Волф Мессинг - человек загадка - Татьяна Лунгина

Но вот уже человек побывал на Луне, обследовал Марс и другие планеты, и нигде не обнаружено даже примитивных зачатков жизни. Ни один из обследованных космических объектов не пригоден и для переселения.

В начале 70-х годов американскими учеными отправлены радиосигналы в те уголки галактики, где теоретически их могут принять разумные существа. Увы, этот сигнал, возможно, достигнет искомых существ к середине… следующего столетия. Столько же потребуется времени и на ответ (при условии доброжелательной и немедленной ответной реакции инопланетян).

День и ночь ведущие обсерватории мира тщательно прощупывают и прослушивают космос на предмет принятия каких-либо «цивилизованных звуков». И это пока не дало никаких обнадеживающих результатов.

Нельзя ли допустить, что телепатические данные таких людей, как мой друг Вольф Мессинг, приведут нас к спасительно скорым контактам с неведомыми сожителями по Вселенной?

Закройте на миг глаза и дайте волю воображению. И уже через несколько секунд, нужных, чтобы вспомнить астрономические объекты, вы «побываете» у созвездия Гончих Псов, Волос Вероники или Андромеды. Не будучи материальной, наша мысль в доли мгновения преодолевает расстояния, которые не могут быть покрыты даже со скоростью звука и за тысячи лет.

Так нельзя ли телепатически передать наш SOS! когда корабль — планета Земля — уже сейчас терпит в космическом океане бедствие?!

Еще более вероятной кажется мне возможность телепатически принимать позывные других цивилизаций, если таковые подаются или будут поданы. Ведь можно допустить, что они идут уже много лет и даже столетий к нам, но их нельзя принять никакими материальными (самыми чувствительными) приборами. Ведь мы предполагаем, что инопланетяне ступенькой выше нас в физикодуховной конструкции, а потому сигналы эти пролетают мимо. Что глухому соната Бетховена!

Наконец, чем, кроме парапсихологических импульсов, объяснимся мы с ними в случае контакта? На каком языке? Какими жестами? Самым логичным будет предположить, что общим «языком» сможет стать телепатическое общение — все еще такое редчайшее на Земле.

Вольф Мессинг был простым смертным, но его дар парил над нашими обычными способностями, даже исключительными. Ибо дар этот — из сферы неведомого, очень уж непохожего на «материальное творчество». И не этот ли дар, открытый в других и направленный в сторону Космоса, избавит нас от тягостного одиночества во Вселенной?

Допускаю, что написанное в этой главе будет звучать наивно для специалистов, но это лишь еще одна мечта о прекрасном будущем нашей планеты, которую я очень люблю.

Глава 48. СМЕРТЬ ВЫБИРАЕТ ЛУЧШИХ

Состояние Вольфа Григорьевича — а слух о его тяжелом заболевании уже распространился по Москве — волновало не только близких его друзей. Даже люди, мельком знавшие его, при случае выражали свою озабоченность. А уж кто хорошо знал и его, и меня, те по нескольку раз на дню, иногда ни свет, ни заря звали меня к телефону. Так что дни с 31 октября по вечер 8 ноября я провела у столика с телефонным аппаратом, словно диспетчер на междугородной телефонной станции, но без отдыха и смены. А когда в редкие минуты телефон замолкал, я сама звонила в институт с тем же вопросом: как он?

В таком напряжении и тревоге прошло 8 дней!

Вечер 8 ноября. На улице бесится праздничная толпа, догуливает последний день октябрьской вакханалии, и у меня на душе тревожно и тоскливо. В десять вечера я еще раз беспокою дежурного врача, но ничего утешительного в ответ не получаю — состояние крайне тяжелое, почки не функционируют.

Чудовищное перенапряжение последних дней на фоне собственной болезни — воспаления легких — сказалось: меня свалил глубокий сон, и я проснулась в половине седьмого, не помня, как заснула, словно после общего наркоза. Но осадка в душе от тяжелых сновидений или каких-либо смутных предчувствий не было. Я с тревогой посматривала на молчащий телефон. Календарь показывал пришедший день — 9 ноября 1974 года, а в восемь двадцать утра телефон таки позвонил.

В черном небе — слова начертаны,И ослепли глаза прекрасные…И не страшно нам ложе смертное,И не сладко нам ложе страстное.(Марина Цветаева)

…Позвонил Александр Давыдович, заведующий отделением, и сообщил, что Вольф Григорьевич скончался вчера в 23 часа… Зная, что я больна, они не решились сообщить печальную весть на ночь. А сам он — мертвый — уже не мог телепатически передать мне последний пульс души…

Теперь на мою долю выпала обязанность сообщить трагическую новость другим и, придя в себя от первого удара, я тут же позвонила Валентине Ивановской, его ведущей. И только повесила трубку, как молнией пронзило сознание: МОЗГ! Мозг Вольфа Мессинга!

И сразу вспомнилась легенда о том, что его мозг оценивался в миллион…

Если исследование его мозга действительно могут что-то дать науке, то он принадлежит всем, и ничьей собственностью быть не может. Так же, как сердце Шопена, хоть оно и похоронено в Польше.

Сейчас, когда быстротечное время сгладило боль утраты, позволю себе дать читателю бухгалтерскую сторону предполагаемой сделки.

В обоих полушариях коры головного мозга насчитывают 14 миллиардов клеток — как пчелы в улье. И если они оценены в миллион — долларов ли, рублей ли, — то сколько же стоит каждая клеточка, уникальный и неповторимый феномен природы?! Так вот, оказывается — семь десятитысячных доллара, микроскопически малая часть цента. Не слишком ли дешево?

Но тогда эти саркастические мысли с коммерческим уклоном мне не приходили — до иронии ли в такие минуты?

А время торопило, в любой час могли провести трепанацию черепа, процедура, от зрелища которой у медиков-новобранцев волосы встают дыбом: обследованные части мозга кусочками складывают в живот покойнику… Тем нелепее было представить мне эту жуткую процедуру с мозгом Мессинга. Я немедленно набрала номер телефона профессора Анатолия Владимировича Покровского и высказала ему свою озабоченность по этому поводу. Он ответил, что вскрытие поручено профессору Крымскому, а сам он сегодня отдыхает, и что на Крымского можно положиться, он-де халатности не проявит. Но сколько бывает непредвиденных случайностей! Пытаюсь дозвониться профессору Крымскому, оказывается, что номер телефона у него новый, а женский голос дотошно расспрашивает меня — кто я, да зачем, — но все же объясняет, как с ним связаться. Увы, по новому адресу мне ответили, что профессор уже ушел в клинику на вскрытие!