Po tu storonu - Chinenkov

– А это кто, ты узнаёшь? – палец следователя указал на третьего покойника.

У Дмитрия не нашлось сил ответить что-то вразумительно, и он лишь отрицательно помотал головой.

– Да, его ты можешь и не знать, – не стал настаивать следователь. – При жизни его звали Карп. На редкость отвратительная и гнусная личность. Кстати, тоже не единожды судим!

Бросив окурок на пол, следователь раздавил его каблуком ботинка и кивнул на труп Иосифа.

– Ну а этого ты конечно же опознаешь без труда, – сказал он. – Уроженец нашего города, а потом проживавший в городе Ленинграде некто господин Бигельман. О нём сказать ни хорошего, ни плохого не могу. Одним словом, тёмная лошадка…

Вернувшись к столу, следователь уселся на стул, сложил перед собой руки и внимательно посмотрел на изменившееся, потемневшее лицо подозреваемого.

– Так что, есть смысл барахтаться и пытаться выплыть, когда огромный груз тяжелейших улик тянет на дно?

– Нет, не так всё это, не так! – закричал Дмитрий в отчаянии, хватаясь за голову. – Я не знаю, как всё это объяснить, но я ни к чему не причастен!

– Не можешь объяснить? – рассмеялся, явно торжествуя, следователь. – А я вот могу! Извольте…

Он сделал паузу, закуривая вторую папиросу.

– Конечно же, если идти по простому пути, всё можно объяснить по-простому. Кучка негодяев собралась в домике, заранее договорившись найти в дремучем лесу клад! Удивительно? Мне тоже. Конечно же они рассчитывали выкопать из земли драгоценности, а нашли кучу никчёмных бумажек. Вопрос: они собрались, заранее договорившись? Ответ: да! Вопрос: Они нашли то, что искали? Ответ: да, нашли, хотя не совсем то, на что рассчитывали! А теперь можно предположить что угодно… В отчаянии они приняли яд и передохли! Так? Можно было бы согласиться, если бы не маленькое «но». Это не тот контингент, который наложит на себя руки!

Дмитрий, слушая убийственные доводы следователя, в отчаянии прослезился и опустил голову, чтобы тот не заметил его слёз. Он понял, что ничего не может возразить чересчур логичному следователю, и предпочёл молча слушать его до конца.

– А я склоняюсь к другому выводу, – продолжал разглагольствовать следователь. – Опасная преступница – это я о твоей ныне покойной тётушке, конечно, каким-то образом узнала о кладе и решила его добыть. Для этого она сколотила шайку, в которую вошли ты, Карп и её любовник Пижон. Для какой цели лично ты привлёк поучаствовать профессора Мавлюдова и его товарища Бигельмана, пока не известно, но я уверен, что в процессе следствия ты восполнишь этот пробел.

– Ничего я восполнять не буду, – набычился Дмитрий. – Ваши фантазии безупречны, но далеки от истины! С чего вы взяли, что моя тётка опасная преступница?

– С чего? Да я успел прочесть её личное дело, – хмыкнул следователь. – Мария Шмелёва долгое время работала в НКВД на ответственном посту. Она заведовала секретной спецчастью, если быть точнее. А ещё она сожительствовала с криминальным авторитетом Пижоном… Так вот, твою тётку поймали на том, что она снабжала секретной информацией преступников, за деньги, конечно. Возбудили уголовное дело, избрали меру пресечения в виде ареста, но… Кто-то помог ей бежать из-под стражи из зала суда. И этот «кто-то» конечно же виртуозный «фартовый» вор и налётчик Пижон, как стало впоследствии известно.

Следователь замолчал, посмотрел на поникшую голову Дмитрия, должно быть, мысленно поздравил себя с полной победой и продолжил:

– Остаётся последнее, в чём я уверен более всего, а именно… Лично ты, в преступном сговоре со своей тёткой, собирались разыскать клад. Чья это идея, в данный момент не важно, выяснит следствие. С этой целью все собрались в охотничьем домике, в тайге. Место нахождения клада кому-то из вас было известно, и вы быстренько выкопали его. Увидев, что извлечённый из недр «клад» вовсе кладом не является, вы впали в истерику. Не исключено, что между вами возникла ссора и… Лично вы каким-то образом сумели напоить присутствующих ядовитым зельем. Кто его изготовил, видимо, знал своё дело. И кто он, тоже установит следствие.

– Вы уверены, что это я, – усмехнулся Дмитрий и приподнял голову.

– Абсолютно, – кивнул следователь. – Кроме тебя, некому. Те, кого можно было бы заподозрить, мертвы. Один жив, но в полной отключке, в реанимации. Ещё один исчез загадочным образом, так что… – он развёл руками. – Остаёшься только ты, «уважаемый», так как больше, извиняюсь, некому!

– Нет, это невозможно! Это какое-то безумие! – громко крича, Дмитрий вскочил на ноги, но откуда ни возьмись в холле появились два милиционера. Хотя и с трудом, они справились с Дмитрием, заломив ему за спину руки.

– Всё, будем считать, что ты изобличён и обезврежен, гражданин Шмелёв, – подвёл черту «представлению» следователь. – С тобой мы ещё не раз встретимся в процессе следствия, но предлагаю написать явку с повинной. Иначе в лучшем случае схлопочешь лет двадцать пять, а в худшем, что, скорее всего, и случится, тебе присудят высшую меру и расстреляют! Советую подумать и сделать правильный выбор. Конвой, уводите…

Часть третья. Через все круги ада…

1

Историческая справка

7 января 1942 года началась Любанская операция. Войска 2-й ударной армии Волховского фронта, созданного для срыва наступления немцев на Ленинград и последующего контрудара, успешно прорвали оборону противника в районе населённого пункта Мясной Бор (на левом берегу реки Волхв) и глубоко вклинились в его расположение (в направлении Любани). Но, не имея сил для дальнейшего наступления, армия оказалась в тяжёлом положении, создавая угрозу окружения.

20 апреля 1942 года командующим 2-й ударной армии был назначен генерал А.А. Власов. Под своё командование он получил уже не боеспособную армию, а такую, которую было необходимо спасать от полного разгрома.

В течение мая – июня 2-я ударная армия предпринимала отчаянные попытки вырваться из мешка. Принятыми командованием Волховского фронта мерами удалось создать небольшой коридор, через который выходили разрозненные группы изнурённых и деморализованных бойцов и командиров. 25 июня противник ликвидировал коридор…

*

– Передавай, – прошептал тяжелораненый полковник Васильев, обращаясь к замершему в ожидании радисту. – Всё передавай, слово в слово и укажи… – он тяжело вздохнул, собираясь с последними силами. – Укажи, что донесение это подписано командующим Власовым, Зуевым и Виноградовым.

– Я готов, говорите, товарищ полковник, – глядя на умирающего, едва не прослезился радист.

– Докладываю, – зашептал Васильев, собравшись с мыслями. – Войска армии в течение трёх недель ведут напряжённые ожесточённые бои с противником. Личный состав войск до предела измотан, увеличивается количество смертных случаев, и заболеваемость от истощения возрастает с каждым днём. Вследствие перекрёстного обстрела армейского района войска несут большие потери от артминомётного огня и авиации противника. Боевой состав соединений резко уменьшился. Пополнять его за счёт тылов и спецчастей больше нельзя. Всё, что было, взято. На шестнадцатое июня в батальонах, бригадах и стрелковых полках осталось в среднем по нескольку десятков человек. Все попытки восточной группы армии пробить проход в коридоре с запада успеха не имели…

Полковник закашлялся, не договорив. Радист дождался, когда он справится с приступом кашля, и осторожно поинтересовался:

– Это всё, Юрий Алексеевич?

– Я тебе дам всё, – прохрипел рассерженно Васильев. – Передавай… Войска армии три недели получают по пятьдесят граммов сухарей. Последние дни продовольствия совершенно не было. Доедаем последних лошадей. Люди до крайности истощены. Наблюдается групповая смертность от голода. Боеприпасов нет…

Полковник снова замолчал, а радист замер в ожидании. Пауза затягивалась, и тогда он сказал:

– Товарищ полковник, так мы это уже передавали начальнику ГШКА, военному совету фронта ещё 21 июня, утром. А сейчас начало июля…

– Ничего, хуже не будет, – прохрипел полковник. – Пусть знают, гады, как нам здесь приходится. Была бы моя воля, так я бы их всех…

Он снова замолчал, но уже не от усталости. Предсмертная гримаса исказила правильные черты лица полковника Васильева, и он умер, сжав кулаки и сцепив зубы.

Поняв всё и выключив рацию, радист бросился к командиру, встал перед ним на колени и сказал дрожащим голосом:

– Зачем же вы так, Юрий Алексеевич? Сами приказывали не падать духом, из окружения выходить… А теперь что делать прикажете? Как дальше быть, а?

– Что, отошёл в мир иной полковник наш? – прозвучал вдруг рядом чей-то голос, и высокий крепкий солдат вышел из кустов.

– А-а-а, это ты, – уныло отозвался радист, убирая руку от приклада винтовки. – А я уж думал, что не увижу тебя больше.