Обреченный пророк - Алексей Атеев

Как бы там ни было, встреча со Сталиным для Мессинга никаких последствий не имела.

Возможно, после встречи с Мессингом Сталину и пришла в голову мысль завести собственного домашнего прорицателя. Разведка неоднократно докладывала, что в окружении Гитлера, который очень увлекался мистицизмом, существуют подобные личности. Не то чтобы вождь народов стремился не отстать от своего немецкого антагониста, однако в борьбе все средства хороши. Почему бы не завести собственного придворного оракула? И соответствующие органы занялись поисками.

Вначале, по-видимому, роль оракула хотели уготовить самому Мессингу, но Сталин категорически отверг эту кандидатуру. Во-первых, Мессинг был хорошо известен в Европе, кроме того, он был евреем, а к евреям Сталин относился с большим подозрением, да и сами манеры, внешний вид и речь (Мессинг до самой смерти говорил по-русски с сильным акцентом) не понравились вождю.

– Нужен наш, русский человек, – твердо сказал он.

Такую личность стали искать. Первое время поиски не давали результатов. Личности, на которых выходили, были либо шарлатанами, либо умалишенными.

К тому же сам поиск был затруднен начавшейся вскоре войной, да и желающих соваться в пасть ко льву не находилось. И все-таки человек был найден. И найден, как ни странно, именно в сумасшедшем доме. Тут следует оговориться, что все нижеизложенное, вероятно, не более чем легенда, поскольку ни документальных свидетельств, ни показаний очевидцев не сохранилось.

Перед тем как познакомиться с оракулом, Сталин затребовал его личное дело. Прочитав его, он пришел в странное состояние. Ему захотелось смеяться и ругаться одновременно.

– Что это? – брезгливо отодвинув папку, спросил он у Берии.

– Именно о таком человеке и шла речь, – осторожно сказал тот.

– Да это же какой-то больной!

– Несомненно, – ответил Берия.

– И при этом ты считаешь, что он?..

Сталин внимательно посмотрел на Берию. Тот стоял в тени. Освещен был только стол, за которым сидел Верховный. Мягкий свет настольной лампы высвечивал небольшую короткопалую, покрытую пигментными пятнами и редкими рыжими волосами руку хозяина, лежащую поверх папки с личным делом оракула. Пальцы руки слегка сжались, точно хотели скомкать содержимое папки. Пенсне Берии сверкнуло.

– Тут написано, что этот… объявляет себя сыном Николая Романова – Николашки Кровавого.

– Больной! – вкрадчиво произнес Берия.

– И ты смеешь подсовывать мне какого-то психопата?

– Все, что он предсказывает, сбывается, точность невероятная. Проверяли много раз. Это не шарлатан. Больной, несомненно, но не шарлатан.

– Да, я прочитал, – Сталин нехотя поднялся, подошел к окну. За ним была ночь. Мгла, казалось, сгустилась и стала осязаема.

– … И мальчики кровавые в глазах, – неожиданно сказал Верховный.

– Что? – не понял Берия.

– Пушкин, Лаврентий, Пушкин! «Борис Годунов». Там тоже есть юродивый. И он один говорит царю правду… «… Вели их зарезать, как зарезал маленького царевича». И мне твой юродивый будет напоминать о зарезанных? Ты сам-то его видел?

Берия кивнул.

– Ну?

– Личность в высшей степени странная. Изрекает, невзирая на звания. Ничего мерзавец не боится. Мне он предсказал… – Берия запнулся и замолчал.

Сталин нетерпеливо кашлянул.

– Сказал, что расстреляют меня…

Сталин хмыкнул:

– Тут не нужно быть особым пророком, ну а ты что?

– Дал ему по морде.

– Нехорошо бить блаженных. Ладно, приведи.

Через час оракул был доставлен. Отослав сопровождающих, Берия стоял у дверей, ожидая дальнейших приказаний. Сталин кивком головы показал, что тот свободен, потом включил верхний свет, чтобы лучше разглядеть оракула. Он обратил внимание, что приведенного только что побрили, на лице было несколько запудренных порезов, и подстригли заодно, одеколоном несет, как от Ворошилова. И одели-то в военное обмундирование, только без знаков различия, ну прямо энкавэдэшник! Сталин усмехнулся, потом посерьезнел. А может, и вправду энкавэдэшник? Подобрали подходящего хлопца, придумали легенду… Так, конечно, проще. Но они не знают, что и он – Сталин – обладает даром, он тоже умеет предвидеть!

Сталин молча разглядывал приведенного. Лет сорок, наверное. Лицо тупое, взгляд как бы ушел в себя. Сталин заметил на лице оракула несколько оспин. Это почему-то обрадовало его.

– Ишь ты, тоже рябой, а Берия говорил, царский сын, – он усмехнулся, взял оракула за рукав. – Садись, пожалуйста. – Тот покорно сел.

С кем только не приходится встречаться, удивился про себя Сталин. Он еще раз посмотрел на этого якобы пророка, и ему стало скучно.

В конце концов, какая разница, больной он, энкавэдэшник или действительно пророк? Что он может сказать ему? Победим ли мы немцев? Победим! Это он и без него знает. Что ждет его самого? Сталин на секунду задумался: представляет ли это интерес? Безусловно, представляет. Своя судьба, конечно, очень интересна, и все же стоит ли ее искушать и общаться с подобными личностями? Он вспомнил, что в детстве в Гори какая-то цыганка нагадала матери, что ее сын будет царем. Долго соседи смеялись. Заморыш Сосо – царем!

Царем он стал. А смех тот обидный до сих пор помнит. Ничего, кроме горечи, знание о будущем принести не может. Люди не любят, когда им говорят правду. Еще в древности всех этих сивилл, пифий ненавидели потому, что они предсказывали только несчастья.

А ведь верно: истинный прорицатель может предсказать именно только несчастья.

Сталин сбоку посмотрел на пророка: кто он? Скорее всего простой мужик, каких вокруг миллионы. Откуда к нему пришел дар пророчества? Кто знает… Остриженная под машинку круглая голова… Что скрывается в этой черепной коробке?

– Тебя как зовут? – спросил он у странного человека.

Тот по-птичьи наклонил голову набок, словно к чему-то прислушался. В это время напольные часы мягко пробили три.

– Петух пропел, – неожиданно сказал человек.

– Петух… – повторил за ним Сталин. – «На святой Руси петухи поют…» – процитировал он.

– Но день будет не скоро, – продолжил неизвестный.

– А когда? – равнодушно спросил Сталин.

Человек замолчал, что-то обдумывая.

– Не скоро, – повторил он монотонно.

– Без тебя знаю, что не скоро! – грубо промолвил Верховный. – Ну давай, изрекай, когда наступит царство Божие, вещай…

Человек поднял голову и впервые прямо посмотрел на вождя. Рот его открылся, точно он хотел что-то сказать, но не решался.

– Не надо, – сказал Сталин, – уходи!

Он дотронулся до кнопки звонка. Возник Берия.

– Забери его, – произнес Верховный. Он на минуту замолчал, обдумывая что-то. Берия ждал дальнейших приказаний.