Украсть у президента - Владимир Гриньков

– Теперь тебе придется с ней пойти, – сказал Горецкий.

– Куда?

– В банк этот, – Горецкий достал из кармана лист, который дал Калюжный. – Раз она хитрить начала, будет теперь под контролем все делать.

– Что толку? Дальше операционного зала меня не пропустят.

– Нет, ты не понял, – покачал головой Горецкий. – Ты с нею должен в сейфохранилище зайти. Она как основной арендатор должна тебя вторым пользователем оформить. Там такая карточка в банке есть, куда вписываются все, кто имеет доступ к сейфу. Она тебя туда должна вписать.

Глеб замялся. Было видно, что это его нисколько не радует.

– Войдешь в сейфохранилище вместе с ней, – жестко сказал Горецкий, демонстративно не замечая выражения лица собеседника. – И лично ячейку проинспектируешь. Тут есть одна сложность, правда. Ключа у нас нет. Что-нибудь они там придумают.

Глеб все еще мялся, и Горецкий не выдержал.

– И перестань ты психовать! – сказал он. – Вместе поедем! Я вас лично на машине отвезу! Мы должны их опередить! У нас времени – только до вторника!

К банку Корнышев приехал в половине восьмого утра, чтобы до открытия банка у него было время осмотреться и выбрать точку для наблюдения. Проехал на машине мимо банка без остановки, фиксируя в памяти увиденное.

По первому впечатлению место ему не понравилось. Неширокая улица, на которую выходят фасады офисных зданий, и среди них – ни одного жилого дома, зато повсюду – зеркальные стекла и системы видеонаблюдения. Чувствуешь себя, как в аквариуме, и откуда за тобой в данный момент могут наблюдать – с ходу и не определишь. Ни открытого кафе, ни даже просто какой-нибудь скамьи, где с газетой в руках можно было провести хотя бы пару часов, не привлекая ничьего внимания. В припаркованной машине можно без проблем провести несколько часов, будто ожидая ушедшего по важным делам пассажира, но зафиксируют в конце концов.

Корнышев проехал два квартала, оставил машину в переулке и вернулся к банку пешком.

Было восемь часов утра. Большинство офисов откроются только через час, но прохожих уже немало. Корнышев шел в общем потоке. Охранник курил у входа в офис. А напротив, через дорогу, – тот самый банк. И точно так же этот охранник будет выходить на улицу в течение дня – покурить. Неудачное место. Газетный киоск. Корнышев остановился, разглядывая газетно-журнальную выкладку за стеклом и одновременно пользуясь этой задержкой, чтобы получше все рассмотреть. За этим киоском можно простоять и час, и два, и из-за угла киоска превосходно просматривается вход в банк, но, если Горецкий появится с этой стороны, они столкнутся нос к носу.

Корнышев купил газету, перебросился с продавцом парой ничего не значащих и потому мгновенно забывающихся фраз, и пошел дальше.

Через два дома у здания банка черноусый азербайджанец устанавливал на тротуаре лоток. За распахнутыми дверцами пикапа виднелись ящики с овощами и фруктами. Корнышев дошел до ближайшего перекрестка, здесь постоял недолго и пошел обратно. Азербайджанец уже подготовил свое рабочее место и теперь выкладывал фрукты.

– Каждый день здесь стоишь? – спросил у него Корнышев.

– Э-э, – протянул неопределенно торговец, глядя на Корнышева с подозрением, и ничего не ответил.

Корнышев показал ему милицейское удостоверение со своей фотографией – такой же документ прикрытия, каким когда-то пользовался и Ваня Алтынов. Азербайджанец заискивающе улыбнулся.

– Я не проверяющий, – сказал ему Корнышев. – Мне вообще на тебя наплевать. Я на дежурстве тут просто. Патрулирование. Но надо, чтобы незаметно. Я бы в твою машину сел, и меня тут вроде как и нет. У тебя своя работа, у меня – своя. Понимаешь?

Азербайджанец на всякий случай кивнул.

– Ты тут каждый день? – снова вернулся к интересующему его вопросу Корнышев.

– Да. Но мне разрешили.

– И машина тут твоя стоит?

– Да, стоит.

Лучше места не придумать.

– Я посижу пока, – сказал он.

Азербайджанец засуетился и услужливо распахнул перед Корнышевым дверцу. Корнышев сел на сиденье рядом с водительским местом, развернул газету, отгораживаясь ею от улицы и от проезжающих мимо машин. Здесь можно просидеть хоть целый день.

Минут через пятнадцать азербайджанец принес пару сочных персиков.

– Угощайтесь! – предложил он. – Самый сочный!

Сложил два пальца так, будто держал в них горошину, и эту несуществующую горошину поцеловал, демонстрируя, как вкусны будут персики.

Еще через час он принес Корнышеву две груши. Он так старался угодить, что Корнышеву сегодня предстоял, по-видимому, фруктовый день.

– Да ты не суетись, – благодушно сказал торговцу Корнышев. – И вообще занимайся своими делами. Не надо, чтобы на меня внимание обращали.

– Я все понимаю, – отступил от машины азербайджанец. – Работа!

А Корнышев увидел знакомую машину. На ней обычно ездил Илья Горецкий. Машина остановилась на противоположной от банка стороне улицы, и ему показалось, что он увидел Илью за рулем машины, а торговец все не уходил, отвлекал, бубня доверительным тоном:

– Я понимаю – работа! Ваш друг тоже дежурит, я ему могу персик отнести.

– Какой друг? – невнимательно откликнулся Корнышев.

– В будке который.

– В какой будке? – разрывался между наблюдением за подъехавшей машиной и непонятными словами азербайджанца Корнышев.

– Где газеты.

– Что – газеты?! – будто током ударило Корнышева.

– Ваш друг! – с подобострастием доложил торговец.

– Почему мой друг?!

– Тоже засада.

– Он не продает газеты? – спросил Корнышев, стремительно вываливаясь из машины. – Кто там обычно продавец?

– Там бабушка продавец.

– А мужик этот?

– Сегодня первый день.

Из машины Горецкого, которую Корнышев не выпускал из виду, вышел Глеб и уже собиралась выходить Женя Нефедова, но тут распахнулась дверь газетного киоска.

Корнышев рванул из-за пояса пистолет, но ему еще далеко было бежать, и киллер успел выстрелить несколько раз. Он так был поглощен расправой со своими жертвами, что не заметил приближения Корнышева, а когда обернулся, было уже поздно. Корнышев опередил его на доли секунды, выстрелив первым. Киллер упал. Корнышев склонился над расстрелянным Глебом, убедился, что тому уже ничем нельзя помочь, заглянул в салон машины. Женя упала в проем между задними и передними сиденьями, а Горецкий сидел за рулем, запрокинув голову на подголовник кресла, и вся его футболка была красной от крови. Корнышев выволок Горецкого из машины, сел за руль, повернул торчащий в замке зажигания ключ. Двигатель завелся. Держащиеся на почтительном расстоянии случайные свидетели смотрели испуганно. Корнышев рванул машину с места, проехал два квартала, свернул в переулок, где стояла его машина. Выскочил на асфальт, распахнул заднюю дверцу. Он хотел посмотреть, жива ли Нефедова. Но едва дотронулся до нее, она завизжала, закричала испуганно:

– Не убивайте меня!

– Назовите ваши имя, отчество и фамилию.

– Евгения Николаевна Нефедова.

– В каком городе вы живете?

– В Туле… Раньше жила… Сейчас в Москве.

– Как вы оказались в Москве? Когда это произошло?

– Я не помню. Я после катастрофы. Меня на лечение привезли… Наверное…

– Почему «наверное»?

– Потому что я не помню.

– Глеб – ваш брат?

– Наверное, нет.

– Почему он оказался вместе с вами на той улице?

– Он хотел пойти со мной.

– Пойти – куда?

– В банк.

– Для чего?

– Он сказал, что там есть сейф.

– Что за сейф?

– Ну он как бы мой.

– То есть вы его арендовали?

– Да.

– А вы действительно его арендовали?

– Я не знаю.

– Странно. Вы не знаете, что у вас есть сейф. А Глеб знает.

– Он тоже не знал. Ему сказал друг. Илья.

– Что сказал Илья?

– Что есть сейф, что надо оттуда забрать…

– Что забрать?

– То, что там будет.

– А что там должно быть?

– Я не знаю.

– Опять странно! Вы не знаете, что лежит в вашем сейфе?

– Наверное, ключ и деньги. Как в первый раз.

– То есть вы уже ходили в какой-то банк?

– Да.

– В какой?

– Как-то он так назывался… Сложно…

– И про тот банк вам тоже сказал Глеб? Или Илья сказал?

– Нет, я сама узнала.

– Каким образом?

– Прочитала.

– Где?

– На телефоне.

– Вам пришло SMS-сообщение?

– Ну я не знаю, как это называется.

– Что там было написано?

– Название этого банка, которое я не помню. И адрес.

В кабинет, где Корнышев по горячим следам допрашивал Нефедову, заглянул Калюжный. Встал в дверях и долго вглядывался в Женю. Потом коротко спросил, будто хотел окончательно убедиться в том, что зрение его не обманывает:

– Жива?

– Ни единой царапины, товарищ генерал.

– На два слова, – поманил Калюжный Корнышева.

Увлек его за собой, завел в соседний кабинет, потребовал:

– Рассказывай!

Корнышев доложил о событиях, в которых он лично участвовал каких-либо два часа назад. Когда он закончил свой рассказ, Калюжный сказал, глядя за окно: