Тень рока (СИ) - Таран Михаил

— Скоро закончим, Лорд, — заверил доктор, вытирая о халат свои окровавленные руки.

Епископ промолчал. Ему совершенно не хотелось разговаривать. Единственное, чего ему по настоящему хотелось, это вопить изо всех сил, изнывая от боли.

Тем временем безымянный врач отошёл от своего измученного пациента и направился ко второму стерильному столику, что расположился чуть поодаль и ближе к стене. Минут пять его не было видно. Лишь бренчание и лязганье какого-то металла, говорило о том, что безымянный друг всё ещё здесь. Вернулся доктор с какой-то увесистой дискообразной штуковиной в руках. Вернулся и сразу же принялся пристраивать эту вещицу к изувеченной культе.

— Так-так, — задумчиво бормотал доктор, подкручивая какие-то регуляторы на этой загадочной штуковине.

— Так-так-так, — повторил врач, отложив дискообразное устройство в сторону и взяв со стола иглодержатель.

Размашистыми, торопливыми движениями он принялся шить кожу, старательно располагая заблаговременно установленные на нервы порты-переходники промеж швов. Закончив с ушиванием раны, он снова взялся за свой загадочный диск.

— Сейчас будет немного больно, Лорд, — сухо прокомментировал безымянный, с щелчком подключая диск к портам-переходникам.

Персивальд хотел что-то ответить, но невыносимая боль не дала ему этого сделать, заставив отчаянно взреветь нечеловеческим воплем.

Загадочный диск замерцал огоньками и с жужжанием сузился, сдавив культю словно тисками.

— Это стабилизатор. Он нужен для постобработки нервных импульсов, Лорд, — монотонно добавил врач, без эмоционально наблюдая за тем как Персивальд корчится в немыслимых мучениях. Из мерцающего огоньками дискообразного устройства, в направление плеча начал выползать стальной телескопический цилиндр, постепенно скрывший под собой всю культю. После того как цилиндр полностью выдвинулся, он принялся сужаться, плотно обхватывая плоть измученного пациента.

Когда стабилизатор издал пронзительный звуковой сигнал, оповестивший о том, что он зафиксировался и можно продолжать, смуглый врач вновь направился к стоящему подле стены столу. На этот раз он принёс от туда нечто напоминающее стальную руку. Блестящий имплант был усыпан множеством поршней, шестерней, проводов и сложных ротационных механизмов.

Спустя несколько долгих и невероятно мучительных минут, стальная рука была фиксирована к мерцающему огоньками стабилизатору.

То счастье и восторг, что наполнили сердце обессиленного этой пыткой Епископа, было сложно описать словами. Он вновь обрёл утраченное. Заворожено разглядывая как стальные пальцы, приводимые в движение системой поршней гидравлики, подчиняются его воле, он ощущал многократно возросшую силу. Силу праведника, что без сомнения было ничем иным как справедливым воздаянием за его мученичество.

— Deus Vult, — чуть слышно прошептал Персивальд, с жужжанием сервоприводов сжав стальной кулак.

Тем временем смуглый врач снова отошёл к стоящему у стены столику и чем-то там занимался, отстранённо побрякивая инструментами.

Персивальд же терпеливо ждал, что скажет ему безымянный друг. Какие будут напутствия или рекомендации. Епископ послушно лежал на столе, сгорая от неуёмного желания поскорее покинуть эту операционную и вернуться, наконец, в главный зал своей обречённой твердыни. Прошло уже более десяти минут, а смуглый врач так и не отходил от стоящего подле стены столика. Персивальд сверлил взглядом его сутулую спину, пытаясь понять, чем же он там занят. К чему тянуть время, которого и так катастрофически не хватает. Ведь операция уже закончена, а аугментация исправно работает…

Странное необъяснимое чувство тревоги волной нахлынуло на пристегнутого к операционному столу Епископа. Что-то его беспокоило в поведение смуглого врача, но он не мог понять что именно. Захотелось разрядить обстановку и развеять безосновательное беспокойство.

— Как твоё имя, гвардеец? — строго, но при этом весьма добродушно, поинтересовался Персивальд.

Безымянный не ответил. Его спина ещё сильнее ссутулилась, словно услышанные им слова его ни на шутку напугали. Облачённые в кровавые перчатки руки врача опустились, подозрительно подёргиваясь бесконтрольной судорогой.

Послышались еле различимые всхлипывания и невнятные бормотания. Каждая мышца прикованного к столу Епископа взвыла от напряжения. Обстановку разрядить не удалось, скорее наоборот…

Персивальд понимал, что безымянный не в себе. Понимал, но при этом не знал, что делать. Как выбраться из очередной западни, которую уготовил ему проклятый Циклон.

— Имя? — внезапно раздался противный, дрожащий, словно в истерике голос. — Тебе нужно моё имя, рыцарь?

Сомнений в том, что это одержимость, не осталось. Персивальд тут же попытался покинуть своё лежбище, но в ужасе осознал что не только ноги фиксированы к столу, но и его правая рука. Тугие ремни натянулись, удерживая непослушного «пациента».

— Имя моё — Азаир-повелитель! — смуглый врач, чьим телом отныне владел дух безумного шумера, неспешно развернулся.

Некогда бронзовый оттенок кожи теперь уступил место мертвенной бледности. Серьёзные до сего момента глаза медика блестели безумием и в бешенстве таращились на свою жертву. Марлевая маска по-прежнему скрывала нижнюю половину его лица, но даже не смотря на это можно было догадаться, что пряталось за этой самой маской. Звериный оскал хищной улыбки, что непременно растянулась от уха до уха.

— Отродье! — воскликнул Персивальд, безрезультатно пытаясь освободиться.

— Отчего же так грубо, рыцарь? Я уважаемый жрец золотого храма Астарота и преданный слуга царя Ур-Нинурта. Отродье — это ты, жалкий клоп неспроведливо обретший вечность. Но ты ведь и сам прекрасно знаешь, что твой «дар» лишь иллюзия, эфемера с позволения сказать. Я пожру твою душу рыцарь и заберу твоё тело. А после, поведу верных тебе людей за собой, как повёл тех, кто был верен Абрахту. — голос Азаира дрожал, периодически срываясь на противный неадекватный смех.

Торопливо проведя окровавленной рукой по разбросанным по столу инструментам, жрец моментально, даже не глядя, нашёл подходящий для себя экземпляр. Тот самый ампутационный нож, которым совсем недавно производилось удаление безжизненного мышечного массива с обожженной культи. Длиной лезвие было не менее двадцати сантиметров, а шириной не более сантиметра. Нож прекрасно заточен и по своей остроте не многим уступает самой лучшей бритве.

Азаир окинул восторженным взглядом своё орудие, предвкушая грядущую вакханалию.

Персивальд понимал, что шумер планирует наслаждаться каждой секундой, неспешно снимая с него кожу. Это было очевидно, ведь все одержимые имеют необъяснимую тягу к холодному оружию и бесчеловечным пыткам. Впрочем, Азаир, по мнению Персивальда, несколько отличался от прочих одержимых. Можно даже сказать, что он был не типичным порождением Циклона. Шумер сохранил остатки рационального мышления, разума и неплохо контролировал свои животные инстинкты. Да и тот факт, что он будучи в теле генерала О.С.С.Ч., вёл за собой Доминионскую армию, не вызвав при этом никаких подозрений, говорит о многом. Да, Персивальд понимал, что перед ним не простой одержимый, а нечто большее, нечто могущественное.

— Что, решил со мной поиграть, ублюдок? Развяжи меня, и проверим, кто есть кто! — злобно выпалил Епископ, агрессивно дёрнувшись в сторону неспешно приближающегося шумера.

— Развязать? — раздался безумный хохот из под марлевой маски, — ты думаешь, что я настолько глуп? Нет, рыцарь, ты останешься привязанным. Так мне будет удобнее доставать твои потроха и снимать с тебя шкуру. — Шумер покрутил нож перед лицом и сделал ещё несколько быстрых шагов, окончательно приблизившись к своему пленнику.

— Чего тебе нужно, тварь?! — не переставая ёрзать, воскликнул Персивальд, с ужасом разглядывая блестящее лезвие ампутационного ножа.

— Где Тессеракт, рыцарь? Мне нужен куб и ничего боле. Отдай мне его, и я подарю тебе покой, — острозаточенное лезвие скользнуло по груди Епископа, оставляя глубокую отметину из которой тут же показалась кровь.