Категории
Самые читаемые

Людовик XIV - Франсуа Блюш

Читать онлайн Людовик XIV - Франсуа Блюш
1 ... 57 58 59 60 61 62 63 64 65 ... 247
Перейти на страницу:

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать

В самом деле, слишком многие авторы описывали пребывание во Франции кавалера Бернини, как рассказывали бы миф о Геракле, наделяя его то пороками, то добродетелями. В действительности Людовик XIV, которому Аполлон был ближе, чем Геракл, уже выбрал, как и большинство его подданных, свой путь: ему ничего не оставалось, как положить под сукно проекты великого римского градостроителя, чтобы о них позабыли, и таким образом вежливо его отстранить. Даже если последние проекты Бернини были поскромнее первых, они все еще изобиловали излишествами, свойственными барокко. Все — от короля до самого мелкого чертежника в Париже с Кольбером во главе — поняли или догадались об этом. Напористость и невыдержанность Бернини, конечно, навредили его великому проекту и ускорили процесс отхода от чистого барокко с наслоениями итальянских и испанских форм, который был чужд элите и лучшим художникам Франции и от которого отойдут, не колеблясь, и суперинтенданты строительства (Кольбер, Лувуа, Ардуэн-Мансар), и великий художник того века (Шарль Лебрен, который позволил «обратить» себя), и архитекторы (Лево, Клод Перро, Робер де Котт), и писатели из окружения Его Величества (Мольер, Буало, Жан Расин, Боссюэ), и главный композитор Его Величества (Люлли), и его мастер садово-паркового искусства (Ленотр). Вот так началось развитие и расцвет знаменитого французского стиля, обычно именуемого «классическим». С точки зрения многих авторов, этот стиль всего лишь частный случай стремления французов к упорядочению, которое охватило к 1660 году, после потрясений Фронды, почти все королевство. Это стиль, подчиняющийся определенным правилам, стиль благородный, лишенный сухости, стиль логики, без абстракций, стиль королевский, но человечный, человечный без вульгарности, и Версаль остается самым наглядным образчиком этого стиля.

Но хотя в последней трети XVII века было отдано предпочтение «классическому» стилю, все же невозможно было избавиться, как по мановению волшебной палочки, от барокко. Подобные изменения не могли быть произведены по многим причинам. Классицизм, как и «порядочность», есть безоговорочное подчинение строгим правилам, и, вероятно, поэтому многие отказываются ему подчиняться. Даже при дворе барокко имеет своих защитников, что вызывает возмущение Буало:

Каждый день при дворе всякий знатный дуракМожет смело судить обо всем кое-как.Малербу и Ракану предпочитать Теофиля де ВиоИ мишуру Тассо ставить выше золота Вергилия.

Однако эти нападки нетерпимого Депрео ни в коей мере не помешали в свое время ни Шаплену, ни Бенсераду, ни Кино. Марк-Антуан Шарпантье легко мог соперничать с великим Люлли. Жан де Лафонтен — если слова вообще имеют какой-то смысл — в равной степени принадлежит барокко и классицизму.

Католическая религия со своей литургией, со своими запрестольными украшениями и процессиями, со своими юбилеями, помпезными ритуалами, панегириками, надгробными молитвами и торжественностью всегда остается верной стилю барокко так же, как и подобные ей народные суеверия или ненавистное крестьянское колдовство. К барокко относят стиль гротеска и стиль жеманниц. И внутреннее оформление замков Монсеньора (Медон) и короля (Марли) будет выполнено Береном в лучших традициях барокко. Наконец, великое искусство Шарля Перро («одного из самых светлых гениев, — напишет Нодье, — который нес свет человечеству со времен Гомера») соединит, свяжет, скрепит самые различные элементы в «Сказках моей матушки Гусыни» (1697): без чистоты классического стиля этот шедевр-забава остался бы всего лишь причудливо-странным произведением, написанным в стиле барокко; но без этого самого барокко Перро сотворил бы всего лишь детскую сказку, произведение, которое не осталось бы жить в веках.

Итак, классицизм будет господствовать не по личному приказу короля, а с благословения здравомыслящего человека и приверженца порядка, с благословения монарха, который имеет родственную душу со своим народом. Но классицизм и барокко будут здесь сосуществовать: иногда вступать в противоречие, конкурировать между собой, а иногда действовать как прочный сплав. Это чисто французское явление, грандиозное достижение века Людовика XIV. Как серебро приобретает прочность лишь в сплаве, так и классицизм периода 1660–1670 годов никогда не мог быть чистым классицизмом. Только сплав придает ему силу, блеск и сияние; это барокко с выдержанными формами: их диктуют собственные правила этого стиля. И, наоборот, у стиля, который назовут в XVIII веке неоклассицизмом, останется от классицизма только подобие его — его условности и его формы. После того как «классицизм» утратит живительную силу барокко, он утратит одновременно, на склоне лет, свой дух.

Зерцало монарха

С 1660 по 1715 год живительная сила барокко и дух классицизма ищут и находят образ жизни (modus vivendi), часто усовершенствованный, всегда обновленный, образцовый образ действия (modus faciendi). Мы его обнаруживаем и в искусстве, и в художественной литературе. Он присущ всему обществу на разных уровнях, вплоть до короля, и отражается в образе короля, каким французы его себе представляют и каким хотят представить его другим.

В средние века любили составлять этические и политические учебники под заглавием либо «Сновидения», либо «Зерцало монарха». В них подробно рассказывалось о добродетелях, а также об обязанностях идеального монарха. Иногда современность казалась противоположностью «Зерцала»; а иногда «Зерцало», казалось, служило тому, чтобы деликатно польстить славно царствующему в данный момент королю; в XVII веке фактически не существует такого типа литературы, хотя «Трактат о воспитании и об образовании короля» Пьера Николя можно рассматривать как нечто очень похожее. Но учебники по истории Франции, для научного и популярного пользования, рисуют «образ короля»{289}, от Фарамонда, мифического вождя, до Людовика XIII Справедливого, косвенно показывая, чего ожидают от Людовика XIV и что в нем вызывает восхищение.

Если Король-Солнце и излучает ярчайший свет, он всего лишь король в длинной веренице королей. Для прилежных читателей Мезре, для тех, кто любит Боссюэ, как и для юных учащихся, пользующихся учебниками (таких авторов, как Лерагуа, отец Даниель и т. д.), монарх всегда присутствует, он всегда здесь, а монархия ему предшествует, и она всегда существует до него и будет существовать после него. История наихристианнейшего королевства — это прежде всего история короля. Главы делятся соответственно царствованиям того или другого монарха. Король — ось истории. «Его присутствие обосновывает порядок во всех областях жизни»{289}. Но если хорошенько вдуматься, то король — даже самый великий — всего лишь звено в цепи. Вовсе не Людовик или Карл, не Иоанн или Филипп находятся в центре действия; в центре действия находится король Франции, человек, который на определенном отрезке времени выполняет королевскую функцию. Король, «священный центр религиозного мира», указывает в скоротечном настоящем времени на непрерывность вековых традиций.

Старая историография чтила Фарамонда приблизительно до 1660 года. Но этот «герой-основатель», помимо того, что его существование было сомнительным, имел еще недостаток: он не подходил потому, что был из народа и являл собой символ выборной монархии. Уже с первых лет личного правления Людовика XIV Фарамонд начинает постепенно утрачивать свое значение. Эта эволюция определяется успехами критической мысли, желанием подчеркнуть, что франкская монархия существует с «незапамятных времен». Отдавая предпочтение Хлодвигу перед Фарамондом, отец Даниель как бы «христианизирует» и освящает королевскую власть. Стремясь показать, что переход от одной династии к другой происходит плавно и без тревожных узурпаций, историки того времени становятся детективами-генеалогами и, ничтоже сумняшеся, «доказывают», что все три королевские династии Франции составляли одну-единственную семью. Чтобы устранить с 1660 года всякий намек на то, что воцарение Гуго Капета связано с волеизъявлением народа (тезис, который поддерживался еще при Людовике XIII), наши авторы заменяют этот тезис идеей о Промысле Божием.

В течение XVII века Карл Великий был монархом, которого представляли в качестве образца для подражания. О нем много писали в школьных учебниках, где материал излагался весьма своеобразно. Но поскольку Людовик XIV не думал (за исключением нескольких дней в 1658 году) стать императором, Карл Великий вскоре показался очень далеким и слишком примитивным. Появился новый герой: Филипп-Август. Понятно, в чем видели главное достоинство этого прототипа. Он был Капетингом, доблестным королем, заботящимся о том, чтобы сплотить свое государство и сделать его более сильным. Он был защитником правоверного католичества. Наконец, он был тоже долгожданным ребенком, как и Людовик, прозванный Богоданным{289}. Но вскоре Людовик Святой отбил (ему в этом помогла Контрреформа) первенство у ФилиппаАвгуста. Людовик XIV не обладает, разумеется (особенно до 1683 года), добродетелями своего святого покровителя, но он носит его имя. Праздник Людовика Святого (25 августа) объявляется национальным праздником Франции. После отмены Нантского эдикта (1685) никто — кроме вновь обращенных в католичество и немногочисленных независимых — не будет удивляться тому, что Людовик XIV сравнивается с Людовиком IX.

1 ... 57 58 59 60 61 62 63 64 65 ... 247
Перейти на страницу:
Открыть боковую панель
Комментарии
Настя
Настя 08.12.2024 - 03:18
Прочла с удовольствием. Необычный сюжет с замечательной концовкой
Марина
Марина 08.12.2024 - 02:13
Не могу понять, где продолжение... Очень интересная история, хочется прочесть далее
Мприна
Мприна 08.12.2024 - 01:05
Эх, а где же продолжение?
Анна
Анна 07.12.2024 - 00:27
Какая прелестная история! Кратко, ярко, захватывающе.
Любава
Любава 25.11.2024 - 01:44
Редко встретишь большое количество эротических сцен в одной истории. Здесь достаточно 🔥 Прочла с огромным удовольствием 😈