Интервью: Беседы с К. Родли - Дэвид Линч

В ваших предыдущих фильмах появляется призрак «Волшебника страны Оз» — героиню «Синего бархата», например, зовут Дороти. А «Дикие сердцем» и вовсе пестрят прямыми ссылками. Почему?

Я люблю «Волшебника страны Оз», и в процессе работы над фильмом мне пришла в голову мысль о том, что Сейлор и Лула могли бы поверить в такую сказку и как-то круто ее повернуть. Мир, в котором действуют герои фильма, необыкновенно жесток, и было что-то очень красивое в образе Сейлора — бунтаря, в сердце которого живет мечта о «Волшебнике страны Оз», и в том, что у главных героев эта мечта общая.

А потом это стало просачиваться повсюду. Помню, как я написал реплику для героя Джека Нэнса, О. О. Спула, о собаке: «Вы можете даже вообразить Тото из „Волшебника страны Оз"». Звучит это так, как будто их в этот момент сглазили, — Лула и Сейлор говорят о «волшебнике» только между собой, и вдруг кто-то посторонний упоминает об этом. Вроде все в порядке, и в то же время настораживает. Мне нравится, как тема «Волшебника страны Оз» выныривала то тут, то там: с фотографии исчезает портрет Мариетты; Лула щелкает каблуками своих красных туфелек, когда к ней приходит Бобби Перу; а в самом конце появляется добрая фея.

Что именно вам так нравится в фильме «Волшебник страны Оз»?

В этой картине есть пугающие вещи и вещи, о которых можно помечтать. Так что в каком-то смысле это правдивый фильм. Наверное, когда я впервые его посмотрел, меня, как миллионы других зрителей, пробрало.

Для многих это, видимо, было связано с утешительным заключением: «В гостях хорошо, а дома лучше». Дом оказывается убежищем, где можно скрыться от всех волнений и тревог, — полная противоположность домам из ваших фильмов!

(Смеется.) Да, но ведь семья-то в «Волшебнике страны Оз» — это не настоящие родители Дороти. Так что все это очень, очень странно. Можно с ума сойти! (Смеется.)

Среди прочих ваших героинь Лула прям-таки исключение: она и не мазохистка, и не покойница, и не загадочная она, и не роковая. На самом деле Лула — потрясающий персонаж.

Да. Это зацепило меня в книге Барри. У него получилось создать образ очень сильной и понимающей женщины. А между тем она сексапильна и жизнерадостна!

Помня Лору Дерн в роли наивной и почти абсолютно невинной Сэнди из «Синего бархата», я сильно удивился, что вы ее выбрали на роль такой горячей Лулы в «Диких сердцем». В тот момент это казалось радикальным ходом.

Ничего такого. Я с самого начала представлял в этой роли Лору, и никого другого. Многим это казалось не-убедительным. Они знали и уважали ее работу, но не могли представить ее в роли Лулы. Но персонаж создается благодаря мелочам, всем этим странным решениям, уникальной манере произносить те или иные слова. Лула — это очень «трудный» персонаж, и немалую роль в ее образе играет жевательная резинка! Я представлял себе Лору в роли Лулы, а Николаса Кейджа в роли Сей-лора. Они идеально подходили друг другу.

Еще до того, как они познакомились, я пригласил их вместе пообедать. Тогда случился большой пожар на бульваре Беверли, возле Синематеки. И это было так странно — пожар в день их первой встречи!

Мотив с чирканьем спичкой и огнем снова и снова возникает в фильме. Почему этот образ стал для вас таким важным?

Ну, отец Лулы погиб при пожаре, и в убийстве была замешана ее собственная мать. К тому же герои фильма много курят. Так что огонь играет очень важную роль в отношениях Сейлора и Лулы, и спички стали именно тем элементом, который одновременно и объединял их, и угрожал разрушить их любовь. И, несмотря ни на что, они остаются вместе — они все понимают и странным образом оказываются выше всего этого. Современная любовь, посмотри, это же фантастика! Они люди, они испытывают все желания, свойственные людям, но способны все простить друг другу, любить друг друга такими, какие они есть. Но впихивать такие вещи в диалоги — насилие над материалом. Так мы не продвинулись бы дальше поверхности.

Вы говорили о курении. Иногда фильм кажется натуральным гимном никотину!

То же самое было и в книге, я только расставил акценты. Лула спрашивает Сейлора: «Когда ты начал курить?» И он отвечает: «В четыре года». В книге он говорит: «В шесть», но мы решили, что благодаря этой разнице в два года возникнет комический, абсурдный эффект.

Детка любит развлечься. Лула (Лора Дерн) в гостиничной преисподней. «Дикие сердцем» (1990)

Детка любит свой дом. Дороти (Джуди Гарленд) в кругу приемной семьи. «Волшебник страны Оз» (1939)

Но он отвечает не просто: «В четыре года», а «В четыре года, сразу после того, как моя мать умерла от рака легких».

Да, и Лула говорит: «Мне жаль», а он продолжает: «Ничего, я толком не был знаком с родителями, они редко попадались на глаза». (Смеется.) Получается, одно цепляет другое! У бедного паршивца жизнь не так уж и отличалась от миллионов обычных людей. Вот что мне нравилось в этой истории: она передавала смысл слова «дикий». Я ощутил эту дикость тогда, но сейчас я чувствую ее в сто раз сильнее. Теперь мы перешли от «дикости» к «безумию». Мир не владеет собой.

«Дикие сердцем» очень сильно отличаются от всех остальных ваших работ — в нем нет этих пугающих умолчаний, все на поверхности, картинка очень яркая, а действие развивается стремительно. Вы осознанно выбрали такой стиль, чтобы передать ощущение безумия?

Да. Сейчас мы все уже попривыкли к тому, что мир окончательно сошел с ума, но в 1988 или 1989 году, когда я впервые прочитал эту книгу, все было по-другому. Мир на самом деле не меняется, но мы продолжаем думать, что он все хуже и хуже. Может, однажды мы подумаем, что он становится лучше, но в тот момент мне казалось, что он становится все безумней. Отчасти поэтому мне так понравилась книга: степень нездоровья того, что происходило вокруг этих двоих, впечатляла не на шутку.

Это нездоровье проявляется с самого начала: фильм открывается сценой невероятно жестокого убийства. Вы хотели сразу оглоушить зрителя?

Да, но в сценарии эта сцена происходила в конце фильма. В начале должна была быть другая, тоже ударная сцена, с несущимся здоровенным мотоциклом. А на проезжей части — «лежачие полицейские». Человек, который утратил контроль, и эти штуки на дороге — такое сочетание не предвещает ничего хорошего! Но почему-то — опять судьба! — мы так и не отсняли эту сцену. И Дуэйн Данхэм, который занимался монтажом, предложил переместить сцену убийства в начало фильма, чтобы придать ему тот же безумный драйв.