Тени Королевской впадины - Владимир Михановский

«Обогатительная фабрика меднорудного комбината. Народное предприятие», — прочел Талызин на табличке, когда они подъехали поближе.

— Пробежимся по цехам? — предложил Хозе, лихо притормаживая.

Они вышли из машины и, миновав охрану, направились к десятиэтажному зданию, похожему на аквариум. Хозе здоровался с каждым встречным — его тут знали все.

— Руда на фабрику идет с шахты, — сказал Хозе.

— А где вагонетки?

— Руда поступает сюда по подземным трубам, — пояснил Хозе.

Они остановились.

— Раньше все это, — сделал Хозе широкий жест, — принадлежало иностранным компаниям. Теперь предприятие национализировано. Прежде рабочие жили в ужасных условиях. Я-то этого не видел, но те, кто застал… О том, как жили рабочие на руднике, тебе расскажет Франсиско Гуимарро, он работал здесь.

— Это тот, который привез нас утром к президенту?

— Он самый.

От посещения обогатительной фабрики в памяти Талызина остались размах, масштабность предприятия. Перед глазами плескались тяжелыми волнами циклопических размеров бассейны, где шевелилась, словно живая, темная плотная масса. Это была измельченная медная руда.

Хозе и Талызин на фуникулере поднялись к медеплавильному заводу, расположенному высоко в горах.

Завод явно нуждался в реконструкции — Талызин понял это с первого взгляда.

Они вошли в конверторный цех. Стенами цеха служили бока скал, лишь слегка обтесанные. Они источали жар. Скальные стены были покрыты толстым слоем копоти и гари. Пламя в конверторных печах гудело грозно и устрашающе.

Рабочие, обслуживающие печи, носили на лице повязки, оставляющие открытыми только глаза. Среди волн дыма они походили на привидения.

Хозе что-то сказал нескольким рабочим — что именно, Иван не разобрал из-за грохота, — но люди у печей стали проявлять к нему знаки внимания.

Сделав несколько шагов, Талызин нагнулся я поднял кусок ноздреватого шлака красного цвета. «Возможно, в отходы попадает медь, — подумал он, пряча шлак в кардан. — Нужно будет отдать в заводскую лабораторию. И вообще посмотреть, как она работает».

Близ крайнего конвертора их остановили.

— Сейчас пойдет медь, — сказал дочерна закопченный рабочий. В голосе его звучали торжественные нотки. — Сеньор руссо может посмотреть, если пожелает.

— Меня зовут Иван, — произнес Талызин и крепко пожал руку рабочему.

— О, Иван! Хорошо, — расплылся рабочий в улыбке.

Повязка его сбилась, обнажив худые, глубоко запавшие щеки, изрезанные густой сетью морщин. Какого он возраста? Это мог быть пожилой человек, но мог быть и юноша.

Несколько умелых ударов ломом — и медь хлынула из образовавшегося отверстия неожиданно тонкой, ослепительно яркой струей. Небольшие изложницы, пододвигаемые рабочим, заполнялись одна за другой.

Подошел подсобник с лейкой. Струйки воды, встретившись с расплавленным металлом, зашипели, вмиг образовав облако белого пара. Слиток затвердел.

Рабочий осторожно поддел его ломом. Медь червонно поблескивала, в капельках воды она выглядела удивительно красивой.

Следующий рабочий отработанным движением опрокинул изложницу в канаву, дно которой было выложено плиткой. По канаве струился мутный поток. Он-то и охлаждал окончательно плитки меди.

Рядом, на специальной площадке, стояла длинная шестиосная платформа, больше чем наполовину заполненная слитками. Резиновые шины колес были почти стерты, и Талызин подумал, что вести такую махину по горным дорогам, которые они только что преодолели, — дело нешуточное.

— Когда кузов загрузят полностью, меди здесь будет тридцать тонн, — кивнул Хозе в сторону платформы. — Вот такие машины я и вожу.

Внезапно рабочий, который обслуживал конвертор, пошатнулся. Видимо, ему стало плохо. Он сорвал с лица повязку и сел на глыбу шлака. Даже под слоем копоти было заметно, как побледнело его высохшее лицо.

— Воды, — прохрипел он.

Кто-то сунул ему манерку с водой, кто-то расстегнул куртку на груди. Человек дышал тяжело, судорожно хватая ртом воздух.

— Позовите врача! — крикнул Хозе.

Через несколько минут из подсобного строения, расположенного поодаль под покатым навесом, на котором был грубо намалеван красный крест, вышел тощий высокий старик. Когда он подошел поближе, рабочие расступились, освобождая путь.

Старик нагнулся, привычно пощупал пульс и озабоченно покачал головой:

— Снова тепловой удар.

Врач вытащил из кармана пузырек, отвинтил крышку и сунул под нос рабочему. Иван ощутил острый запах нашатырного спирта. Рабочий мотнул головой, глаза его приобрели осмысленное выражение.

— Сегодня не работай, — сказал ему врач. — Отдыхай до конца дня.

— Нет, — покачал головой рабочий, — больше некому обслуживать печь. Нужно довести плавку до конца… Людей нет… Медь пропадет…

— Что ж, — пожал плечами врач, — если медь тебе дороже собственной жизни… Как знаешь…

Двое рабочих подняли сидящего и отвели в тень, под навес.

— В нашем аду никакой дьявол долго не выдержит, — обратился врач к Талызину. — Вы, видимо, с экскурсией у нас на заводе? Теперь многие интересуются… Народная власть собирается реконструировать рудник, для этого необходимы опытные инженеры.

— Я новый инженер.

— А, из России, — подхватил старик. — Как же, как же, слышал. Мы ждали вас. Работы для специалиста, как видите, непочатый край. Меня зовут Феррейра, будем знакомы. — сказал он, протягивая руку.

— Иван Талызин, — ответил гость, пожимая ладонь. — Очень приятно.

Талызин осмотрел завод, познакомился с руководством. Ему не терпелось определить круг своих обязанностей.

Шторнинг — Центру

Дальнейшее пребывание на гасиенде становится небезопасным. Новое правительство готовит закон о национализации крупных имений в пользу государства. Необходимо сменить дислокацию. Переберусь либо в Санта-Риту, либо в Королевскую впадину: врачи нужны всюду. Часть агентуры рассеяна, другая раскрыта. Сеть придется создавать заново.

По сообщению нашего человека, близкого к правительственным источникам, руководство Орландо Либеро готовит амнистию, под которую подпадут многие, арестованные во время переворота.

Центр — Шторнингу

Вам надлежит перебазироваться на медные рудники — этот район становится экономически главным для Оливии. Готовьте диверсии, выступления недовольных режимом. На рудниках имеются наши люди, в том числе и среди руководства предприятия. Через агентуру разыскивайте оппозиционеров среди амнистированных и привлекайте на нашу сторону.

Дезорганизация работы на рудниках помимо экономического ущерба призвана пошатнуть престиж правительства Орландо Либеро. В следующей шифровке передадим список наших людей на рудниках, так же как и инструкции на ближайшее полугодие.

— Хозе вам все здесь покажет. Мы прикомандировываем его к вам на четыре для, — сказал Талызину директор, крупный мужчина с бритой головой. — Осмотритесь пока, отдохните с дороги. Окрестности у нас живописные.

— Я хотел бы приступить к работе завтра с утра.

— Что ж, похвальное желание, — безучастно согласился директор. — Приходите завтра к восьми в заводоуправление, для начала что-нибудь придумаем.

Талызину не понравилась последняя фраза, но он промолчал.

Рабочий поселок, в котором должен был жить Талызин, располагался на полпути между заводом и рудником.

— Поедешь устраиваться или посмотрим сразу рудник? — спросил Хозе, когда они вышли от директора.

— Сначала рудник, — сказал Талызин, вытирая с лица обильный пот.

Путь к руднику, расположенному в вершине одной из самых высоких гор, образующих гряду, был крут и опасен. Тот подъем, который им пришлось преодолеть, чтобы добраться до медеплавильного завода, показался теперь детской забавой. Впрочем для попутчиков Талызина да и для самого Хозе этот подъем был, видимо, делом привычным. Не спеша, степенно разместились они в четырех крохотных вагончиках. К составу, пыхтя, прицепился игрушечный паровозик. «Времен Стефенсона», — подумал Талызин, разглядывая его фасонную трубу.

В вагоне были шахтеры в касках, женщины, немало было и детей, что удивило Талызина. Широкоскулая индианка, улыбнувшись, подвинулась, и Иван сел у окна.

Паровозик загудел, низко, протяжно, и состав тронулся. Дорога сразу пошла ввысь неправдоподобно круто. Отчаянно пыхтя, паровоз тащил вагончики вверх, в вечереющее оливийское небо.

Стало прохладнее. Ветер, врываясь в открытое узенькое окошко, освежал разгоряченные лица.

Люди в вагоне разговаривали мало. Даже Хозе примолк. Иван не отрываясь глядел в окно.

«Здесь необходимо оборудовать фуникулер непрерывного действия, — подумал Талызин. — Любые затраты окупятся, факт. Скажу завтра директору».