Чертова дюжина ангелов - Алексей Бессонов

– Отнюдь, я не прочь потрепаться на умные темы. Но неужели тебе действительно так уж жалко? Я думал, что у таких как ты вырабатывается привычка к смерти. К своей собственной в первую очередь, а? Или нет?

– Ja, ja, – хмыкнул Лоссберг. – если б все было так просто, то меня бы уже сто раз укокошили. Привычка к смерти – да, и еще сто раз да. Но быть солдатом еще не значит быть ходячим покойником. Я это понял лет так в двадцать пять, когда из моего курса осталось всего двести с чем-то человек. А выпускались – почти триста. За восемь лет упокоились все, кто привык к смерти с первого курса… и это в невоюющей Империи. А что будет, когда начнем воевать? Ведь мы же не умеем, и учиться не хотим. Сколько мы продержимся – лет пять, не больше? Сейчас Флот укомплектован молодой придурней, мечтающей героически погибнуть в первом же бою. А дальше? Ну, допустим, я умею выворачиваться из чужих прицелов. Таких как я, наберется еще десятка три. Еще, может быть, найдется пара сотен ребят, не стремящихся на тот свет раньше сроку… и все?

– Вот поэтому меня и мобилизовали, – тихо произнес Хикки и потянулся к бутылке. – Нам нужны пираты… Я уж не знаю, что там напридумывал дорогой наш Дедуля, я не думаю, что вся эта сволочь будет командовать регулярными подразделениями, но сейчас ему до смерти нужны пираты и конвойники. Они, как ты знаешь, воевать умеют. По полной программе.

Лоссберг рассеянно побарабанил по столешнице. Глядя на него, Хикки подумал, что эта идея не нова. Возможно, она уже приходила в голову самому Лоссбергу или кому-то из таких же, как и он, молодых асов: эти люди умели соображать не хуже теоретиков из Генерального Штаба.

– Я начинаю понимать, – признался Лоссберг. – Но не будем пока об этом. Ты знаешь, как я попал на Флот?

– Ты никогда не рассказывал о себе, – пожал плечами Хикки. – Правда, когда мы с тобой только познакомились, ты нажрался в Порт-Кассандане до зеленых чертиков и плел что-то о своем папаше и его бирже, но я ни черта не понял. Да я и не прислушивался, в общем-то.

– Я родился с серебряной ложкой во рту, – усмехнулся Лоссберг. – Мой папаня – совладелец крупнейшей кассанданской биржи. Помимо этого у него заводы, торговые дома и прочее дерьмо. Причем семейство огромное, и порядки – не забалуешь. Никаких «лишних книжек», ничего военного вообще: каста! К девяти годам меня определили в лучший коммерческий лицей Империи. Ну, я проучился там два месяца. Коротенькие стрижечки, все только на «вы», причем преподавание на двух языках – или русский, или английский. Я, кстати, с тех пор по-русски не очень-то… А потом, – Лоссберг весело подмигнул Хикки и взялся за стакан, – я удрал в Академию.

– Х-ха! – восхитился Хикки.

Он прекрасно знал, что в Империи железно соблюдается старая традиция: ребенок, успевший добежать до ближайшего вербовщика и подписать с ним контракт, становится недоступен для разгневанных родителей. Контракт подписан – все, теперь он является собственностью Флота или ПДС. Девяти-десятилетний паренек, скорее всего, становится кадетом одной из Академий, чтобы через восемь лет адски тяжелой учебы получить офицерский меч и золотые погоны. Подросток постарше, – рядовым, но и он, безусловно, имеет право на высшее военное образование. Никакие, даже самые богатые или высокопоставленные родственники не в силах вырвать отрока или девушку из цепких лап Вооруженных Сил. В армию нередко бежали мальчишки, бредящие романтикой далеких звезд или просто измученные родительской строгостью, девочки, подвергавшиеся насилию в семье… в учебных заведениях работали лучшие психологи на свете, трудившиеся для того, чтобы подобрать ключик к каждой, без исключения, юной душе и убедить ее в том, что выбор не был ошибкой.

Армейские вербовщики были в каждом городке, по всем информационным сетям четыре раза в сутки крутили красочные ролики, рассчитанные специально на подростковый контингент, – то седой унтер, с ног до головы увешанный крестами, рассказывал своему внуку, как он сражался на благо всего человечества, то юный мальчишка-лейтенант, заботливо оправляя щегольской синий мундир, садился в роскошный спорт-кар, а вокруг него смущенно улыбались малолетние красавицы, прячущие за спинами букетики цветов. Мамаши всех обитаемых миров проклинали вербовщиков, как сатану, но были беспомощны перед старым законом: желание стать солдатом – священно!

– У меня все было точно, как в старом кино, – улыбнулся Лоссберг. – Лицей был, понятное дело, в Метрополии, и вот как-то раз, когда ко мне прилетел мой дядя Марк, мы отправились в Экватаун искупаться и позагорать. Всю дорогу он твердил мне, что папаша возлагает на меня большие надежды, что я плохо учусь, что меня плохо воспитывают, что если я не перестану читать военные мемуары, то за мной будет установлен особый надзор… в общем, на набережной я увидел вывеску вербовщика ВКС. До конторы было метров триста. Дяденька остановился под зонтиком, чтобы выпить стаканчик винца, а я швырнул на землю куртку – знаешь, в лицее мы носили такие, ну, куцые курточки из серого сукна, – и припустил вдоль по тротуару. Раньше-то я удрать не мог, мы ведь жили за таким забором, что рейнджер не перепрыгнет… ну вот, бегу это я, бегу, а дяденька, понятно, за мной. То есть ему еще ни черта не понятно, он там орет что-то, а я бегу, аж сердце выскакивает. А контора на противоположной стороне. Дорогу перебежать не могу, хоть стреляйся – движение такое… Ну, в общем, добежал до перекрестка, дядя уже метрах в трех, и я как в воду – вперед. Кто-то там, помню, столкнулся, но мне не до того было. Перебегаю, а у меня перед самым носом копы, патруль. И дядя орет как резаный. Встретил бы сейчас того унтера, поклонился бы в ноги. До конторы – метров десять. Вместо того, чтоб меня хватать, он поворачивается и кричит: «Отпирай, Билли, скорее!» – и делает вид, что я от него вырвался. Вбегаю я в контору и не могу слова сказать, дышать мне нечем. Ну, там-то тоже не дураки сидят: старик капитан мне идентификатор под самый нос… я ладонь хлоп! – и падаю в кресло. А тут дяденька врывается. Ох, и орал он! Ох, и рожа у него была…

– Представляю себе…

– Да. Бесновался он там минут двадцать, и все норовил меня за шиворот хватануть. Да поздно. Кончилось тем, что вызвали военную полицию, и его под ручки – и за борт. Хм-м… смешно, конечно вспоминать. А папаша меня признал только тогда, когда я генерала получил. Кучу денег отписал – и на что они мне? Знаешь, я когда учился в Академии, я почему-то никогда не завидовал тем, к кому приезжали родители. Странно, да?

Хикки покачал головой. За окном стояла ночь.

– Что-то я устал сегодня… наверное, пойду.

Он поднялся в спальню, стянул с себя одежду и рухнул прямо на покрывало. Некоторое время Хикки смотрел в распахнутое окно и думал о Лоссберге, сбежавшем от своей ортодоксальной семьи, об этом, не таком уж и плохом, мире, в котором всем им выпало жить, а потом глаза закрылись сами собой.

Он не слышал, как в спальню тихо вошла Ирэн и осторожно примостилась рядом с ним.

– Да, генерал, это очень серьезно. Вас хочет видеть один высокопоставленный коммерсант, крайне заинтересованный в этом деле.

Этерлен поморщился. Несмотря на уверения Хикки, он не очень-то доверял Лее Малич. После двух крайне неудачных браков он вообще не доверял женщинам.

– Где? – спросил он, прикидывая, как сможет вооружиться – тяжелое оружие, понятно, отпадало само собой.

– На северном побережье есть заброшенный завод «Лесли Стил корп.» Вас будут ждать в районе полудня возле главного цеха. Вам нужно будет проехать через внутренний двор и остановиться возле сгоревшего накопителя. О безопасности не беспокойтесь, это я могу гарантировать.

– Хорошо, я свяжусь с вами вечером.

Этерлен отключил радиостанцию. Теперь они не пользовались обычными телефонами – Хикки давно уже обзавелся специальной всеволновой рацией, имевшей встроеннный штрих-кодер. Попытка подслушать разговор автоматически превращалась в полную бессмыслицу. Подкинув довольно увесистый аппарат на ладони, Этерлен задумчиво покачал головой.

– Какого дьявола на этом гребаном заводе, Хик? – спросил он.

Хикки, слышавший весь разговор, спокойно дернул плечами.

– Там частенько встречаются крупные боссы. Это у нас что-то вроде нейтральной территории…

– Как ты думаешь, кто может быть этим «высокопоставленным джентльменом»?

– Наверняка кто-то из «ИТ». Я узнаю любого из них… несмотря на то, что в Портленде тридцать миллионов, свои друг друга знают в лицо. А мы с ними почти свои. Не могу сказать, чтобы я целовался со всей этой публикой, но на деловых раутах мы встречались не раз. Надо собираться, Пол – к полудню мы можем и не успеть. Она ведь не знала, где мы находимся.

– Успеем, – по лицу Этерлена было видно, что он принял какое-то решение. – Мы полетим на катере.

– Ты что, свихнулся? Здесь такие шутки не приняты, неужели ты не понимаешь?