяснять же при всех, что сюда будут свозить наиболее ценные трофеи, включая жратву, и доверить такое можно только проверенным кадрам.

Еще начальник обоза и всяческих служб, заместители, парочка сотников с отдельными задачами. Неизменные Джил, Рей и Денес. Насколько важен торчащий возле него знаменосец, Блор не очень представлял. Так положено. А вот от Денеса чем дальше, тем больше пользы. Личный ведун, уверенно способный рассказать, о чем говорят чуть ли не у каждого костра в войске, включая обозников и пленных.

Тому нравилось знать все и обо всех, и он гордился возможностью стать действительно полезным. А свою военную подготовку оценивал достаточно низко и вполне справедливо. Полководца из Денеса, может, и получится сделать, а вот рубаку точно нет. Поздно начал учиться. Слишком стар для этого. Если и справится, то с деревенскими неумехами.

Все дружно уставились через плечо на грязный палец, коим Блор водил по значкам, давая указания. Один Возмездие делал вид, что его все это не волнует. Он честно вынюхивал измену и агрессию среди приглашенных. Судя по молчанию, ничего такого пока не наблюдалось. Странно было бы на этом этапе ждать от своих людей серьезных неприятностей. Пока все идет по лучшему варианту. Не ждали, и отпор давать некому.

На командирские должности так просто не попадают, особенно в их ситуации. Полки редко собираются в полном составе на границе, обычно потребность появляется лишь при серьезных набегах больших масс. А сейчас подавляющее большинство пошедших с ним добровольно представляло посадских. Это хорошо — не станут кичиться прошлыми заслугами, и плохо — нет спайки. Формировались на месте, и именно поэтому требуется проверить в деле, прежде чем идти дальше.

Пусть понюхают крови и побед, тренируясь на разной мелочи. Великий Град — придумают тоже название, наверняка дыра натуральная, хуже провинциального захолустья вроде Шейбе — нужно оставить на будущее. Пока сильные получат стимул в виде добычи, а слабые наберутся отваги и привычки к победам. Уверенность в себе — дело наиважнейшее.

— Видите этот зигзаг? — говорил Блор. — Это караванная тропа, ведущая в ущелье Малдун. Отсюда тянутся еще две дороги. На этой карте их нет. И не зря. Правая — вот эта — ведет к богатой долине. Здесь вы найдете и скот, и фураж, и воду. И там проживают роды тцарского племени.

Он не зря это подчеркнул. У здешних жителей люди четко разделялись на три категории. Свободные, крепостные и рабы. Если с первой и последней категорией все более или менее ясно, то вторая была довольно странным статусом. Некогда захваченные в плен или согласившиеся жить под чужой властью, они находились в зависимости от свободных.

Законы запрещали вступать свободным с ними в брак. Не будучи рабом, крепостной по-прежнему был только предметом, находящимся в собственности. У него не было официального статуса, для закона он не существовал. Его можно было, как скотину из господской части имения, продать, обменять, передать другому владельцу вместе с землей, скотом и семьей.

Вот в этой тонкости и присутствовала разница с рабами. Крепостные имели личную собственность, выгонять их с земли запрещалось, и члены семьи крепостного не могли быть отняты у него. При этом господин, а в его роли очень часто выступали тцарь и богатые люди из его рода, был их единственным представителем в суде.