Ричард Длинные Руки – маркграф - Гай Орловский

Глава 12

В своих покоях я велел подать еды, да побольше. Слуги едва с ног не сбивались, устроив цепочку от кухни и до моего стола. Вообще-то я должен бы, глядя на блюда, указывать сколько и чего переложить на мою тарелку, большинство же вовсе вернуть взад небрежным кивком или мановением пальца, но я молча жрал все, что подавали, приводя слуг сперва в недоумение, потом в восторг.

Бобик примчался, пугая народ, бухнулся задом на пол и раскрыл пасть. Я бросал в эту ненасытную утробу куски мяса, подтверждая, что люблю, забочусь, обожаю, и как только, так сразу.

Мысли от голода работают лучше, перед внутренним взором развернулись картины гибнущих в огне городов, я присмотрелся лучше и понял, что это еще не я насаждаю христианскую веру, а Господь очищает место для ее предшественницы.

Все помнят о Содоме и Гоморре, хотя масштабы наказания Господа были намного-намного больше. Он обрек на гибель все то местное королевство, где располагались пять городов: Содом, Гоморра, Адма, Цевоим и Сигор, а также все мелкие села между ними, которых не счесть. Но Авраам страшился, что его племянник Лот с двумя дочками не успеет выбежать из обреченной земли, и слезно умолил Господа оставить хотя бы один из городов, где Лот мог бы спастись. А то если погибнут все города и села, что племяш будет делать один с дочерьми?

И Творец, проявляя неслыханное милосердие, ради одного праведника пощадил город Сигор, а большая часть земель с городами Содом, Гоморра, Адма и Цевоим была уничтожена. Я не Творец, я злой и рублю сплеча, но что-то и у меня осталось от той глины, из которой лепили первочеловека. Понимаю, что с троллями нам тесно на одной планете, и уже решил их истребить полностью и окончательно… да, окончательно решил очистить от них эти земли. И вообще все, куда дотянусь.

Это единственно правильно, не будет троллей, не будет проблем. Однако сколько ни думаю об этом, сколько ни накачиваю себя яростью и праведным гневом носителя факела нового мира… все никак не могу вот так просто взять и убить ту зеленую простодушную дуру, с которой грелся… нет, прохлаждался, в буквальном смысле прохлаждался в ту адову жару!

Да дура, но она своим существованием не дает убить ее расу. И, кажется, ради нее я готов пощадить их всех. Более того, буду ломать голову, чтобы троллей очеловечивать, хотя понятно, что люди отролливаться будут куда с большей охотой!

Двери распахнулись, вошел величественный церемониймейстер.

– Королевский советник, – провозгласил он в пространство, – барон Куно Крумпфельд!

Куно зашел тихий и стеснительный, издали искательно улыбнулся.

– Ваша светлость, – сказал он жалобно, – а можно… чтоб не так пышно меня?

– Можно, – ответил я. – Но сам договаривайся. А так даю майордомье изволение. Есть будешь? В смысле, кушать?

Он замотал головой.

– Нет-нет, спасибо!

Я пробормотал с набитым ртом:

– Странный ты какой-то. Другой бы во все дырки лез, чтобы сблизиться. Ты как-то объясняешь?

Он виновато пожал плечами.

– Сближение с правителями чревато, если не по заслугам. Прихоть сложная вещь… Сегодня так, завтра иначе. Потому лучше на дистанции.

Я продолжал насыщаться, Куно посматривал с удивлением, я покачал головой.

– Возможно… ты прав. А это значит, тебе мало урвать по-быстрому кус и в кусты. Ты нацелен на длительное… гм… взаимодействие. Это хорошо. Значит, сразу хапать не станешь, сперва присмотришься с великой осторожностью. Да и потом зарываться не будешь, по тебе вижу. Курочка по зернышку клюет…

Он мучительно улыбался, лицо кривилось и морщилось, но возражать не смел, а я хмелел, упиваясь властью до тех пор, пока самому не стало стыдно и, трезвея, сказал шутливо:

– Короли сами еще те грабители, соперников не любят. Власть теряет все свое очарование, если ею не злоупотреблять.

Он пробормотал:

– Не называйте себя злодеем, ваша светлость. Не все понимают шутки.

– Но разве не правда? Власть – это плащ, который слишком широк на чужих плечах и тесноват на моих. Власть развращает, но отсутствие власти развращает абсолютно, потому из двух зол… предпочитаю власть. Желательно, абсолютную. Куно, у меня к тебе несколько поручений. Можно сказать, стратегического характера. Я намереваюсь на несколько дней исчезнуть из дворца, тем самым не смогу заниматься рутиной…

Он молча выслушал указания, глаза поблескивают, чувствую за ними постоянно работающий мозг, которому, как дровишки для тлеющего огня, нужно постоянно подбрасывать задачи.

– Хорошо, – сказал он осторожно, – все будет сделано… надеюсь. Ваши лорды знают о вашей предстоящей отлучке?

Я ответил небрежно:

– А как же! Пришлось сказать.

– А им что сказано?

Я удивился:

– Дорогой барон, все ту же истинную правду, что и вам! Я правитель, потому заинтересован знать настроения и чаяния моих подданных. Потому я, переодевшись в простолюдина, люблю гарунальрашидить среди народа. Простого, очень простого народа. Сижу в таверне, слушаю разговоры, стараюсь понять, что нужно сделать еще, чтобы люди жили хорошо и счастливо. Я что, дурак, придумывать каждый раз новую брехню, чтобы когда-то попасться по забывчивости?

Он позволил появиться на губах бледной улыбке.

– Вы совершенно правы, ваша светлость. Не нужно придумывать ничего лишнего. Дьявол кроется в мелочах.

– Налегайте на добывающую промышленность, – напомнил я. – Можно освободить на первые годы от всех налогов. Я имею в виду рудники, шахты… Заводы по выплавке металла из руды старайтесь строить на месте. В смысле, рядом с рудниками.

– Я?

– Советуйте, – поправил себя я, – рекомендуйте. Бить не обязательно, мы же не Петр Первый, а мягше, мягше… Но кто учитывает потребности государства, получит от него преференции. Это пряник такой. Подумаем насчет свободных экономических зон. Игорные, конечно, вынесем куда-нить за пределы государства… к примеру, на острова, где акулы… гм… ну это мы далеко захлестаковились, кажется… в смысле, ты, я тут в стороне, как непогрешимый!

Он кивнул, малость прибалдев.

– Я понял общее направление, ваша светлость.

– Тогда действуй! И страна тебя не забудет.

Я быстро шел по анфиладе залов, все не могу привыкнуть к кричащей роскоши, словно в византийской церкви: золото смотрит со стен и даже с потолка, блестит на люстрах, подсвечниках, дверных ручках, приторный аромат дорогих благовоний, переливающиеся рясы… нет, одеяния придворных.

В первых дни даже слуг не хватало, сейчас же дворец все больше заполняется странным и непонятным мне людом, именуемым «двор», хотя необходимости в нем не вижу, и его целей ну никак не понимаю. Ну, если не считать, что каждый жаждет урвать кус побольше.