Война двух королев. Третий Рим - Дмитрий Чайка
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глава 38
Ноябрь 635 года. Братислава.
— Ну, надо же, ворота поставили, — механически отметила Мария, въезжая в город, который она покинула полтора года назад. — И стены почти достроили. И башни…
Она высадилась в Тергестуме и проделала обратный путь за месяц, приехав домой, когда снег уже плотно укрыл своим одеялом промерзлую землю. Она торопилась, ведь малейшее промедление в Испании, и осенние шторма заставили бы ее зимовать в этой стране. А ей не хотелось провести на чужбине еще полгода. Ей безумно хотелось увидеть мужа и сына. Ей хотелось во дворец, в свои покои, и все то время, что Мария провела в пути, она думала, как поведет себя по приезду, оттачивая каждое слово, что скажет дома, каждое движение брови и малейшие интонации. Она отлично подготовилась, да только это все ей совершенно не пригодилось. Ее многомесячные размышления пошли псу под хвост, когда она с немалым удивлением обнаружила саму себя рыдающей на груди у мужа.
— Прости… Прости… Прости… Я дура! Я такая дура! Я только там поняла, что натворила. Это было ради сына все… Золото, имения, деньги… Не нужно мне ничего больше. Все забери! Только прости меня! Верни мне мою старую жизнь, умоляю!
Самослав молчал, просто поглаживая ее по спине, словно маленькую девочку. Он еще никогда не видел ее такой. Холодная и рациональная до мозга костей стерва, которая и покорила его когда-то своей непохожестью на остальных женщин, вела себя, как самая обычная баба. Та, для кого семейный уют и возможность уткнуться в крепкое плечо оказались куда важнее, чем золото и власть. Это было так неожиданно, что ледяная стена отчуждения дала трещину, а потом и вовсе брызнула мелкими осколками, впустив в его душу то самое, почти позабытое чувство. Самослав крепко прижал к себе жену, чувствуя, как дрожат в рыданиях ее плечи. Сыграть так было невозможно, он это понимал, а потому поверил ей. Собственно, ничто другое, никакие ухищрения, не смогли бы пробить ту стену, кроме искреннего раскаяния. И оно пробило ее.
— Не прогоняй меня, Само! — она смотрела на него глазами, полными слез. — Мне же было так плохо без тебя и без сына. Не мучь меня больше! Я уже получила свое наказание! — всхлипывала она. — Если мне суждено попасть в ад, то я знаю, каков он. Я в нем провела больше года. Одиночество и холодная постель — вот что такое настоящий ад. Знать, что тебя больше не любят и не ждут — это хуже, чем пытка. Лучше убей, но не гони от себя! Я больше не вынесу этого. Я руки на себя наложу и сгорю в адском пламени! Прости меня!
— Прощу, — кивнул после раздумья князь. — Но это будет в последний раз.
— Я всеми святыми клянусь! — жарко зашептала Мария, заглядывая ему в глаза. — Никогда! Ничего! Ни словом, ни делом…
— Я приду после ужина, — нежно поцеловал ее Самослав. — У меня сегодня несколько встреч. Ты иди пока, отдохни с дороги. Для тебя уже приготовили ванну.
— Ванна, — застонала в предвкушении Мария. — Я мечтала об этом столько недель!
— Я выписал из Константинополя евнуха-массажиста, — сказал ей Самослав. — Он отменный мастер. У Горана сильно поясница болела, так он его на ноги поставил. Представляешь? Ты просто родишься заново, когда он закончит с тобой работать.
— Ты не хочешь услышать, как все прошло в Испании? — удивилась Мария.
— Не хочу, — покачал он головой. — Все дела завтра.
Мария приняла горячую, пахнувшую какими-то травами и благовониями ванну. Каменное, римского типа корыто сменило медное, полированное изнутри, безумно приятное для обнаженного тела. Мария пролежала в ней пару часов, заставляя подливать и подливать горячую воду, и лежала бы дальше, но время шло к ужину, и она должна поторапливаться. Мария с неохотой вышла из ванны, чувствуя, как от сладкой истомы подгибаются ноги, и отдала себя в руки служанок, которые завернули ее в большое полотно. Густые смоляные волосы потомственной римлянки смазали какими-то снадобьями, которые в Словении готовили знахарки, а после этого умастили тело маслами из многочисленных склянок и флакончиков.
Массажист, лысый евнух с одутловатым лицом вцепился в ее спину длинными цепкими пальцами, разминая каждую жилочку. Она даже застонала от наслаждения, когда он прошелся по ее спине, шее и плечам. Мягкая нега накрыла ее с головой, и как закончился массаж, Мария даже не заметила.
Самослав, который зашел в покои жены, озадаченно посмотрел на нее, спящую сном младенца, и тихонечко прикрыл за собой дверь. Он не посмел разбудить ее, боясь разрушить то ощущение счастья, что было написано и на ее лице, и на лице Владимира, который лежал рядом и не сводил с матери обожающих глаз.
— Значит, он обещал подумать? — Самослав барабанил пальцами по столу. — И нечто такое напишет, на что сможет сослаться владыка Григорий. Это уже кое-что, с этим можно будет работать. Пока что и христианство, и ислам выступают единым фронтом против ссудного процента, и это нам на руку. Мы сможем опередить их лет на сто.
— Скажи, Само, — спросила Мария. — Ты знаешь, что я стараюсь не перечить тебе, но преосвященный прав. Ростовщичество — низменное занятие. Для чего тебе заниматься этим самому? Отдай это кому-нибудь, пусть он платит налоги в казну.
— Не могу. Тогда этот кто-то станет богаче меня, — покачал головой князь. — Заемные деньги — кровь экономики, без них никак нельзя. Я и христианство не принимаю в том числе из-за этого. Мне тогда либо придется деньги бесплатно раздавать, либо, как у мусульман, какие-то хитрые ходы придумывать, чтобы это выглядело завуалировано, и не вступало в противоречие с религиозными постулатами. А своими руками создать класс могущественных магнатов — уволь, моя дорогая! Это закончится очень скверно, а я не самоубийца! Сейчас Збыслав настоящий банк организует.
Он посмотрел на непонимающее лицо жены и пояснил.
— Аргентариа, если на латыни. Как лавка менялы, только намного, намного больше. С множеством контор по всему миру.
— Приличествует ли это государю, муж мой? — спросила после раздумья Мария. — Дело это презренное. Государи же покоряют народы, и тем составляют себе славу.
— Да плевать я на эту славу хотел, — совершенно искренне ответил ей Самослав. — У меня этой славы и так столько, что хоть лопатой грузи. Золото, серебро и
