Кому же верить? Правда и ложь о захоронении Царской Семьи - Андрей Кириллович Голицын
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Реакция из Генеральной прокуратуры на запрос вицепремьера последовала не сразу, видимо, долго искали повод для применения какой-либо формы воздействия. В довольно пространном прокурорском ответе, в частности, говорилось: «8 августа 1991 года была назначена комплексная комиссионная судебно-медицинская и медико-криминалистическая экспертиза. Главному судебно-медицинскому эксперту Бюро Плаксину В.О. предложено включить в состав экспертной комиссии ведущих экспертов и специалистов. Для работы в числе других была привлечена группа петербургских экспертов под руководством начальника кафедры судебной медицины Военно-медицинской академии им. С.М. Кирова доктора медицинских наук, профессора Попова В.Л. Эксперты группы Попова В.Л. результаты своих исследований оформили отдельным заключением и передали в Генеральную прокуратуру РФ». Доложив о материалах, содержащихся в книге Попова, и сравнив их с данными, полученными другими экспертами, Генеральная прокуратура, как говорится в письме, «всё же вынуждена признать (очень хотелось бы, но «вынуждена». – А.Г.), что Попов В.Л. не может быть признан нарушителем авторских прав. По указанным причинам отсутствуют основания для признания в действиях Попова состава преступления» (Приложение 22).
Ответ Прокуратуры обсуждался на заседании Комиссии. На вопрос Собчака, «почему решения Комиссии на выполняются», то есть почему профессора Попова Прокуратура не привлекла к уголовному разбирательству, ответственный секретарь А.Е. Себенцов ответил:
– Решение Комиссии по вопросу, связанному с использованием в книге Попова материалов, которые не ему одному принадлежат, мы направили в Прокуратуру. Прокуратура дала ответ, имеющийся в розданных вам материалах, по сути дела, ничего существенного предложено Прокуратурой не было.
– Потому что у людей чиновничий подход, – сказал Собчак.
– Те люди, которые этим занимаются, они не проявляют никакого интереса к реальному решению, они решают чисто по-чиновнически.
Вот вы там решили, а мы приняли такое решение, направили книгу Попова в Генеральную прокуратуру. Андрей Евгеньевич, вы же юрист, вы же понимаете, что достаточно было объяснить этим авторам (из группы специалистов. – А.Г.), чтобы они обратились с гражданским иском, если их авторство нарушилось с использованием каких-то материалов без ссылок на них, а Прокуратура может возбудить дело только в крайних случаях, когда это привело к определённым тяжким последствиям.
– Дело в том, – пояснил Себенцов, – что было такое поручение Комиссии. Ясно было, что идти можно только с гражданским иском.
– Так я почему и говорю, что чиновничий подход, потому что вместо того, чтобы взять и решить по сути дела, мы делаем какие-то телодвижения. Да, можно сказать, что было поручение, но результатов никаких не было.
Действительно, прямой карательной акции над «оппозиционным» учёным учинить не удалось, да и особенного страха нагнать не получилось. Профессор Попов своей точки зрения не изменил.
Весной 1998 года он опубликовал статью «Антропологические противоречия при исследовании Екатеринбургских останков», которую можно в какой-то степени считать ответом на не слишком вежливые нападки прокурора-криминалиста, хотя, конечно, таковым в буквальном смысле она не являлась. Это размышление учёного в связи с завершением работы Правительственной комиссии и предстоящими событиями в Петропавловской крепости, а вовсе не реакция на обвинение в тщеславии и корысти. Тон статьи ровный, без всяких выпадов в сторону оппонента и без оскорбительных эпитетов, что располагает к более спокойному и вдумчивому восприятию тех проблем, которые Попов в качестве претензий предъявляет следствию и которые он пытается анализировать. Главная же мысль его заключена в том, что «интерпретация любого факта, который попадает в поле зрения следствия» страдает односторонней доказательностью, не приемлющей никакой иной трактовки. «На чём нужно сегодня настаивать, – пишет В.Л. Попов, – это на ознакомлении научной общественности со всеми экспертными заключениями по данному делу. И не после захоронения, а до него. С тем, чтобы не оказаться в ситуации, когда “все концы в воду”».
Серьёзные претензии в адрес Соловьёва выдвинул его коллега «по цеху» доктор юридических наук Александр Иванович Бастрыкин[27], именно с точки зрения профессионального подхода к расследованию уголовного дела. В статье, посвящённой «процессуально-криминалистическому анализу материалов» следствия, опубликованной в сборнике «Правда о Екатеринбургской трагедии» в 1998 году, он пишет: «Прежде всего, вызывает сомнения компетентность Комиссии: может ли она в данном составе рассматривать вопросы такой сложности. Из 23 человек членов Комиссии – 12 являются чиновниками различных государственных ведомств, по-видимому, не обладающих специальными познаниями и квалификацией, необходимыми для разрешения вопросов, рассматриваемых Комиссией. Обращает на себя внимание и отсутствие в составе Комиссии представителей юридической науки и практики». Касаясь непосредственно проблем юридических, Бастрыкин заявляет: «Собранные следователем В.Н. Соловьёвым доказательства отличаются односторонностью, поскольку в процессе расследования следователем воспринимались и фиксировались только те доказательства, которые укладывались в единственную версию, которая и составила основу расследования. Иные возможные теории следователем Генеральной прокуратуры не выдвигались, и, соответственно, доказательства по ним не собирались. Как видно из представленных материалов, следователь Генеральной прокуратуры даже не выдвигал версию о том, что останки тел, обнаруженных в июле 1991 года, могут не принадлежать членам Царской Семьи. В свете этого совершенно понятно его нежелание исследовать какие-либо сведения о спасении Царской Семьи, так как они противоречили бы первоначально избранной им версии, что обнаруженные останки, безусловно, принадлежат царской семье и их слугам. Но такой подход противоречит элементарным правилам криминалистики о планировании расследования и выдвижении следственных версий. В соответствии с этими правилами выдвигаются все возможные по обстоятельствам дела версии, они отрабатываются параллельно и одновременно, проверка каждой версии заканчивается только тогда, когда в результате следственных и процессуальных действий установлена (доказана) её несостоятельность. Совершенно очевидно, что в данном случае эти элементарные правила криминалистики игнорировались, следствие велось по одной версии, другие версии не выдвигались и не проверялись, а попытки специалистов предложить их – отвергались. Всё вышеизложенное, – продолжает Бастрыкин, – позволяет утверждать, что обстоятельства, связанные с обнаружением останков неизвестных лиц в окрестностях Екатеринбурга, нуждаются в дополнительной проверке путём производства дополнительного расследования».
Но власть торопилась завершить все баталии и распри вокруг останков, словно спешила похоронить вместе с ними и некую тайну, нежелательную для широкого оповещения.
30 января 1998 года на заседании Правительственной комиссии Б.Е. Немцов объявил об окончании прокурорского расследования и окончании работы Комиссии. На этом Комиссия прекратила своё существование. Немцов поздравил членов Правительственной комиссии с благополучным завершением всех исследований, как медицинских, так и прокурорских, которые, как он сказал, с точностью
