История Словакии - Александр Авенариус

Нетолерантная позиция государственных органов, выраженная, кроме всего прочего, в запрете приема некатоликов на службу в государственные учреждения (в крайнем случае только после принесения не приемлемой с религиозной точки зрения присяги), отозвалась в растущем недовольстве некатолического населения своим положением. Да и государственная администрация и некоторые видные фигуры, к чьему мнению прислушивались при дворе, — как например, выходец из Словакии Адам Франтишек Коллар — еще в 70-х гг. XVIII в. указывали на этическую недопустимость и экономическую нерентабельность дискриминации некатоликов. После издания Патента о веротерпимости для христианских вероисповеданий (25 октября 1781 г.) открылась возможность создавать некатолические церковные общины, школы, назначать священнослужителей и учителей, исходя из политического курса администрации. Впоследствии особым Патентом о веротерпимости и евреям были созданы нормальные условия для их интеграции в гражданскую жизнь.

Однако ни Патент о веротерпимости, ни его превращение в статью закона на сейме в 1791 г. не переломили позицию католической церкви как доминирующей религии, и между конфессиями постоянно возникали трения. Впрочем, это относилось и к взаимоотношениям между протестантскими вероисповеданиями, в которых с середины XVIII в. начали довольно сильно заявлять о себе идеи унии лютеран и кальвинистов. Ввиду численного перевеса и политической значимости, инициатива исходила от представителей реформатской (кальвинистской) церкви. Подоплекой этой идеи служило стремление усилить позиции протестантов в отношении государства и его администрации, а в период первой половины XIX в. — уже стремление представлять интересы венгерской нации как единого целого, что вело в 40-е гг. XIX в. к серьезным национальным конфликтам в рядах лютеран в Словакии. Дело в том, что важные позиции влиятельных патронов и в лютеранской церкви занимали дворяне, тяготеющие к этническим венграм.

Преодоление межконфессиональных барьеров стало также одной из главных задач национального движения словаков. Интеллигенция из обоих конфессиональных лагерей, принимавшая участие в движении, по большей части принадлежала к служителям церкви, и это обстоятельство во многом стало определяющим в ее позиции. Это проявилось, например, в выборе традиционной формы чешского языка (так называемой библичтины[60]) в качестве литературного языка словаков-лютеран, что проистекало из употребления этого языка в литургии и в литературе. Ставить интересы всего национального коллектива выше интересов конфессии постепенно начали с 30-х гг. XIX в., что привело, в частности, к принятию в 1843 г. общей формы словацкого литературного языка.

2.2. Словакия как субъект экономики

Хотя территория современной Словакии как целое не являлась никакой административно отграниченной областью Венгрии, но, оставшись после 1526 г. главной составной частью так называемой королевской Венгрии, она приобрела совершенно особое значение. Для экономики всего королевства было чрезвычайно важно сохранить продуктивность горнорудного производства в среднесловацкой области. Однако после периода сословных восстаний и вследствие того, что в начале XVIII в. чума выкосила население, экономический потенциал области был значительно ограничен, и, например, все свободные королевские города имели высокую задолженность. После освобождения южных областей Венгрии началось постепенное перемещение экономического центра тяжести в глубь страны, но завершилось оно только на протяжении XIX в.

Развитие традиционно доминирующей отрасли экономики — сельского хозяйства сдерживалось из-за существующей феодально-крепостнической системы. Во время повышения поставок сельскохозяйственной продукции армии землевладельцы переориентировались на личное ведение хозяйственной деятельности на своих обширных земельных комплексах — поместьях. Росло значение труда феодально-зависимых крестьян, и в первой половине XVIII в. это отразилось на повышении их повинностей перед землевладельцами. Однако крестьяне не имели никаких прав распоряжаться землей, на которой они вели хозяйство, — она по-прежнему оставалась собственностью помещика. Относительная достаточность рабочих рук позволяла придерживаться традиционных методов ведения хозяйства (особенно трех-, а кое-где даже двупольной системы). Требование максимальных повинностей с каждого надела вело к росту социальной напряженности в сельских районах, взрыв которой отчасти предотвращался бегством феодально-зависимых крестьян из поместий своих господ. Потребность в повышенных поставках армии и первостепенная заинтересованность государственной администрации в сохранении платежеспособности податного сословия (дворянство в Венгрии прямых налогов не платило) привели в середине XVIII в. к урегулированию повинностей феодально-зависимых крестьян перед помещиками в виде установленного в общеимперском масштабе урбария. Однако единообразный объем повинностей феодально-зависимых крестьян имел дело с неравными размерами наделов, которые устанавливались в соответствии с условиями в каждом конкретном комитате. Размер надела, который одновременно служил основной единицей для определения повинностей в Словакии, колебался в пределах от 19 до 25 моргов[61] земли (8,2—10,8 га).

Новые виды сельскохозяйственной продукции и новые методы обработки почвы вводились в практику только вследствие неурожая или искусственно созданного недостатка обусловленных торговыми договорами традиционных наименований продукции на рынке. Так случилось, например, с введением выращивания картофеля с 70-х гг. XVIII в., кукурузы и новых видов кормовых культур или сахарной свеклы в результате эмбарго на ввоз сахара в начале XIX в. Подобным толчком явилось инициированное государственными властями выращивание некоторых сельскохозяйственных культур (фуражные культуры). Важную роль играли и образцовые хозяйства некоторых земельных магнатов, среди которых выделялись родовые поместья Габсбургов в западной Словакии (поместье Голич) и имения Придворной казенной палаты. Именно здесь начали вводить в земледелие севооборот, при этом повышенное внимание уделялось выращиванию кормовых культур и одновременно стойловому содержанию скота. Большое значение придавалось и просвещению, которое с поощрения государственных органов должны были распространять прежде всего священники разных вероисповеданий. Но основные принципы рационального ведения земледелия были включены и в основы учебного материала школ многих типов.

Развитие ремесленного производства и промышленности в известной мере тормозилось из-за отношения венгерских сословий к реформам, с помощью которых Мария Терезия хотела добиться увеличения квоты Венгрии в общем объеме получаемых государством налогов. «Ценой» за освобождение дворянства от их уплаты стало сохранение внутренних таможенных пошлин между Венгрией и западной частью империи, что было невыгодно для вывоза венгерской продукции. Подобный характер носили и ограничения в развитии промышленности, которое могло угрожать производителям из наследственных земель. Согласно решению государственного совета от 1766 г., Венгрия должна была остаться аграрной базой для всей империи.

Несмотря на это, и в области ремесленного и мануфактурного производства произошли значительные перемены — от устранения дискриминации иностранных ремесленников на городских рынках, через облегчение условий для занятий ремеслом и вплоть до запрета препятствовать вступлению новых мастеров в цехи, например, посредством установления высоких сборов. Оказывалась поддержка и развитию так называемого домашнего производства, особенно холста, в котором были заинтересованы тысячи семей как в северной, так и в западной Словакии. Защита отечественного производства осуществлялась посредством запрета на ввоз некоторых товаров (например, польского холста) или предоставления привилегий. Привилегии касались прежде всего массового производства в мануфактурах, которые, однако, до середины XVIII в. возникали лишь в считанном количестве (первой была текстильная мануфактура в Малацках, основанная в 1722 г.). В соответствии с вышеупомянутым решением государственного совета даже после 1771г. нельзя было основать никакую мануфактуру без королевского согласия. В этих условиях удалось создать и поддерживать в благополучном состоянии предприятия, даже общеимперской значимости, лишь в отдельных отраслях. К их числу относились предприятия, производящие сравнительно дешевые виды текстиля (набивные ситцы в Галиче, Шаштине) или, напротив, предметы роскоши (майолика в Голиче), обладателями которых были представители высшей знати (граф Форгач, Франц Стефан Лотарингский).