Своевольная красавица - Стефани Лоуренс

Тела их слились в танце, древнем, как сама вечность. Они забыли о времени и пространстве, о ночи, раскинувшей над ними шатер. Единственное, что имело значение, — это наслаждение, которое они дарили друг другу, и тихие слова любви, шелестевшие во мраке.

А когда звездный хоровод обрушился на них и унес за пределы окружающего мира, они ощутили себя единым целым, как никогда прежде.

Ричард обессиленно замер. Он дома, промелькнуло у него в мозгу, прежде чем он впал в короткое забытье.

Позже, глубокой ночью, лежа в его надежных объятиях, Катриона вспоминала, как впервые ощутила Ричарда — его мучительную жажду, страсть и неприкаянность. Она хорошо помнила терзавшее его беспокойство, неистовую потребность найти место в жизни, обрести цель. Теперь Катриона знала, что может не только утолить его вожделение, но и придать смысл его жизни.

И тем самым привязать его к себе и к долине.

Она не ошиблась, почувствовав с самого начала, что, несмотря на очевидную силу, он носит в душе рану, которая требует ее целительского дара. Ричард нуждался в ней — и не только физически. Катриона чувствовала, что эта потребность, будучи единожды удовлетворена, не только не умрет, но станет навеки его частью. А если так, то, доверившись Ричарду, она может не опасаться, что потеряет его.

Оставался единственный вопрос: насколько он сам понимает это. Будет ли бороться с судьбой — и волей Госпожи — или примет то, что она может ему предложить?

Ричард тоже не спал, все еще покачиваясь на волнах блаженства. Катриона глубоко вздохнула, собираясь с духом.

— Почему ты решил вернуться?

Тихий вопрос повис в темноте, как звон колокольчика, призывающего к откровению.

Ричард молчал, перебирая в уме множество причин. Он вернулся из-за одиночества, терзавшего его душу прошлой ночью, когда он спал без жены. Вернее, пытался заснуть, не чувствуя рядом ее тепла, не слыша тихого дыхания, отзывавшегося эхом в его сердце. Не ощущая благоухания ее волос и прикосновения шелковистой кожи. Но так и не заснул.

Он вернулся из-за страха, который обжег его внутренности, когда он узнал о Дугале Дугласе, и заставил очертя голову нестись назад. Из-за пугающей уверенности, что ему не следовало покидать жену.

Эта уверенность стала фактом в то ужасное мгновение, когда, ворвавшись в охваченный огнем и дымом двор, он увидел худший из своих ночных кошмаров — Катриону, бросившуюся в горящее здание.

Ричард больше не собирался отрицать ни своих чувств к Катрионе, ни их глубины. Ему придется научиться с ними жить — и ей тоже.

Но не сегодня. Они оба слишком устали.

Он задумался, пытаясь выразить в коротком ответе открывшуюся ему истину:

— Я вернулся, потому что мое место здесь. — Повернув голову, он коснулся губами ее лба. — Рядом с тобой.

Катриона крепко зажмурилась, сдерживая слезы облегчения и радости. И ощутила еще что-то неведомое, и оно затопило все ее существо, засияв ярче чистого золота.

Она нашла свое место. Здесь, рядом с ним, Катриона знала это, и — благодарение Госпоже — теперь он тоже знал.

Глава 15

Несмотря на пожар и его последствия, а может, благодаря ему они спали крепко и проснулись рано в объятиях друг друга. Искушение отпраздновать ночные откровения было велико, но…

— Я должна съездить на круг. — Катриона попыталась оттолкнуть тяжелую руку, по-хозяйски обвивавшую ее талию. — Вообще-то полагалось сделать это еще два дня назад, так что откладывать больше некуда.

— Я поеду с тобой. — Слова вырвались сами, прежде чем Ричард успел подумать. Он поспешно поправился: — Провожу тебя, если, конечно, это разрешается.

— Ты хочешь поехать вместе со мной?

Ричард осторожно кивнул, опасаясь нарушить какое-нибудь языческое табу.

— Ну да. Подожду тебя, а потом мы вместе вернемся.

Секунду она внимательно вглядывалась в его глаза, затем лицо ее преобразилось, просияв ослепительной улыбкой.

— Ладно. Мне это нравится.

С этими словами она скатилась с постели; озадаченный Ричард последовал за ней. Улыбки, которыми она одаривала его, особенно когда думала, что он не видит, трогали его до глубины души и заставляли улыбаться в ответ. К тому времени когда их лошади зацокали копытами по двору, ее кобыла и Гром, Катриона светилась от восторга.

Ричард покачал головой, глядя на нее.

— Можно подумать, что я предложил осыпать тебя бриллиантами, а не прокатиться до круга.

Катриона рассмеялась — так звонко и радостно, что потрясла его, — и, пришпорив кобылу, рванулась вперед. Ричарду не пришлось понукать своего мощного жеребца. Он легко настиг кобылу Катрионы и поскакал рядом по подтаявшему снегу.

Добравшись до горловины долины, они замедлили скачку. Катриона повернула к выступу скалы, нависавшему над кругом. Соскользнув с лошади, она окинула взглядом окрестности. Далеко впереди из расщелины между горами поднималось окутанное багровой дымкой солнце. Небо быстро светлело, отодвигая размытую облаками завесу мрака.

Она взглянула на Ричарда:

— Нужно спешить.

Он взял повод у нее из рук. Вдруг она обхватила его, крепко стиснула и, так же неожиданно отпустив, побежала вниз, к входу в круг.

Это была не просто окружность, очерченная деревьями, а густо разросшаяся вековая роща, имевшая форму круга. Катриона устремилась по тропинке, уходившей вглубь. Ричард смотрел ей вслед, пока ее ярко-рыжие волосы не исчезли под сенью деревьев, затем стреножил лошадей и приготовился ждать.

Он сидел на покрытом лишайником валуне, наблюдая за восходом солнца, когда Катриона выбежала из-за деревьев. На лице ее было написано безграничное счастье, и мысль, что он отчасти является тому причиной, согрела сердце Ричарда. Улыбнувшись, он поднялся и распростер объятия. Прежде чем посадить жену в седло, он на секунду прижал ее к себе, коснувшись ее губ мимолетным поцелуем.

Они поскакали назад, озаренные сиянием раннего утра. В воздухе звенели птичьи трели; первые лучи солнца, пробившись сквозь облака, прогнали ночной холод и оживили пейзаж. Хотя в полях еще виднелись сугробы и на величественных склонах Меррика лежала белая мантия, земля под снежным покровом пробуждалась, возвращаясь к жизни.

Покачиваясь в седле рядом с Катрионой, Ричард не мог отделаться от ощущения, что он тоже, пережив холодный мрачный период, пробуждается к свету.

Они объезжали невысокий холм, щурясь на бившее прямо в глаза солнце, когда услышали мычание.

Ричард натянул поводья. Прямо перед ними стояла пара бычков, пребывавших далеко не в лучшем виде. Поморгав печальными карими глазами, животные медленно развернулись и побрели прочь. Ричард проводил их задумчивым взглядом.