Теранезия - Грег Иган

— Хорошо, — сказал Прабир, — я понял. И что там обнаружили специалисты по моделированию?

Грант нажала кнопку на планшете, чтобы анимировать изображение.

— Эта чертова штука просто ползает вдоль нити, вызывая хаос во время репликации ДНК. Обычно происходит так: двойная спираль раскручивается, нити разделяются, а ДНК-полимераза движется вдоль, приклеивая к каждой из них новую комплементарную цепочку из свободных оснований. А белок Сан-Паулу скользит вдоль каждой отдельной нити, разрезая их на отдельные основания, одновременно с этим склеивая совершенно новую нить ДНК, которая замещает разрезанную. А потом появляется ДНК-полимераза и дублирует это.

Прабир взял у нее планшет, и замедлил скорость анимации так, чтобы видеть каждый шаг.

— А как соотносятся между собой новая и старая последовательности?

— В принципе, новая — это та же старая, плюс шум. Наш белок меняет форму, когда привязывается к каждому основанию исходной нити — это предполагает различные конформации, в зависимости от того, что именно вырезается: аденин, гуанин, цитозин или тимин — а это, в свою очередь, определяет основание, которое он добавляет к новой нити. Но корреляция не идеальна — внедряются некоторые случайные ошибки.

Прабир недоверчиво рассмеялся.

— Так это всего лишь замысловатый, самоповреждающийся мутаген? И эти существа могли бы с таким же успехом искупать свои гонады в радиации или пестицидах?

— Так они считают, — уныло ответила Грант.

Прабир запустил анимацию с начала.

— Нет. Это безумие. Если вам нужно добавить несколько дополнительных ошибок в ДНК вашего потомства, то, что вы предпочтете: простой способ, когда надо всего лишь немного изменить вашу ДНК-полимеразу, чтобы она наделала случайных ошибок, или будете изобретать совершенно новую систему вроде этой для создания намеренно дефектных однонитевых копий?

— Именно, — сказала Грант. — И, даже если найдется хороший повод выбрать такой подход, это до крайности усложнит общий белок. На рынке есть ферменты, которые делают примерно то же самое, но у них молекулярная масса в сотни раз меньше.

— Может, у них ошибка в программе. Может, они просто не заметили какую-то логику в изменениях, какую-то систему.

Грант угрюмо пожала плечами.

— Они уже синтезировали какое-то количество этого белка; сейчас они проводят, как говорится «эксперимент в пробирке», пытаясь подтвердить все это.

Кажется, она приняла всю эту историю слишком близко к сердцу.

— Вы же знаете, — сказал Прабир, — что все, что мы здесь видели невозможно объяснить случайными мутациями. Возможно, все еще есть способ совместить все это с вашей теорией. И, что бы ни произошло, мы, по крайней мере, приближаемся к сути.

— Это правда, — улыбнулась она. — Они в Сан-Паулу синтезировали белок, а я вырастила сперматоциты фруктового голубя[25]. Утром они будут знать, что происходит в пробирке, а мы будем знать, что происходит в живой клетке.

Когда Прабир проснулся, ее предсказание уже исполнилось. Грант была на ногах с трех часов ночи, пытаясь разобраться в результатах.

Эксперименты в Сан-Паулу подтвердили компьютерную модель: получив несколько сотен различных тестовых нитей ДНК, белок нарезал их и синтезировал новые нити точно такой же длины, скопировав оригинальную последовательность, но добавив случайные ошибки. Другая группа, из Лозанны, повторила эксперимент и обнаружила то же самое.

Грант обнаружила РНК-транскрипты в сперматоцитах голубя. Это означало, что сам белок производится в клетках. Способа проверить это напрямую у нее не было. Но, когда она сравнила данные последовательности для клеток до и после мейоза, частота ошибок оказалась в тысячу раз меньше, чем в обоих экспериментах in vitro[26].

— Должен быть еще один белок, — сказала она, — своего рода вспомогательная молекула, которая корректирует весь процесс.

— Так что они должны внимательнее изучить данные последовательности? — предложил Прабир. — Ген этого должен быть где-то в ней.

— Они ищут. Этот белок смахивает на пантограф, только с огромным количеством избыточных шарниров. Так что, возможно, это что-то, что связывается с ним и стабилизирует — недостаточно, чтобы производить идеальные копии, но хватает, чтобы позволить его внутреннему состоянию отражать последние несколько десятков оснований, к которым он привязывался.

Прабир открыл было рот, чтобы сказать машина Тьюринга, но оборвал себя на полуслове. Большинство процессов молекулярной биологи имели аналоги в информатике, но это редко помогало продвинуться в их понимании достаточно далеко.

— Так белок может опознать последовательность чего-то наподобие промотора, даже если связывается с одним основанием за раз?

— Может быть, — осторожно согласилась Грант. — Они получили также образцы голубя из Амбона и собираются посмотреть, как чистый, синтетический белок Сан-Паулу воздействует на всю хромосому при отсутствии всего, кроме индивидуальных оснований.

Когда они выбрались на берег, Прабир посмотрел на теплую, прозрачную воду, где они с Мадхузре плавали, затем на ослепительно белый пляж, где они играли. Своим обманом он не только лишил ее возможности сыграть роль в изучении бабочек, но и отобрал возможность избавить остров от мистического ореола, очиститься от его ужасов тем же способом, к которому прибег сам.

Но он никогда бы не смог привести ее сюда. Никогда бы не смог отменить то единственное хорошее, что он совершил.

Грант хотела собрать образцы бабочек на разных стадиях развития, так что они провели утро, занимаясь только поисками походящих сочных листьев для шипастых личинок и веток того же дерева для куколок. Раньше их было не очень сложно обнаружить: и те и другие были покрыты ярко-оранжевыми пятнами — предупредительными цветами, сообщающими о том, что они ядовиты. Грант обнаружила многообещающие повреждения на листьях, но ничего, что бы их причинило. Если поведение личинок изменилось и они стали маскироваться с той же эффективностью, как и взрослые особи, то их движения были настолько слабыми, что их невозможно было обнаружить с помощью программы, написанной Прабиром.

Они остановились перекусить в центре леса, в редком месте, где грунт был настолько каменистым, что кустарник держался на расстоянии. Прабир все еще, садясь на землю, не чувствовал себя в безопасности, пока не обрабатывал все вокруг репеллентом — вряд ли муравьи всегда находились внутри орхидей в ожидании легкой добычи. Ему было странно, почему они не взбираются на деревья и не нападают на птенцов; возможно, они просто не смогли нужным образом адаптироваться или затраты энергии на это себя не оправдывали.